Шон Хэмилл - Космология монстров [litres]

«Вас здесь быть не должно», – раздается голос, который прокатывается по спине, как кубик льда, попавший под рубашку. Это пришел ГИД.

Вновь звенит каретка, обозначая конец строки. Ударив по клавише «Return», Юнис возвращает каретку в исходное положение. Затем стряхивает оцепенелость с рук и смотрит через плечо на Меррин. Старшеклассница переводит взгляд со страницы на лицо Юнис.

«У меня от тебя мурашки по коже», – говорит она.

Юнис впервые замечает, что у Меррин голубые глаза.

Комната вновь меняется, и Юнис сидит дома за завтраком напротив своего младшего брата Ноя. Теперь она видит его только по утрам. Она по-прежнему поднимает его в школу, по-прежнему следит, чтобы он был одет и накормлен, но у нее больше нет времени читать ему по вечерам или отвечать на вопросы об устройстве мира. По какой-то причине он притих и сам перестал просить об этом. Он побледнел, под глазами появились темные мешки. Это странно. Юнис чувствует себя более наполненной, чем раньше, словно ее тело выросло. Она на мгновение задумывается, не связана ли ее наполненность с угасанием брата.

Ей не нравятся эти мысли. Она отворачивается от брата и снова оказывается на складе перед пишущей машинкой. Пока они с Меррин сочиняют, здание наполняется грохотом молотков и воем от дрелей и пил. К этому шуму присоединяется стук швейных машин и металлическое щелканье ножниц, разрезающих ткани. Вокруг авторов постановки формируется скелет дома: морг, кабинет, танцевальный зал и бесчисленное множество коридоров. Грудь Юнис наполняется светом. Он такой яркий, что, должно быть, просвечивает сквозь зубы. Она никогда не чувствовала ничего подобного и не понимала до сих пор, насколько подавленной, серой, усталой и унылой была ее жизнь до встречи с Меррин и сочинения различных методов устрашения и развлечения незнакомых ей людей.

Теперь она придумывает, как напугать или порадовать Меррин. Если Меррин реагирует на какую-то идею или строчку – смеется, задыхается, хлопает Юнис по спине, то она понимает, что получилось хорошо. Когда Меррин в первый раз дотрагивается до Юнис, та подскакивает в кресле и начинает печатать на странице какую-то ерунду.

«Извини», – говорит Меррин и отодвигается подальше.

Если не считать случайных толчков незнакомцев на улице, то впервые за долгие годы к Юнис прикоснулся кто-то, кроме Ноя.

«Все в порядке, – отвечает Юнис, чувствуя, как от плеч к ушам и щекам поднимается тепло. – Я просто сосредоточилась, а ты меня застала врасплох».

«Извини, – снова говорит Меррин, – этого больше не повторится».

«Нет, правда, все в порядке , – повторяет Юнис. Она устраивается в кресле поудобнее и смотрит на пишущую машинку. – Так. Давай попробуем еще раз. Представь, что я написала что-то превосходное».

Пару секунд ничего не происходит, и она начинает думать, не сказала ли нечто необратимо странное. Но затем рука Меррин опускается на ее плечо.

«Превосходная работа, Юнис», – говорит она, прижимаясь губами к ее уху.

Юнис густо краснеет.

Во время перерывов у пишущей машинки они едят свои ланчи из коричневых бумажных пакетов. Кондиционер включен, но гаражные двери открыты, и воздух остается густым и неподвижным. Во впадинке на горле Меррин собирается пот. Он ярко блестит, и Юнис начинает беспокоиться, не сидит ли она слишком близко или слишком далеко от Меррин.

«У тебя есть парень?» – спрашивает вдруг Меррин.

Юнис качает головой.

«Еще нет».

«А сколько тебе лет?»

«Тринадцать».

«А тебе? – спрашивает Юнис. – Уверена, у тебя было много парней».

Меррин удивленно смеется гортанным смехом.

