Маргарита Малинина - Душа, плененная туманом

– Ясно, – успокоилась я.

– А где Анатолий?

– Он у себя. Проходи.

Она неторопливо разулась и вошла в гостиную. Мы топали позади нее, Илья шепнул:

– Ты что, собираешься все ей рассказать?

– А как же? Это ее сын.

– Что с моим сыном? – услышала она и обернулась ко мне.

Я смотрела в морщинистое лицо, двумя слоями заштукатуренное дешевой пудрой, и в светлые глаза под стеклами очков и пыталась придумать, какими словами передать этой женщине, что ее сына больше нет в живых. Она и так уже подозревала, но когда есть надежда, пусть и крохотная, это совсем другое, чем когда ее нет совсем.

Ты пытаешься спасти, пытаешься, пытаешься, а в какой-то миг случается так, что спасать уже некого…

– Надя, присядь, я должна тебе рассказать кое-что.

Повествование не отняло у меня много времени. Учительница хваталась за сердце, подскакивала, кричала, снова садилась.

– А Мишу-то за что?

Я пожала плечами.

– Мы не знаем, он не говорит.

– Но вы уверены? Он признался?

– Да, у меня есть диктофонная запись, если хочешь послушать.

– Нет… Нет, не хочу! Каков подонок! А… полицию вызывали? – Мы покачали головами. – Почему?

– Планируем это сделать в ближайшее время.

Илья добавил:

– Когда он ответит мне еще на парочку важнейших вопросов.

– Но как он ответит? Он же сбежал из квартиры, так?

Мы переглянулись с Тимуровым. Заключительный аккорд этой истории я утаила. Тот, что про пытки и угрозы с применением оружия.

Илья, словно прочитав мои мысли, извлек из-за пояса пистолет, который все это время там держал, чтобы не напугать женщину. Она ахнула.

– К большому моему удовольствию, от меня редко кому удается сбежать.

– Мне нужно поговорить с ним.

– Это не обсуждается, – отрицательно покачал Тимуров головой. – Тип опасен.

– Вы связали его?

– Ага.

– Тогда для меня нет опасности. Я хочу посмотреть ему в глаза. Неужели он посмел нанять меня на работу, убив при этом моего сына?! Я не могу в это поверить!

Не дожидаясь разрешения, Надежда вскочила и пулей влетела в кабинет, в котором была приоткрыта дверь – это дало ей повод считать, что пленник там. Впрочем, так оно и было.

– Сволочь! – донеслись оттуда припадочные крики. – Мерзавец! Отвечай, за что Мишу?! Моего сыночка! За что?!

– Еще немного, и ее придется откачивать, – хмуро выдал Илья, поднялся с дивана и медленно направился в сторону кабинета.

– Возможно, в кухне найдутся какие-нибудь успокаивающие капли, – предположила я и тоже поднялась, собираясь туда идти, однако не успела.

Расслабленный Тимуров, успевший переключить все свое внимание на меня вследствие моей фразы, подходил к двери, когда она резко от удара распахнулась, и он отлетел на несколько шагов, едва не упав на пол. Следом за этим прозвучал тихий хлопок. Глянув в ту сторону, я увидела сперва пистолет с глушителем, выруливающий из-за двери, затем руку, а после выходящего из помещения Катаева целиком. Анатолий Русланович попал Илье в руку, и тот выронил пистолет. Маячившая до этого за его спиной Горохова ныне его обошла и двинулась ко мне с каким-то шприцем наготове. От шока я икнула.

– Прости, Лиза. Мне придется тебе это вколоть.

Я приготовилась сражаться, но тут глушитель направили на меня.

– Или укол, или смерть, – сурово молвил Катаев.

«Турнир окончательно проигран», – подумала я, позволяя игле входить в свою руку. Через пару секунд комната завертелась, и я потеряла сознание.

Мы очнулись в кабинете Катаева привязанными к стульям. Со стены была снята картина, обнажившая металлическую дверцу сейфа.

– Тебе тоже что-то вкололи? – спросила я напарника, усиленно разминая шейные позвонки поворотами головы: от неудобного и, скорее всего, продолжительного сидения шея затекла. Хотелось вовлечь в процесс пальцы, но, увы. Руки были привязаны в районе локтей и не дотягивались.

Тимуров повернулся в мою сторону и кивнул. У него из предплечья текла кровь. Лицо Ильи выказывало крайнюю степень озлобленности и досады. Так должен чувствовать себя Ахилл, получивший стрелу в пятку. Естественно, он, в отличие от Ильи, сразу после этого умрет, но вот эта секундная яростная досада, мол, я такой непобедимый, а меня взяли и сразили, у Тимурова растянется, возможно, не на один час.

– Как рука?

– А как ты думаешь? – буркнул он раздраженно.

– Илья, ты не знал, что у него есть второй пистолет, – мягко сказала я, поняв, что он испытывает чувство вины за всю эту ситуацию.

– Ага, только я знал, что впускаю малознакомую тетку в комнату к преступнику без моего там присутствия! И зачем ты ей дверь открыла?

– Но это же Горохова… Я ничего не понимаю. Мы же вместе с ней искали Мишу. Ее сына, между прочим. Как она могла встать на его сторону? Когда успела освободить его? Когда они успели вооружиться?

– Не знаю. У меня в памяти отложилось, что она пробыла там всего полминуты, и все это время грозно орала на него.

– Спектакль, – запоздало констатировала я. – Как же я не догадалась… Ведь было странно, что она явилась к нему глубоким вечером печь пирог.

– Во-во. Мне эта баба сразу не понравилась.

– Что ж ты ей помощь предложил в поисках?

– Не ей. – Он облизнул губы и вновь поднял на меня глаза. – Тебе.

Мы немного помолчали. Затем я не выдержала:

– Когда твои парни додумаются нас здесь искать? Я не верю, что ты поехал на встречу без охраны.

– Правильно не веришь. Они неподалеку от дома. Ждут определенное время и звонят в полицию – так я велел.

– Тогда повяжут всех.

– А… – мысленно махнул он рукой (физически махнуть мешала веревка). – К черту. Лишь бы этих схватили и весь этот кошмар закончился. А мы как-нибудь выкрутимся. Тем более, имея такое расположение со стороны майора.

– Что ты имеешь в виду? – заинтересовалась я.

– Мне кажется, он в тебя влюблен.

– Кто? Архипов? Не смеши. Он не устает повторять, как ему надоело мое вмешательство в расследование.

– Повторять он может все что угодно.

Не знаю, для чего мы обсуждали эти ничего не значащие сейчас темы. Может, чтобы отвлечься от неприятных, пугающих мыслей?

Дверь из кабинета в зал была приоткрыта. Сначала оттуда не доносилось никаких звуков, наверное, преступники находились на втором этаже или на кухне, но вот послышались шаги.

– Толя, что им удалось узнать? – спросила учительница истории непривычным для меня тоном. И это понятно. Так говорят только с любовниками.

– Да всё!

– Этот вопрос надо как-то решать! Я не хочу в тюрьму.

– Вот приедет Хованский и решит. А я связываться с мокрухой не собираюсь! Ему нужны эти китайские вазы и какие-то там монеты, вот пусть и разбирается во всем сам!

– А когда он приедет?

– Сказал, что в пути. Едет сюда прямо из участка.