Яна Миа - Мы вернемся [litres]

– О, мой сладкий, дорогой Эван! – Элис хлопала глазами так активно, словно у нее был нервный тик. – Я так рада тебя видеть, любимый мой, – щебетала она. – Что же ты стоишь, почему не обнимешь свою любимую Арианну, милый?

– Я тебя ненавижу! – Эван закатил глаза. – Сними немедленно и перестань кривляться.

– Оу, мой пупсичек злится!

– Элис! – Прорычал Эван, благо – совсем беззлобно. – Смотри, я тебе подыграю и расцелую «мою любимую Арианну»! Представляешь масштабы драмы, устроенной тобой?

– Один – один, – сдалась Элис.

– Есть надежда, что ты когда-нибудь забудешь эту историю? – как бы между прочим поинтересовался Эван.

– Никакой, – в тон ему ответила Элис.

– Ясно. Давай сюда это недоразумение.

– Держи, пупсичек!

И пока Эван, ругаясь не совсем приличными словами, возвращал на место парик, Элис бездумно примеряла другие варианты. То ли она так привыкла к виду лысой головы в отражении, то ли все эти муляжи причесок ей не подходили, но с каждой новой примеркой настроение все сильнее стремилось к нулю. В очередной раз взглянув на себя в зеркало, она так и застыла. Удлиненное русое каре с косой челкой. Именно так она выглядела в другой жизни. Еще до того, как на голове не осталось ни одного родного волоска.

– Тебе очень идет. – Эван стоял чуть поодаль, внимательно рассматривая ее отражение и мягко улыбаясь. Элис поправила челку, пригладила несколько прядей, и тут ее подбородок предательски дрогнул от надвигающихся слез. Она чувствовала себя так, словно она дома, словно ничего не было: ни ужаса болезни, ни изматывающих больниц, ни преждевременной смерти и странного нового мира. Будто она все еще та улыбчивая студентка, счастливо живущая в съемной квартирке с любимым человеком, не сильно задумывающаяся о глобальных вопросах. Но пальцы чувствовали чужеродность этих волос, глаза замечали, как криво сидит на ней парик, а память – безжалостная стерва – подбрасывала самые ужасные воспоминания недавнего прошлого. Ей уже не стать прежней, не вернуться в ту себя, и никакой парик не скроет наготу и изуродованность ее души. Одним движением сорвав с себя злосчастный парик, Элис пулей выскочила из магазина. Эван застал ее, вытирающую слезы у входа в соседний магазин.

– Что случилось? – В его глазах и голосе было столько неподдельной тревоги, что Элис даже стало стыдно, что она так напугала его.

– Ничего нового. Воспоминания, скорбь о самой себе и парик, который до ужаса напомнил мне мою прическу еще до болезни.

– Прости. Я не хотел сделать тебе больно.

– Вот только не надо этих «это моя вина». Это просто случайность и мои расшатанные нервы. Ты из всех сил стараешься помочь мне, всем нам, но иногда забываешь, что ты просто человек и оградить всех от плохих воспоминаний и дурного настроения не можешь.

– Пришло время тебе воспитывать меня? – Эван приобнял Элис, другой рукой вытирая с ее лица остатки слез.

– И если ты сейчас же не отведешь меня поесть, то это затянется надолго. – Ее бравада трещала по швам, но Эван уже второй раз за сегодняшний день не акцентировал на этом внимание, за что Элис была ему очень благодарна.

– Ну уж нет! Вон там подают отличные комплексные обеды, так что твой милый рот замолчит на ближайшие полчаса, я надеюсь. – И они направились к тому кафе, на которое указал Эван, чтобы поесть и немного привести мысли в порядок.

По дороге домой Эван изо всех сил пытался развеселить ее, так что все тяжелые и важные размышления Элис решила отложить до вечера, когда она сможет остаться одна, сделать себе кофе и попытаться разобраться с каждой тревожащей ее мыслью. Когда они вошли в свой нагретый за день солнцем дом, то застали большинство соседей в гостиной. Не было только Ирга, что не удивляло и радовало, да Астора. Родж, чумазый после работы в автосервисе, устало вытянул ноги, сидя в своем любимом мягком кресле. Он первый и заметил вошедших.

– О, еще одни голубки вернулись!

– Роджер, будь другом, заткнись. Мы не голубки. – Элис прошла в гостиную и уселась на подлокотник другого кресла, где Костра вязала плед.

– Вы же голодные! – тут же засуетилась она, но Элис не дала ей встать.

– Мы в городе поели, Костра, не переживай. Там, правда, не так вкусно, как у тебя, – Эван сел перед ней на ковер, – но мы немного загулялись, так что выбирать не пришлось.

– А где вы были? – Вик, уже спокойная, сидела в кольце рук Ветра, положив голову ему на плечо. От этой картины внутри Элис разливалось спокойное тепло.

– Эван хотел подобрать мне парик. Но не вышло. Хоть меня и раздражает моя прическа, вернее, отсутствие оной, на парик я не согласна. Не мое.

– Ну и правильно, милая. Тебе он совершенно ни к чему. Ты и так прекрасна. – Костра вела себя словно мама: в любой ситуации ее ребенок красивый и замечательный. Даже если этот ребенок – один из девяти случайных соседей, которых Костра пыталась согреть.

– Мы еще кое-что придумали за время прогулки. – Элис благодарно улыбнулась Костре и тут же перевела тему – не время снова укутываться в грусть.

– Сообщить нам о своем тайном романе, как эти? – Родж кивнул в сторону обнимающихся Ветра и Вик.

– Мы хотим внести поправки в план ремонта. – Эван благоразумно проигнорировал шпильку Роджера. – В общем, я хочу отдать свою комнату вам. В комнате Костры и Элис мы просто уберем кровать, а я перееду на твое место, Ветер.

– К Иргу? – изумленно уточнила Вик.

– Именно. И нет, мне не в тягость, и все в порядке.

– Это так мило с твоей стороны.

– Вообще-то, это Элис придумала. Сказала, что вам нужно гнездышко…

Вик скривилась, словно ее сейчас стошнит.

– Это так мерзко звучит. Но спасибо, это правда здорово. Так нам не придется искать себе новый дом, чтобы жить вместе.

Элис ничего не успела ответить, так как в дверь постучали. Гостей никто не ждал, поэтому все с озадаченным видом уставились на дверь, которую побежала открывать Лин. На пороге оказались двое. Загорелый мускулистый парень, облаченный в белую футболку, что еще сильнее проявляла сильный загар, и джинсовые шорты. Его рыжие волосы, выгоревшие на концах, торчали в разные стороны, словно на голове у этого красавчика плясало пламя. А за ним светлым пятном стояла высокая бледная девушка, с тонкими чертами лица и острыми скулами. Было в ней что-то смутно знакомое, то ли в неестественной позе, то ли в ярких бирюзовых глазах, то ли в волосах того же оттенка, что на концах внезапно переходили в рыжий. И хоть до этого никто никогда не видел этих двоих в этом доме, почему-то казалось, что каждый знает, кто они такие. И Ветер, медленно поднимающийся с дивана, подтвердил эти догадки:

– Сияющая?

– Здравствуй, брат.