Яна Миа - Мы вернемся [litres]

– Вот и все. Даже работой назвать язык не поворачивается. Как ухаживать, ты знаешь. Так что беги, зови следующего.

– Спасибо, Коля.

Он в ответ только состроил мученическую гримасу – ничем не хуже Элис получасом ранее, и выпроводил занозу из кухни. Элис присела на диван намазать руку заживляющей мазью, когда заметила, что ни Эвана, ни Софи среди всех прочих нет.

– Они ушли поговорить, – шепнула Мика, сидящая рядом. – У тебя, как обычно, все на лице написано.

– Так же, как у Волчары? – Элис смотрела на Сэма, который бессмысленно рассматривал пол, и ее сердце сжималось от жалости и сочувствия.

– Бедняга, – поддержала ее Микалина. – У Акины должны быть очень веские причины, чтобы бросить его здесь одного.

– Веские причины? – брюзжащее карканье, раздавшееся за спиной, разом убило все настроение, что собралось за этот вполне спокойный день. Усиленная охрана обеспечила им довольно тихий день, а вся затея с татуировками добавила веселья. Но Ирг не был бы собой, если бы все не испортил. – Кому нужны веские причины, чтобы убраться отсюда?!

– Хочешь сказать, что тоже решил вернуться?

– Конечно. С вами, что ли, тут оставаться мальчиком для битья?

– Но там же война, там ты…

– Мерзкая тварь? Да! – Ирг улыбнулся, и Элис съежилась на диване от этого зрелища. – Но и тут я такая же мерзкая тварь. Только там у меня есть хоть немного нормальной жизни, а здесь?

– Расскажи, – внезапно повернулась к нему Элис, пока Микалина шептала, что это очень плохая идея.

– Серьезно? Ты хочешь знать о моей жизни? Спустя столько времени тебе вдруг стало интересно, что произошло у мерзости раньше?

– Ирг, ты – мерзость, потому что ведешь себя так, а не потому, что выглядишь иначе.

– Да ладно! Что ж, пожалуй, поведаю тебе свою веселую историю о человеческой доброте и неважности внешности! – Ирг растягивал слова, словно насмехаясь над Элис. Она же решила идти до конца: подвинулась, приглашая существо присесть рядом, и настроилась слушать, что бы он там ни рассказал. – Сколько мне лет, как думаешь?

– Не знаю, – честно ответила Элис. – Сложно сказать.

– Девятнадцать. Мне исполнилось девятнадцать за пару дней до того, как я оказался здесь.

И это оказалось первым потрясением. Элис вполне предполагала, что Иргу не пятьдесят, – вел он себя слишком отвратительно для взрослого человека. Но девятнадцать? Он же еще подросток, у которого гормоны не отбушевали.

– Я смотрю, ты свой переходный возраст так и не перерос.

– Зато ты, судя по всему, перепрыгнула, мудрая, стойкая истеричка.

Элис начинала жалеть, что предложила Иргу выговориться. Его пропитанные ядом фразы уже не задевали, только безумно утомляли, приевшись за долгое время.

– Ты либо рассказывай, либо иди дальше давиться своим ехидством в одиночестве.

Ирг сверкнул своими белесыми глазами, но все-таки продолжил:

– До всей этой фигни с радиацией я жил в обычной такой семье: мама, папа, сестренка. Ей было девять. – Элис впервые увидела у Ирга такие чувства – ему было больно вспоминать свою семью, поэтому и рассказывал он сухо, с привычным ядом. – Про войну и все эти отряды вы и так знаете – вон их сколько тут. Вот и я хотел пойти к ним, защищать планету и всех «прекрасных» людишек.

– Ты? – в одно слово усомнились Элис и Мика.

– Внезапно, да? Я был хорошим мальчиком. Красавцем, как и говорил. Просто не уточнял, в какой период жизни. – Он словно сам над собой насмехался, но неуютно и стыдно было почему-то Элис. – Сестру хотел уберечь, родителей. Чтобы гордились и спали спокойно. Вот только нас с сестренкой заразили этой гребаной радиацией. Знаете, как больно мутировать? Как кожа слазит с тебя клоками, живьем, умывая твое уродливое лицо кровью и гадкой рыжей слизью? А голод? Вы знаете, что такое голод? Когда чуешь запах трупа за мили от тебя и слюна, приторно-сладкая, наполняет рот.

Элис зажмурилась, чтобы справиться с тошнотой. Ее живое воображение слишком ярко рисовало картины того, что происходило с Иргом.

– Представили да? Вижу по лицам, что представили. Только это все происходило не только со мной, но и с сестрой. Она кричала от боли и выла от голода. Маленькая, не понимающая, что происходит. Ей нужна была любовь и защита, но наши родители не хотели иметь детей-монстров. Они отвернулись от нас, сдав вот такому отряду, как сейчас стоит вокруг дома. Мило, не правда ли?

– Ты врешь! Родители не могли…

– Но сделали! Мама и папа отдали на убой двоих своих детей. Просто потому, что мы мутировали. И неважно, что внутри мы так и остались их детьми, вместе с кожей с нас слезла вся принадлежность к людям, так они думали. Поэтому нам пришлось бежать. Такие, как наша вояка, не разбираются, сколько лет существу, чего оно хочет и насколько готово бороться. Они просто приставляют пушку к твоей голове и спускают курок без тени сомнения. Как они и поступили с Биной. Я не смог спрятать ее, спасти от этих тварей!

Он впервые назвал свою сестру по имени. Его голос сошел на сиплый шепот. И вот уже перед Элис сидел не монстр, а несчастный, всеми отвергнутый парень – острые скулы, пухлые губы, густые брови и спадающая на лоб челка. Разбитый, маленький и обиженный, озлобленный на весь мир.

– В тот день я возненавидел всех этих защитников, которые уничтожали нас куда эффективнее радиации или захватчиков. Так что да, я не стыжусь того, что питался ими. Но, в отличие от этих праведников, никого не убивал. Так что давай, расскажи мне, что все вы судите не по внешности, что уродец я по характеру, а не потому что выгляжу как лоскутная кукла.

Элис все никак не могла отделаться от видения несчастного парня. Она впервые так искренне сочувствовала Иргу, хотела понять его и показать, что мир не такой отвратительный, каким он его видит.

– Ирг, я… Я хочу извиниться, мы же не знали, что все… вот так. Ты столько пережил, потерял. Мы не должны были отворачиваться от тебя…

– Единая Вселенная, какие же вы все лживые двуличные твари! Что, грустную историю рассказал, слезки выдавил, и все – можно и пожалеть? И понять? И характер гнусный простить? И даже закрыть глаза на то, чем я там питаюсь и как выгляжу?! А где вы были раньше? Неужели без всей этой истории, которую я вырываю из себя, нельзя относиться ко мне нормально? Вы все пошли на поводу у Вик, для которой я – сущее зло. Вот только для меня зло – именно она и ее отряд. Но кого вы послушаете: мерзкое уродливое существо или миловидного солдата, якобы спасавшего планету? То-то же. Так что держи свое сожаление при себе. Из нас двоих, Элис, еще непонятно, кто все-таки урод!

Элис вжималась в спинку дивана все сильнее. Теперь перед ней снова был Ирг – тот самый, который вечно всех провоцировал и ненавидел. И, как ни больно было это признавать, он был прав по всем статьям.