Дин Кунц - Фантомы

– Да. Он хотел, чтобы я вышла из машины, а я не хотела этого делать. Требовал опустить окно, чтобы нам не приходилось кричать. Я ответила, что не возражаю немного покричать. Тогда он пригрозил, что разобьет окно, если я его не опущу. Я понимала, что, если опущу окно, он просунет руку внутрь и отопрет дверь, поэтому решила лучше сама выйти из машины. Я ему сказала, что выйду, если он отойдет немного подальше. Он отошел, и я выхватила из-под сиденья револьвер. Как только я открыла дверцу и вышла, он на меня полез. А я воткнула ствол револьвера прямо ему в пузо. Револьвер был взведен, курок оттянут – это он сразу увидел и понял.

– Хотел бы я поглядеть на его физиономию в тот момент! – улыбнулся лейтенант Уитмен.

– Я была перепугана до смерти, – продолжала вспоминать Дженни. – Конечно, я боялась его. Но я боялась и того, что мне, может быть, придется выстрелить. Я даже не была уверена в том, смогу ли нажать на спусковой крючок. Но я понимала: нельзя показать Джитеру свою неуверенность.

– Если бы он ее увидел, он бы вас живьем сожрал.

– Вот и я так подумала. Поэтому держалась очень хладнокровно и очень твердо. Я ему сказала, что я врач, что я еду к тяжелому больному и что я очень тороплюсь. Говорила я тихо. Трое других сидели на своих мотоциклах: им не было видно револьвера и они не слышали, о чем мы говорили. Этот Джитер, как мне показалось, из разряда тех, кто скорее умрет, чем позволит, чтобы другие видели, как им командует женщина. Поэтому я не хотела, чтобы его дружки поняли, что происходит: тогда он мог бы выкинуть какую-нибудь глупость.

– Верно вы его раскусили, – одобрительно покачал головой лейтенант.

– Я напомнила, что ему самому может когда-нибудь понадобиться врач. Допустим, он врежется во что-нибудь на своем мотоцикле и будет валяться на дороге с тяжелой раной, и тут по вызову приеду я: если он сделает мне что-нибудь плохое, мне ведь захочется ему ответить тем же? Я ему сказала, что у врача много возможностей сделать так, чтобы рана была как можно более болезненной, чтобы она долго и тоже болезненно заживала, чтобы возникли всякие осложнения. И посоветовала подумать обо всем этом.

Лейтенант Уитмен пораженно смотрел на нее.

– Не знаю, – продолжала Дженни, – это ли на него подействовало или просто то, что у меня был револьвер. Но он смешался, а потом разыграл великолепную сцену для своих дружков. Он им сказал, что я знакомая его близкого друга. Сказал, что видел меня всего раз, несколько лет назад, и поэтому не сразу узнал. «Хромированным дьяволам» было велено оказывать мне всяческое почтение. Никто из них никогда не должен ко мне приставать. Потом он уселся на свой «харлей» и укатил, а остальные двинулись за ним.

– И после всего случившегося вы поехали в Маунт-Ларсон?

– А что же мне было делать? Пациент-то ждал.

– Невероятно.

– Но могу вам признаться: всю дорогу до Маунт-Ларсона меня трясло и прошибал холодный пот.

– И с тех пор ни один мотоциклист больше к вам не приставал?

– Наоборот, теперь, когда они меня обгоняют на местных дорогах, то всегда улыбаются и машут рукой.

Уитмен расхохотался.

– Вот вам ответ на ваш вопрос, – сказала Дженни. – Я умею пользоваться револьвером, но надеюсь, что мне никогда не придется ни в кого стрелять.

Она посмотрела на «магнум», который так и держала в руке, нахмурилась, открыла коробку с патронами и принялась заряжать револьвер.

Лейтенант взял несколько патронов из другой коробки и зарядил карабин.

Они помолчали некоторое время, потом лейтенант спросил:

– А вы бы и вправду сделали то, о чем говорили Джину Терру?

– Что? Выстрелила бы?

– Нет. Я хочу сказать, если бы он действительно сделал вам что-нибудь плохое, может быть изнасиловал бы, а потом попал к вам в качестве пациента… вы бы и вправду?..

Дженни полностью зарядила «магнум», повернула на место цилиндр и положила револьвер.

– Ну, искушение так поступить у меня бы возникло. Но, с другой стороны, я очень уважаю клятву Гиппократа. Поэтому… что ж… наверное, в глубине души я тряпка, но – я бы сделала для Джитера все, что необходимо, самым лучшим образом.

– Так я и знал, что вы это скажете.

– Я только на словах твердая и решительная, а внутри я кисель.

– Ну прямо, – возразил Уитмен. – Далеко не у каждого хватило бы духа так противостоять ему, как это сделали вы. Но если бы он причинил вам вред, а вы потом, чтобы поквитаться с ним, нарушили бы клятву врача… это уже было бы другое дело.

Дженни подняла взгляд от револьвера тридцать восьмого калибра, который взяла со стола из общей кучи оружия, и внимательно посмотрела на чернокожего полицейского. Его глаза глядели ясно, открыто, дружелюбно.

– Доктор Пэйдж, у вас, как мы говорим, «правильное нутро». Если хотите, зовите меня Тал. Меня почти все так зовут. Это сокращенное от Талберт.

– Хорошо, Тал. А ты зови меня Дженни.

– Ну, не знаю, хорошо ли это.

– Вот как? А в чем дело?

– Вы все-таки доктор и все такое. Моя тетушка Бекки – она меня вырастила и воспитала – очень уважала всех докторов. И мне как-то странно называть доктора просто… по имени.

– Знаешь, врачи тоже люди. А с учетом переделки, в которую мы все тут попали…

– Все равно, – отрицательно покачал головой Уитмен.

– Ну, если для тебя это так важно, зови меня так, как зовет большинство пациентов.

– Это как?

– Просто док.

– Док? – Он задумался, и по лицу его стала медленно расплываться улыбка. – Док. Как-то при этом слове вспоминаются те седые сварливые простаки, которых давным-давно, еще в тридцатые и сороковые годы, играл в кино Барри Фицджеральд.

– Уж извини, но я пока не седая.

– Ну, положим, вы и не старая простушка.

Дженни негромко рассмеялась.

– А мне нравится это слово. В нем есть какая-то дружеская ирония, – сказал Уитмен. – Док. Да, пожалуй, оно подходит. Когда я представляю себе, как вы ткнули револьвер в пузо этому Джину Терру, – что ж, в тот момент вас можно было назвать «док».

Они зарядили пару винтовок.

– Тал, зачем нужно столько оружия в полицейском участке такого маленького городка, как Сноуфилд?

– Если полиция округа хочет получать в свой бюджет еще такие же суммы, как те, которыми она располагает, от властей штата и от федерального правительства, то приходится выполнять их требования, какими бы странными они ни были. А одно из этих требований – перечень минимального запаса оружия, которое должно быть в наличии на таком вот полицейском участке. А сейчас… может быть, и хорошо, что у нас тут есть такой арсенал.

– Но пока что мы даже не видели, в кого могло бы понадобиться стрелять.

– Подозреваю, что увидим, – сказал Тал. – И знаете, что еще я вам скажу?

– Что?

Его широкое темное красивое лицо способно было, оказывается, принимать торжественно-спокойное и строгое выражение.