«Не многие хотят встречаться с толстой девушкой».

«Ты не толстая», – отвечает Юнис, поскольку не знает, что еще сказать девочке, которая говорит нечто самоуничижительное.

Меррин отмахивается.

«Все нормально. Просто называю вещи своими именами. А ты… слишком тощая, но, наверное, это всего лишь вопрос времени».

Юнис смотрит на свое тело. Она худая, плоскогрудая, с узкими бедрами и невыразительной попой. Когда Сидни исполнилось тринадцать, ее фигура изменилась. Некогда ровные плоскости тела приобрели плавные изгибы, подтолкнув ее к женственности. А вот тело Юнис упрямо остается мальчишеским.

Она снова смотрит на Меррин, на то, как ее губы обхватывают фрукт. В одной руке Меррин держит следующий кусочек, а другой обнимает сама себя, словно пытаясь закрыться. Меррин одета в черную футболку с синими джинсами, которые плотно облегают ее широкое щедрое тело. Ногти выкрашены в красный цвет, но лак местами облупился. Глаза ярко-голубые, щеки круглые и румяные, коротко подстриженные каштановые волосы обрамляют лицо. Любуясь мягким склоном ее плеч и широким округлым задом, Юнис думает о том, что тело Меррин – это полная противоположность ее собственному. Оно прямо-таки агрессивно-женственное.

Меррин замечает пристальный взгляд Юнис и перестает жевать.

«Чего?» – спрашивает она с набитым ртом.

«Если бы я была мальчиком, то захотела бы с тобой встречаться», – говорит Юнис.

Она заливается краской и наклоняет голову, но комната опять меняется. Юнис по-прежнему сидит за столом, но в этот раз на нем нет пишущей машинки и вокруг нее другие люди. Это день прослушивания, когда Сидни и мистер Рэнсом представят персонажей, написанных Юнис и Меррин.

Юнис никогда раньше не доводилось слушать свои тексты со стороны, поэтому она часто съеживается, когда очередной претендент на роль читает ее строки. Она делает бесконечные пометки о том, как исправить свои многочисленные ошибки как писателя (и как человека). Поэтому, когда приходит время прослушивать роль Гида, она не сразу замечает, что взгляды всех людей, собравшихся в танцевальном зале, устремлены на нее.

«В чем дело?» – спрашивает она, оторвав взгляд от блокнота.

«Меррин сказала, что ты хочешь прочитать эту роль», – отвечает мистер Рэнсом.

Когда Юнис открывает рот, чтобы возразить, Меррин слегка толкает ее в бок. И вот она выходит на середину зала. От многочисленных пристальных взглядов ей хочется сбежать или заплакать. Она злится на Меррин. Как она могла с ней так поступить? Но Юнис ловит взгляд Меррин, и та подмигивает ей в ответ.

«Начинай, как будешь готова», – говорит мистер Рэнсом.

Юнис прочищает горло, опускает глаза на свою копию сценария и принимается читать.

«Вам здесь не место… – Юнис снова откашливается или пытается это сделать. Ей мешает внезапно навалившийся ступор. – Как вы сюда попали? Стены здесь истончаются и запутываются. Там, где раньше были стены, отверзаются двери, и вместо света расцветает тьма! Я не смогу пойти с вами, но готов предложить помощь. – Господи! Какой-то недоделанный Толкин. Кто писал этот бред? Как это вообще можно читать вслух? – Это единственный лучик света, который останется с вами. Используйте его с умом. – Юнис делает неопределенное движение рукой, словно передает невидимому посетителю фонарик. – Ах да! Еще одно предостережение: Великое Зло, некогда надежно заключенное, вырвалось на свободу. Оно бродит повсюду, не замечая ни стен, ни дверей. Поэтому я предупреждаю: что бы вы ни увидели и что бы ни услышали, старайтесь производить как можно меньше шума. Звук привлечет чудовище. Удачи!»