Стивен Кинг - Будет кровь

Дэн Белл так энергично трясет головой, что остатки его волос паутинкой взлетают в воздух:

— Нет, нет, ему просто повезло. Или он поставил на более вероятный исход. Потому что в мегаполисах трагедии случаются чаще. И для такого существа, как он, там больше шансов подкормиться. Кто знает, может, он способен предчувствовать близость катастрофы. Может, как комар, унюхивает кровь за мили. Но откуда нам это знать, если мы даже не знаем, кто он. Давай следующее видео, Брэд.

Брэд запускает показ, на экране вновь появляется Ондовски… но другой. Более стройный. Моложе «Пола Фримана» и моложе Ондовски, ведущего репортаж у пролома в стене школы Макриди. Но это он. Лицо другое — и то же самое. На микрофоне, который он держит, — буквы Кей-ти-ви-ти. Рядом с ним стоят три женщины. У одной значок с изображением Кеннеди. У второй плакат, мятый и какой-то жалкий, с надписью: «ИДУ с ДжФК в 1964!»

— С вами Дейв Ван Пелт, я веду репортаж из парка Дили-Плаза, напротив Техасского школьного книгохранилища, где…

— Стоп! — командует Дэн, и Брэд останавливает показ. Дэн поворачивается к Холли. — Это опять он, так?

— Да, — говорит Холли. — Не уверена, что кто-то еще это увидит, я не знаю, каким образом вы распознали его после репортажа о крушении самолета, но это он. Мой отец однажды рассказывал мне об автомобилях. И сказал, что компании — «Форд», «Шевроле», «Крайслер» — предлагают множество разных моделей и меняют их год от года, но все они сделаны по одному шаблону. Он… Ондовски… — У нее перехватывает дыхание, и она может только показать на черно-белое изображение на экране. Ее рука дрожит.

— Да, — негромко говорит Дэн. — Очень удачное сравнение. Он — разные модели, но шаблон один. Разве что шаблонов этих все-таки два, а может, и больше.

— Что вы хотите этим сказать?

— Я до этого доберусь. — Его голос скрипит сильнее, чем прежде, и он делает пару глотков, чтобы смочить горло. — Этот сюжет я увидел случайно, потому что вечерние новости всегда смотрел с Хантли-Брикли. Но после убийства Кеннеди все переключились на Уолтера Кронкайта, в том числе и я. Потому что лучше всех эту трагедию освещала Си-би-эс. В Кеннеди стреляли в пятницу. Этот сюжет показали в «Вечерних новостях» Си-би-эс на следующий день, в субботу. У новостных журналистов это называется фоновой сводкой. Давай, Брэд. Только с начала.

Молодой репортер в отвратительном клетчатом спортивном пиджаке вновь начинает:

— С вами Дейв Ван Пелт, я веду репортаж из парка Дили-Плаза, напротив Техасского школьного книгохранилища, где вчера получил смертельное ранение Джон Эф Кеннеди, тридцать пятый президент Соединенных Штатов. Со мной Грета Дайсон, Моника Келлогг и Хуанита Альварес, сторонницы Кеннеди, которые стояли там, где стою я, когда раздались роковые выстрелы. Дамы, вы можете рассказать, что вы видели? Мисс Дайсон?

— Выстрелы… Кровь… Кровь текла из его бедного затылка . — Грета Дайсон рыдает, слова едва можно разобрать, и Холли понимает, что это общее состояние. Зрители, вероятно, плачут вместе с ней, думая, что она выражает их горе. И горе нации. А вот репортер…

— Он его пожирает, — говорит она. — Изображает озабоченность, но не очень-то старается.

— Именно так, — соглашается Дэн. — Стоит только понять, как надо смотреть, и упустить это уже невозможно. И посмотрите на двух других женщин. Они тоже плачут. Черт, да многие плакали в ту субботу. И в последующие недели. Вы правы. Он пожирает их горе.

— Вы думаете, он знал, что это случится? Как комар унюхивает кровь?

— Не знаю, — отвечает Дэн. — Просто не знаю.

— Нам известно, что в Кей-ти-ви-ти он начал работать летом того года, — вставляет Брэд. — Я немногое о нем нашел, но это мне найти удалось. Из истории телестанции, выложенной в Сети. К весне тысяча девятьсот шестьдесят четвертого он уже ушел.

— В следующий раз он появляется, насколько мне известно, в Детройте, — продолжает Дэн. — В тысяча девятьсот шестьдесят седьмом году. Во время так называемого Детройтского восстания, или Бунта Двенадцатой улицы. Все началось с налета полиции на нелегальный бар, после чего беспорядки распространились на весь город. Сорок три убитых, тысяча двести раненых. Пять дней это была главная новостная история, так долго продолжалось противостояние. Это сюжет еще одной независимой телестанции, но его приобрела Эн-би-си и показала в вечерних новостях. Давай, Брэд.

Репортер, стоящий перед горящим магазином, берет интервью у чернокожего с окровавленным лицом. Мужчина вне себя от горя, едва может говорить. Принадлежащая ему химчистка, расположенная чуть дальше на другой стороне улицы, горит, и он не знает, где его жена и дочери. Они растворились в охвативших город беспорядках. «Я потерял все, — говорит он. — Все ».

А репортер, который на этот раз называет себя Джимом Эвери? Типичный провинциальный телевизионщик. Ростом ниже «Пола Фримана», лысый толстячок (мужчина, у которого он берет интервью, высится над ним). Другая модель, тот же шаблон. Это Чет Ондовски, погребенный в толстом лице. И Пол Фриман. И Дейв Ван Пелт.

— Как вы это сделали, мистер Белл? Как, во имя Господа…

— Дэн, помните? Дэн.

— Как вы смогли разглядеть сходство, которое и на сходство-то не похоже?

Дэн и его внук переглядываются, понимающе улыбаются. Холли, наблюдая за этой короткой немой сценой, думает: разные модели, один шаблон.

— Вы обратили внимание на картины в прихожей? — спрашивает Брэд. — Это была другая работа дедушки, когда он служил в полиции. Его призвание.

До Холли снова доходит. Она поворачивается к Дэну:

— Вы были полицейским художником? Это была ваша другая работа?

— Да, хотя рисовал я нечто большее, чем фотороботы. Я не был карикатуристом. Я рисовал портреты . — Он задумывается, потом добавляет: — Вы слышали о людях, которые никогда не забывают увиденное лицо? Большинство преувеличивает или откровенно лжет. Я — нет. — Старик говорит это очень буднично. Если это дар, думает Холли, то он от рождения. Может, когда-то он удивлялся этому. А теперь воспринимает как должное.

— Я видел его за работой, — говорит Брэд. — Если бы не артрит, он мог бы развернуться лицом к стене и за двадцать минуть нарисовать вас, Холли, во всех подробностях, с ювелирной точностью. Картины в прихожей? Это преступники, которых поймали благодаря портретам дедушки.

— И все-таки… — начинает Холли с сомнением в голосе.

— Запоминать лица — это еще далеко не все, — говорит Дэн. — Пользы от этого никакой, когда надо добиться сходства с преступником, потому что видел его не я, понимаете?

— Да, — кивает Холли. Ей это интересно по причинам, отличным от его умения узнавать Ондовски в различных ипостасях. Ей это интересно, потому что розыск — ее работа, а она только учится.