Александр Форш - Зов черного сердца [litres]

Их разговор прервал пожилой мужчина в форменной одежде чоповца, вышедший на крыльцо.

– Извините, кто из вас следователь Кольцов? Мне сказали, что я могу найти его здесь.

– Это я, – ответил Тимофей. – Слушаю.

– Меня зовут Евгений Николаевич. – Мужчина прокашлялся, прежде чем продолжить. – Охранник я здешний.

– Где можем побеседовать? – Кольцов кивнул Марату, мол, извини, друг, надо работать.

– У меня в каморке, – засуетился охранник, – только я вам ничего нового не скажу. Не слышал я ничего. И в то крыло не хожу, у нас своя территория, а сектанты за охрану не платили никогда.

– Разберемся, – бросил казенное словечко Тимофей и сам поморщился от своей строгости. Ясно же, что охранник не виноват. Слышал или нет, другой вопрос, но запугивать мужика все же не стоит, может, у него сердце больное, вон как дрожит. – Не волнуйтесь, – добавил уже мягче и куда человечнее, – вас никто ни в чем не обвиняет. Задам пару вопросов, и можете быть свободны.

– Я только заступил вечером, мне до восьми часов здесь сидеть, – зачем-то пояснил Евгений Николаевич.

– Разберемся, – на автомате выдал Кольцов, но поправлять себя не стал, следуя за довольно проворным для своего возраста мужчиной.

Как и ожидалось, ничего интересного из допроса не вышло. Да и не допрос то был, скорее беседа. Охранник ежеминутно клялся в своей невиновности, заявлял о готовности пройти детектор лжи, лишь бы не оказаться за решеткой. Ночью, а как сказал Марат, убийство произошло с полуночи до двух часов, Евгений Николаевич не покидал своей каморки.

– Зачем выходить? Холодильник и телевизор вот они, туалет тоже рядом. Говорю же, в то крыло я не хожу даже днем. Нечего мне там делать, – горячо уверял он следователя, хотя голос его дрожал и срывался, что сам Кольцов списал на волнение.

Смоляков, со слов Евгения Николаевича, был «мировой мужик», всегда здоровался при встрече, уходя, желал спокойной ночи и легкого дежурства.

– И вас не удивило, что вчера он вдруг не ушел, как обычно? – Кольцов встрепенулся, почувствовав пусть и слабую, но зацепку.

– Почему меня должно удивить? Он и раньше мог до самого утра пробыть. Не мое дело, чем они за закрытыми дверями занимаются.

– Кроме Смолякова сегодня обнаружили еще одно тело. Сможете опознать?

– Это вряд ли! – махнул рукой охранник. – Которые приходили к нему, те почти все нелюдимые. Прошмыгнут мимо, даже головы не поднимут. Хотя, погодите, Аську знаю. Она у них уборщицей подрабатывала, ко мне поболтать забегала. Хорошая девчонка, не смотри что молодая.

– И где теперь она? – Кольцов знал где, точнее, встречался с ней днем ранее, но вдруг и промелькнет чего важное.

– Работу она свою бросила и тоже к сектантам примкнула. Последний раз позавчера ее видел, – мужчина внезапно подобрался, чуть склонился вперед и попросил сделать то же самое Кольцова, – с парнем они тут были. Уж не знаю, чего не поделили, только он ее за грудки таскал и даже майку порвал. Потом я их выгнал.

– Как зовут парня? И почему вы не помогли этой Асе?

– Черт его знает, – мужчина вернулся на место, – приходил он часто, только они же не представляются, когда мимо проходят. И что значит не помог? Он как меня увидел, сразу ее отпустил. Может, они, того самого, пара. Чего я лезть буду?

Уважения к мужику как-то сразу поубавилось. Убери в головах граждан подобное убеждение, глядишь, и снизилось бы число преступлений, совершенных на бытовой почве. Простая отговорка «не мое дело» зачастую стоит за побоями и более серьезными травмами, которые можно было предотвратить, прояви тот же охранник немного участия.

Равнодушие бьет сильнее кулака.

Значит, насчет синяков на шее внезапно заявившейся к нему в кабинет девушки Кольцов оказался прав, когда назвал их результатом любовных утех. Хотел вывести ее на чистую воду и совершенно случайно ткнул в самую точку.

– А тот парень появлялся?

– Нет! – уверенно ответил охранник. – Точно не было его! Вот как с Аськой повздорили, так ни он, ни она не появлялись больше.

Кольцов и сам не знал, почему зацепился за упомянутого неизвестного парня. Возможно, потому что других зацепок вовсе не было, и он буквально хватался за соломинку. Вряд ли домашнего тирана потянет на более крутые подвиги, они обычно только и могут, что колотить своих жен.

С девчонкой тоже все оказалось совсем не просто. Когда она покинула его кабинет, Кольцову показалось, будто на дверной ручке что-то поблескивает. Подошел ближе и глазам не поверил, металлическая поверхность подернулась тонкой ледяной коростой. Откуда ей там взяться, если даже при открытых окнах в кабинете было душновато? Коснулся и тут же одернул пальцы – металл ужалил холодом!

Чертовщина какая-то!

Вот и думай теперь, то ли девчонка заметила то же, что и он, не решившись сказать – не зря она замешкалась у порога, – то ли Кольцов потихоньку сходит с ума. Только короста – вот она, настоящая, не мерещится.

Чтобы не накручивать себя, он весь день потом пытался размышлять, силясь понять, что не так с тем охранником, не считая того, что оказался он обычным трусом, и уже ночью, на границе сна и ускользающего сознания, его внезапно осенило. Именно, что трус! Евгений Николаевич был сильно напуган, но напугала его вовсе не перспектива оказаться в числе подозреваемых, а нечто другое, куда более серьезное. Понять бы что конкретно! Но не за полиграф же его, в самом деле, сажать! Окажется, что убеленный сединами дядька водит шашни на рабочем месте и боится гнева супруги, стыда не оберешься.

«Тебе нужно больше отдыхать! – говорил Тимофей сам с собой в тишине темной спальни. – Иначе рискуешь начать бой с ветряными мельницами».

Еще он вспомнил, что так и не позвонил Инге. Потом расстроился из-за того, что и она о нем не вспомнила, после чего провалился в сон без сновидений и надоевших кошмаров, чтобы уже утром понять – ему просто дали короткую передышку.

Утром никто не разбудил Кольцова сообщением о новых трупах, ничто не заставило его вскочить, сминая горячую простыню дрожащими пальцами, но по казенной квартире он ходил, осторожно ступая, будто сапер по неизвестной местности. Неопределенное беспокойство, предчувствие чего-то неизбежного поселилось в сердце, плело тугую паутину.

Кольцов подошел к окну, уперся лбом в стекло. За окном безмятежно светило солнце, деревья переодевались в модные осенние оттенки, небо казалось глубоким и чистым, и он почти сумел уговорить себя расслабиться.

В тот самый момент оно и случилось, то, что не давало покоя. Он даже обрадовался, не нужно больше додумывать и ждать чего-то, вот оно, стоит за дверью, нетерпеливо вдавливая клавишу дверного звонка. Трель лупила маленькими молоточками по барабанным перепонкам, грозя пробиться в мозг и разнести все внутри черепной коробки.