Дин Кунц - Краем глаза

В настоящем, через много лет после казни Джозефа Креппа, в полуквартале от себя, Том уже видел дом Липскомбов. За ним жили Лампионы.

Еще одна кошка метнулась в сторону. Кошки, вечные спутницы ведьм. Хороший это знак или плохой?

Вперед, вперед. К дому Леди-Пирожницы. На поле боя.

– Наоми, ты здесь? – вновь прошептал Младший, вглядываясь в окна души девочки.

Она не ответила ему, но ее молчание убедило его в собственной правоте, как убедило бы и признание, да и отказ тоже. Ее дикие глаза все открыли ему, ее дрожащий рот. Наоми вернулась, а в определенном смысле и Серафима, потому что девочка эта – плоть от плоти Серафимы, рожденная из ее смерти.

Младшему это польстило, действительно польстило. Женщины никогда не могли насытиться им. Так уж повелось. Никогда не отпускали его добровольно. Хотели его, обожали, обожествляли. Продолжали звонить и приходить после того, как он ясно давал им понять, что все кончено, продолжали слать ему письма и подарки. Так что Младшего не удивляло, что женщины могли вернуться к нему из мира мертвых, не удивляло, что женщины, которых он убил, попытались и успешно нашли дорогу к нему из потустороннего мира, пришли без злобы, без желания отомстить, лишь снедаемые страстью, чтобы снова быть с ним, чтобы обнять его и утолить его желания. Вот оно, еще одно свидетельство его неотразимости, его желанности, да только не испытывал он больше романтических чувств ни к Наоми, ни к Серафиме. Они принадлежали прошлому, а прошлое он ненавидел и точно знал, что никогда не сможет жить в будущем, если они не оставят его в покое.

Он приставил глушитель ко лбу девочки со словами:

– Наоми, Серафима, вы были прекрасными любовницами, но давайте смотреть правде в глаза. Вместе нам больше не жить.

– Эй, кто здесь? – спросил слепой мальчик, о котором Младший уже успел забыть.

Он отвернулся от перепуганной девочки и посмотрел на мальчика, который стоял в нескольких шагах от порога, держа в каждой руке по банке с газировкой. Искусственные глаза очень походили на настоящие, но в них Младший не увидел того всезнания, которым так встревожил его взгляд девочки.

Младший наставил пистолет на мальчика:

– Саймон говорит, что тебя зовут Бартоломью.

– Какой Саймон?

– Ты не кажешься мне угрозой, слепой мальчик.

Барти не ответил.

– Тебя зовут Бартоломью?

– Да.

Младший шагнул к нему, прицелился в лицо:

– Почему я должен бояться спотыкающегося мальчика, ростом с карлика?

– Я не спотыкаюсь. Во всяком случае, редко. – Барти обратился к девочке: – Ангел, ты в порядке?

– У меня сейчас начнется дрист, – ответила она.

– Почему я должен бояться маленького спотыкающегося слепого мальчика? – вновь повторил Младший, но на этот раз уже другим тоном, потому что внезапно почувствовал: и этот мальчик не так-то прост, он тоже знает, знает многое из того, что доступно этой странной девочке.

– Потому что я – вундеркинд, – ответил Бартоломью и бросил банку с рутбиром.

Банка попала Младшему точно в лицо и сломала нос, прежде чем он успел увильнуть.

В ярости он дважды нажал на спусковой крючок.

Пробегая мимо арки в гостиную, Том увидел Джейкоба, сидящего в кресле под торшером, словно заснувшего над книгой. Да только перерезанное горло и кровавое пятно на рубашке ясно указывали на вечный сон.

Привлеченный голосами на втором этаже, Том взлетел по лестнице, перепрыгивая через ступеньки. Мужчина и мальчик. Каин и Барти. Налево, в коридор, потом в комнату направо.

Наплевав на правила стандартной полицейской процедуры, Том метнулся к двери, переступил порог, увидел, как Барти бросает банку с газировкой в обритую голову и покрытое шрамами лицо неузнаваемо изменившегося Еноха Каина.

Мальчик упал и откатился в сторону, едва бросив банку, предчувствуя грядущие выстрелы. И действительно, пули вонзились в дверной косяк на уровне колен Тома.

Подняв револьвер, Том дважды нажал на спусковой крючок, но вот тут выстрелов не последовало.

