Яна Миа - Мы вернемся [litres]

– Люди одинаковы по обе стороны. Но там хотя бы есть кусочек жизни, где меня любит маленькая девочка по имени Бина. Любит вне зависимости от того, как я выгляжу.

Не дав возможности хоть что-то ответить, Ирг подорвался с дивана и быстро взбежал по лестнице наверх. Элис, как и Микалина, сидела в полном ступоре, пытаясь осознать все то, что сейчас произошло. И, если бы не появившиеся Эван с Софи, Элис вполне могла бы разрыдаться от собственной внутренней уродливости.

– О чем вы там шептались? – Элис пыталась скрыть свое состояние за улыбкой, но получалось плохо, о чем явно свидетельствовал взволнованный взгляд Эвана.

– О том, что я уезжаю. Можешь быть спокойна. – Софи выглядела подавленной и злой. Элис только хотела сказать, что она вполне может остаться, если хочет, но не успела. – Пока. Я выполню свое обещание, будь уверена. А сейчас я, пожалуй, пойду собирать вещи.

– Какое обещание? – поинтересовался Эван, едва Софи скрылась на лестнице.

– Оставаться такой же изумительной стервой, – выдохнула Элис и отправила Эвана делать тату – ей нужно было успокоиться и подумать, как исправить кучу собственных ошибок, раз уж она решила остаться здесь.

До полуночи оставались считаные часы. Они сидели все за одним столом, устроив импровизированный прощальный ужин. Хотя нет, не все. И Элис даже была рада, что Ирг остался у себя, а вот Сияющая изменила привычкам и с холодным презрением «делила пищу со шлюхой и воякой». Очень не хватало Лин, которая наблюдала за всем через видеосвязь. А вот Астора привезла с собой Акина, которая появилась в их гостиной буквально за секунды до того, как Элис успела набрать ее номер. Что бы они там с Сэмом ни решили, сжигать такие хрупкие и нужные мосты не стоило, Элис это очень хорошо усвоила. Ник без лишних отговорок согласился остаться на ужин, набив-таки всем желающим заветную фразу. Костра выбрала красивый шрифт с завитками, а Мика – почти такой же, как у Элис, только саму надпись расположила на запястье. С Вик пришлось повозиться – найти хорошее место среди всех ее тату было практически нереально, зато Ветер сразу решил, что хочет видеть надпись вдоль внутренней части правого предплечья. Эти простые слова согревали всех в этот вечер, делали ближе перед лицом неизвестности. Глядя на свою семью – да-да, именно семью, – Элис думала о том, что все на самом деле очень просто. Но разве кто задумывался, открывая новую книгу, что дает шанс всем этим героям прожить свою жизнь? Все-таки, что бы там ни говорил Эван, кем бы ни считал себя Джордж, придумать мир для мертвых героев – потрясающая идея. Ведь всем нужна надежда и второй шанс, даже если ты – всего лишь вымышленный персонаж. Вот бы в мире было как можно больше стоящих книг и фильмов, чтобы люди не бросали их на полпути. Ведь, может быть, именно этот зритель или читатель дает возможность кому-то снова обнять родных, взлететь в небеса или стать человеком…

Элис улыбнулась, чувствуя, как внутри расцветает тепло и тихое счастье. Нет, проблемы не ушли, она не забыла о своем горе, да и люди все еще стоят под их окнами, мечтая вновь поджечь их дом вместе со всеми обитателями. Впереди будет очень тяжелая дорога, но она будет, а это главное. Так же, как и то, что рядом с ней те, кто любит ее и верит в ее силы, больше, чем она сама. Элис больше не хотела вернуться домой – она дома. Как и каждый, кто сидел сейчас за столом. Они и есть тот самый дом, в который каждый обязательно вернется. Вне зависимости от того, что принесет им завтра, когда часы начнут отсчет новой эры их странного, дикого и такого родного мира.

Элис подняла бокал, салютуя своей семье:

– За Вселенную мертвых персонажей!

Звон бокалов и радостный гул наполнили дом, напоминая, что любой финал на самом деле далеко не конец.

– Не двигайся!

На самом деле Элис даже вдохнуть не могла, не то что двигаться. Это, знаете ли, сложно, когда у тебя изо рта торчит огромная трубка, а от рук и ключицы тянутся бесконечные провода.

Провода? Трубки? Откуда это все в ее общей спальне?!

Элис снова попыталась пошевелиться, чувствуя, как волна паники накрывает ее с головой. Когда зрение смогло наконец сфокусироваться, перед ней оказалась никакая не спальня, а больничная палата. Та самая, в которой Элис доживала свои последние дни. Она попыталась убедить себя, что это кошмар, пробовала кричать, чтобы проснуться, но ничего не выходило.

– Милая, не волнуйся.

На нее смотрела мама – еще больше постаревшая, чем помнила Элис, но необъяснимо счастливая. Она гладила Элис по лбу, шептала какую-то чушь о том, что все теперь будет хорошо. Ей так хотелось обнять маму, сказать, как она ее любит, рассказать о том, другом мире. Но это все меньше походило на сон и все больше пугало Элис. Приборы вокруг тревожно запищали, и к Элис тут же подбежала медсестра, отталкивая маму. Еще несколько мгновений, и мир вокруг смазался, теряя привычные очертания. Элис знала этот эффект – слишком часто ей вводили такие препараты в той, прошлой жизни. Проваливаясь в темноту, она слышала встревоженный голос мамы, но так и не смогла разобрать слов. Зато ответ врача, склонившегося над ней, прозвучал как набат в оглушающей тишине реальности:

– Теперь ей можно все! Вернувшимся с того света можно все…

Конец первой книги

Обжора (исп.).

Бабник (исп.)

Бабника (исп.)

Имеется в виду фраза «Когда монстр не монстр?» – «Когда ты любишь его!», авторство которой доподлинно так и не установлено.