Шон Хэмилл - Космология монстров [litres]

– Вы здесь надолго? – тут же спросила Сидни.

– Сидни, где твоя вежливость? – упрекнула ее мама.

– Примерно на месяц, полагаю, – ответила миссис Рэнсом.

– На месяц?

Сидни взглянула на мистера Рэнсома с ненавистью. Он посмотрел на нее, затем поймал мой взгляд. Кайл оглядел всех сидящих, сбитый с толку внезапной переменой настроения. Я набивал рот едой, притворяясь, будто ничего не замечаю.

– Сидни, в чем дело? – спросила мама.

Сидни сжала в руке скомканную салфетку. Затем большим и указательным пальцем отщипнула крошечные кусочки бумаги с одного конца и бросила их на стол. Ее дыхание оставалось неровным, но никто из взрослых не заметил это ничтожное изменение в движении ее плеч, груди и спины. Сидни была хорошей актрисой. На такие тончайшие нюансы мог обратить внимание только ее родной брат.

– Я вижу вас каждый день, мистер Рэнсом, – сказала Сидни, – но вы об этом не упоминали.

– Мистер Рэнсом не обязан рассказывать о своей личной жизни, – заметила мама. – Он тебе учитель, а не друг.

Мистер Рэнсом глотнул из бокала.

– Мне показалось, что это будет не очень уместно, Сидни.

– Дэниел так интересно рассказывал мне о хореографии, которую ты придумала для танцевального зала в «Доме с привидениями»! – произнесла миссис Рэнсом, после чего потянулась через стол и взяла Сидни за руку. – Я бы с удовольствием взглянула, а может, даже дала бы пару советов.

Сидни тяжело сглотнула, но затем вернула над собой контроль.

– Конечно, – ответила она. – Советы мне бы не помешали.

Увидев, как на долю секунды остекленели ее глаза, прежде чем взгляд снова затвердел, я почувствовал, как глубоко внутри меня что-то сломалось.

Вернувшись домой, мы прошли в гостиную, чтобы снять куртки и обувь. Все, кроме замершей у входа Сидни – она встала на фоне открытой двери, крепко обхватив себя руками.

– Сидни? – спросила мама, расшнуровывая кроссовки.

– Это все неправильно, – сказала Сидни.

– Что ты имеешь в виду?

Сидни слегка покачала головой.

– Я больше в этом не участвую.

Мама убрала руки с кроссовок.

– В чем не участвуешь?

– В «Блуждающей тьме», – ответила Сидни. – С меня хватит. Это все неправильно, и ноги моей там больше не будет.

– Мы открываемся послезавтра, – напомнила мама.

– Не моя проблема, – ответила Сидни и ушла по коридору в спальню девочек.

– Ну уж нет, юная леди, еще как твоя, – сказала мама.

Она выпрямилась и бросилась через квартиру вслед за Сидни, но споткнулась о развязанные шнурки собственных кроссовок. Тогда она ухватилась одной рукой за стенку коридора и большими осторожными шагами добралась до спальни девочек. Дверь она за собой не прикрыла, поэтому мы с Юнис услышали весь их разговор:

– Мы сделали все это – этот дурацкий, тяжелый, отчаянный проект – ради тебя! – говорила мама. – Это твое детище, твоя концепция, твоя мечта. Ты не можешь просто так взять и бросить его!

– Ты с самого начала все поганила! – кричала Сидни. – Блин, я не виновата, что ты держишь папины чертежи у себя и все портишь!

– Нет никаких чертежей, – ответила мама. – И никогда не было! Только куча дурацких рисунков, которые твой отец рисовал, когда умирал от опухоли мозга. Мы просто коротали время в ожидании конца. Там нет ничего полезного.

В комнате повисла пауза. Достаточно долгая для того, чтобы мы с Юнис успели оторвать взгляды от коридора и посмотреть друг на друга.

– Ты врешь, – тихо сказала, наконец, Сидни.

– Нет, – ответила мама мягким утешающим голосом, каким никогда не говорила раньше.

И эта внезапная ее нежность вызвала во мне огромную боль и тоску оттого, что я знаю не все.

– Тогда зачем ты их прятала? Почему никому не показывала? – спросила Сидни.

– Я не обязана отвечать ни на один из твоих вопросов, – ответила мама так же мягко, но уже со знакомой сталью в голосе.

– Тогда я точно не буду работать в этом дурацком «Доме с привидениями»! – отрезала Сидни. – Развлекайтесь с мистером Рэнсомом сами!

Не знаю, кто хлопнул дверью, когда мама покинула комнату. Она пошла обратно по коридору в гостиную и снова зацепилась о шнурки, но в этот раз не смогла удержать равновесие и с проклятиями рухнула на покрытый линолеумом пол. Приземлившись на четвереньки, она села, сорвала с себя кроссовки и швырнула их в гостиную. Мгновение спустя появилась и она сама, кипя от гнева. Я съежился от страха, когда ее пылающий взгляд упал сначала на меня, потом на Юнис.

– Кто-нибудь из вас понимает, что происходит? – спросила она.

– Нет, – ответила Юнис с искренним удивлением.

Я чуть не раскололся и не выложил немедленно все, что знал. Мне очень хотелось избавиться от этой тайны, предоставить взрослым самим разобраться с ней, но я дал слово и даже принял плату за свое молчание.

Мама и мистер Рэнсом заменили Сидни другой девочкой из театрального кружка. Сидни же большую часть времени из тех двух дней, которые оставались до открытия, просидела в своей комнате, не снимая пижамы. Она больше не говорила о «Блуждающей тьме» и вообще перестала ссориться с мамой. Если та просила ее что-нибудь сделать по дому, то она выполняла все без пререканий.

Хотя теперь она фактически выполняла обязанности моей няни, мы по-прежнему избегали друг друга. Я старался не подходить к комнате девочек, где, судя по звуку, она говорила часами напролет – слишком тихим голосом, чтобы можно было подслушать. Не знаю, разговаривала ли она по телефону или просто читала вслух свои любимые пьесы, я просто старался держаться от нее на расстоянии. Когда она выходила, чтобы посмотреть телевизор, я прятался в своей комнате. Несколько раз я пытался затеять игру с моим новым Бэтменом и его пещерой, но никакой радости мне это не доставляло. Тогда я впервые понял, что если получить желаемое неправильным способом, то можно запросто разрушить мечту.

В вечер открытия мама и Юнис обняли меня и взяли обещание вести себя хорошо ради Сидни. Сидни же пожелала им переломать себе ноги. Мама бросила на нее странный испытующий взгляд – словно догадывалась о чем-то и даже подозревала что-то конкретное, но боялась спросить и узнать это наверняка.

После того, как они ушли, Сидни села рядом со мной на диван перед включенным телевизором. Я немедленно встал, чтобы уйти, но она положила руку мне на плечо и попросила остаться. Некоторое время мы сидели молча, и я настолько сильно увлекся телепередачей, что вздрогнул, когда она заговорила:

– Я вот только одного не понимаю, – сказала она. – Как ты оказался на складе?

Я не стал ничего отвечать. Тогда она закатила глаза, промычала что-то с отвращением и вскочила на ноги. Она уже шла по коридору в спальню девочек, когда раздался стук в дверь.