Шон Хэмилл - Космология монстров [litres]

Юнис поднимает голову и смотрит на толпу зрителей. Ей хочется провалиться сквозь землю.

«Спасибо за внимание», – говорит она и ждет, когда ее отпустят.

Мистер Рэнсом и Сидни переглядываются, затем снова смотрят на нее.

«Юнис, ты хочешь взять эту роль?» – спрашивает мистер Рэнсом.

Юнис смотрит мимо мистера Рэнсома, мимо лиц других собравшихся здесь людей. Она смотрит только на Меррин – и та показывает ей большие пальцы.

«Наверное…» – отвечает она.

«Тогда она твоя», – заключает мистер Рэнсом.

Юнис возвращается к столу. Меррин хлопает ее по руке и улыбается. Что нужно сделать, думает Юнис, чтобы чувствовать себя так каждый день?

Юнис поворачивается к Меррин, желая ей что-то сказать, но комната вновь меняется. Теперь она в маленьком, замкнутом, душном и темном закутке, рядом со столом, заваленным фонариками, под которым стоит ряд приготовленных бутылок с водой. Она окидывает себя взглядом. На ней белая мантия с капюшоном. Сейчас вечер открытия, и она стоит у входа в «Блуждающую тьму», играя роль Гида.

Последние два дня выдались тяжелыми. Сидни неожиданно отказалась участвовать, и им пришлось искать замену на ее роль. Поэтому большой джазовый номер в танцевальном зале исполняет Меррин. Ной по-прежнему выглядит болезненно, и это ее беспокоит. Но беспокойство остается далеким, поскольку рядом с собой Юнис слышит смех и крики посетителей и понимает, что «Блуждающая тьма» сработала. Люди хорошо проводят здесь время. Она воображает себя драматургом, который сидит в вестибюле театра и прислушивается к собственному спектаклю через закрытые двери. Она кланяется в темноте, повернувшись в сторону центра здания. Как бы ей хотелось, чтобы отец был жив и видел все это!

«Посмотри, – мысленно говорит она отцу, – посмотри, что мы для тебя сделали».

Потом она начинает переживать, как там дела у Меррин в танцевальном зале.

Позже, после того как все смывают грим и переодеваются в повседневную одежду, Юнис находит свою пишущую машинку в углу гардеробной. Она прекращает переодеваться и кладет на нее руку. Меррин тем временем подходит к Юнис сзади и обнимает.

«Ласкаешь свою машинку?» – спрашивает Меррин.

«Хорошо бы отлить ее в бронзе, – отвечает Юнис и прижимается к Меррин. – Ты слышала, как реагировала публика? Неужели так бывает всегда, когда ставишь пьесу?»

«Только если вечер складывается удачно, – говорит Меррин и неохотно ее отпускает. – Слушай, ты что сегодня собиралась делать?»

«Ничего, – отвечает Юнис, стараясь, чтобы голос звучал непринужденно, хотя сердце ее колотится. – А что ты предлагаешь?»

Меррин облизывает губы.

«Мы с Брайаном Смитом хотим немного потусоваться у него дома. У него есть младший брат твоего возраста. Я подумала, что ты могла бы с ним подружиться».

Юнис изо всех сил пытается скрыть разочарование.

«Ух ты! Это так мило с твоей стороны, Меррин».

«Что-то не так?» – спрашивает Меррин.

Юнис унизительно долго думает, прежде чем ответить:

«Все нормально. Просто я обещала Ною уложить его сегодня спать. Давно уже обещала, понимаешь?»

«Я тебя чем-то обидела?»

Забыв, что не до конца очистила лицо от грима, Юнис идет к вешалке, на которой висит ее уличная одежда. Меррин следует за ней.

«Пожалуйста, скажи, что я сделала не так?» – говорит Меррин.

«Ну правда, я обещала Ною», – отвечает Юнис.

Она снимает мантию, вешает ее на гвоздик и начинает одеваться.

«Ну, тогда в другой раз», – говорит Меррин.

«Конечно».

Юнис чувствует, как Меррин смотрит на нее и ждет, что она обернется. Но Юнис продолжает стоять к ней спиной, пока Меррин не уходит.

Юнис хочет побыть одна. Она возвращается к пишущей машинке и садится перед ней. Но она не плачет. Только не здесь. Юнис закрывает глаза и пытается выкинуть образ Меррин из головы. Та ведь не хотела ее обидеть, даже думала, что делает доброе дело. Просто Юнис ожидала другого. Она хотела услышать запретные слова от Меррин, чтобы успокоить то гаденькое чувство в душе, которое заставляет ее стыдиться и бояться саму себя.

Подняв глаза, она оказывается в другой комнате. Вначале она не может понять, где именно: это большая комната, со сводчатым потолком и широким пустым мраморным полом, отражающим лунный свет. Стены созданы из какого-то извивающегося черного материала, словно скользящих туда-сюда щупалец. Но потом она возвращается в свою спальню в старом доме, ей снова шесть лет, и вместо пишущей машинки перед ней ее «Commodore 64». Она смотрит на слова на мониторе: «Великое Зло, некогда надежно заключенное, вырвалось на свободу. Оно бродит здесь повсюду, не замечая ни стен, ни дверей».

Она оборачивается, чтобы взглянуть на окно, и опять видит ту фигуру: мерцающую массу за стеклом, изучающую ее яркими оранжевыми глазами.

Она снова смотрит в монитор. Ее руки лежат на коленях, а на экране меж тем появляется новая строчка:

«Что бы вы ни увидели и ни услышали, старайтесь производить как можно меньше шума. Звук привлечет чудовище».

Где-то рядом раздается смех, и здесь, в Городе, где она существует как во времени, так и вне его, она его узнает. Это Ной, ее младший брат, и для такого позднего времени он производит слишком много шума. Она снова смотрит в окно, чтобы понять, слышала ли его темная фигура, но ее там больше нет.

Она чувствует острую боль в груди. Лицо Меррин исчезает из ее мысленного взора, уступая место образу Ноя. «Великое Зло, некогда надежно заключенное, вырвалось на свободу». Но что же, думает Юнис, она могла выпустить?

Ной опять смеется. Юнис знает, что ей следует встать и проверить его комнату, посмотреть, что у него за окном, но на нее вдруг наваливается тяжелая слабость – болезнь без симптомов, страшное изнеможение, которое не утолить никаким отдыхом. Она чувствует, как ее лицо клонится к столу. Она вытягивает руки, пытаясь удержаться на ногах, но пальцы сами собой опускаются на клавиатуру компьютера. Они начинают печатать без ее участия, пока лицо ее все ближе и ближе подплывает к экрану монитора:

Вырвалось.

Вырвалось.

Вырвалось.

– Ты в этом уверен? – то ли крикнул, то ли прошептал я.

В середине августа 1999 года мне уже шел семнадцатый год. Я сидел на корточках на крыше нашего дома, весь в поту, с прилипшими ко лбу волосами. С этой точки я видел задние дворы всех наших соседей – ярко-синий бассейн слева, заваленный игрушками двор справа и беседку с причудливой верандой напротив.