– Боек-то спилен. – Ухмылка Каина сочилась ядом. – Я об этом позаботился. Я надеялся, что ты прибежишь сюда и успеешь увидеть последствия своих глупых игр.

Каин прицелился в Барти, но, когда Том бросился к нему, навел пистолет на него. Пуля убила бы Тома, в наилучшем случае тяжело ранила, да только Ангел скатилась с дивана за спиной Каина и сильно толкнула его, сбив прицел. Убийца пошатнулся, потом замерцал.

Исчез.

Провалился сквозь какую-то дыру, какую-то щель, какой-то разрыв, размерами куда больше тех дыр, щелей, разрывов, через которые Том метал свои четвертаки.

Барти не мог этого увидеть, но каким-то образом он узнал, что произошло.

– Ну ты даешь, Ангел, – прокомментировал он.

– Я отправила его туда, где нас нет, – объяснила девочка. – Он вел себя грубо.

Том оцепенел:

– Значит… когда ты этому научилась?

– Только что. – И пусть Ангел пыталась говорить ровным голосом, ее всю трясло. – Не уверена, что получится еще раз.

– Пока ты не уверена… будь поосторожнее.

– Хорошо.

– Он вернется?

Она покачала головой.

– Обратно пути нет. – Она указала на альбом для рисования, лежащий на полу. – Я запихнула его туда.

Том посмотрел на рисунок девочки, очень неплохой, учитывая ее возраст. По его коже побежали мурашки.

– Это…

– Большие жуки, – кивнула девочка.

– Их много.

– Да. Это плохое место.

Барти поднялся:

– Эй, Ангел.

– Что?

– Сейчас ты сама бросила свинью.

– Пожалуй, что бросила.

Дрожа от страха, не имеющего ничего общего ни с Каином Младшим и разящими пулями, ни даже с воспоминанием о Джозефе Креппе и его страшном ожерелье, Том Ванадий закрыл альбом и положил его на диван у окна. Раскрыл окно, и в комнату ворвался шелест дубовых листьев.

Поднял на руки Ангел, потом Барти:

– Держитесь крепче.

Вынес их из комнаты. Спустился по лестнице, вышел из дома во двор, под дуб, где они могли подождать приезда полиции и где не могли увидеть, как сотрудники службы коронера выносят тело Джейкоба через парадную дверь.

А полиции, решил Том, они расскажут, что пистолет Каина заклинило, когда Том ворвался в комнату Барти. Слишком трусливый для рукопашной, Стыдливый Убийца бежал через окно. И вновь оказался на свободе.

Последнее полностью соответствовало действительности. С маленьким уточнением: на свободе, но не в этом мире. А в том, куда он попал, ему более не удастся найти легкие жертвы.

Оставив детей под деревом, Том вернулся в дом, чтобы позвонить в полицию.

Его часы показывали 9:05. Утро этого знаменательного дня только начиналось.

Пусть гибель Джейкоба стала огромным горем в его маленькой семье, мимо Агнес Лампион не прошли смерти более знаменитых людей, имевшие место быть до того, как закончился год 1968-й и начался год Петуха. 4 апреля Джеймс Эрл Рей застрелил Мартина Лютера Кинга на балконе мотеля в Мемфисе, но надежды убийцы не оправдались, потому что из крови мученика еще пышнее распустились цветы свободы. 1 июня в возрасте восьмидесяти семи лет мирно умерла Элен Келлер. Слепая и глухая с раннего детства, немая до подросткового возраста, мисс Келлер добилась на удивление многого: научилась говорить, ездить на лошади, танцевать, с отличием окончила Рэдклифский колледж, написала и опубликовала более десятка книг о себе, своих ощущениях, учебе, мировоззрении и понимании религии. 5 июня сенатора Роберта Кеннеди застрелили на кухне отеля «Амбассадор» в Лос-Анджелесе. Многие погибли, когда советские танки вторглись в Чехословакию, сотни тысяч человек умерли на завершающем этапе «культурной революции» в Китае, значительную часть из них съели: председатель Мао полагал людоедство приемлемым способом борьбы с политическими противниками. Джон Стейнбек, писатель, Таллала Бэнкхед, актриса, закончили свой путь в этом мире, если не во всех других. Но Джеймс Лоувелл, Уильям Андерс и Фрэнк Борман, первые люди, побывавшие на орбите вокруг Луны, пролетели в космосе 250 тысяч миль и благополучно вернулись на Землю.