Дин Кунц - Фантомы

– Столько гильз, а пуль не видно ни одной. Похоже, сержант попал в то, во что стрелял. Судя по гильзам, он выпустил не меньше сотни патронов. Может быть, даже две сотни. Генерал, сколько патронов в этих больших магазинах?

Копперфилд посмотрел на блестящие гильзы, но ничего не ответил.

С разгрузочной площадки в камеру вернулись Паскалли и Фодор, и Паскалли доложил:

– Снаружи никаких его следов нет, сэр. Осмотреть аллею подальше?

Не дожидаясь ответа Копперфилда, Брайс проговорил:

– Генерал, как это ни больно, но сержанта Харкера надо списать. Он мертв. И никакой надежды на то, что он может оказаться жив, нет. Так что не надейтесь. Здесь действует нечто такое, что признает только смерть. Смерть. Заложников тут не берут. И никаких террористов тут нет. Как нет и никакого нервно-паралитического газа. И никаких полумер тут не бывает. Мы играем по самой большой ставке. Я не знаю точно, что это такое и откуда оно тут появилось, но я твердо знаю, что это сама смерть. Смерть в какой-то такой форме, которую мы пока даже вообразить себе не можем, и движимая целями, которые, возможно, мы вообще никогда не поймем. Тот мотылек, который убил Стю Уоргла, даже не был настоящим обличьем этой смерти. Я это чувствую. Мотылек был, скорее всего, тем же самым, что и ожившее тело Уоргла, которое гонялось за Лизой в туалете, – попыткой поморочить нам головы… ловким трюком.

– Фантомом, – сказал Тал, воспользовавшись словом, которое чуть раньше употребил сам Копперфилд, хотя генерал тогда вкладывал в него совсем другой смысл.

– Да, фантомом, – согласился Брайс. – Мы пока еще не видели настоящего врага. Это нечто такое, что просто любит убивать. Оно способно убивать молниеносно и тихо – так, как оно убило Джейка Джонсона. Но Харкера оно убивало медленно, заставив его мучиться и кричать. И сделало это потому, что хотело, чтобы мы послушали его вопли. Убийство Харкера и то, о чем вы говорили в связи с газом Т – сто тридцать девять, выполняет одну и ту же роль – деморализующую. И оно не просто утащило сержанта Харкера. Оно его сожрало, генерал. Именно сожрало. Так что не рискуйте больше людьми и не ищите понапрасну труп.

Копперфилд помолчал немного, потом проговорил:

– Но тот голос, который мы слышали, – это же был ваш человек, Джейк Джонсон?

– Нет, – ответил Брайс. – Я не думаю, чтобы это и вправду был Джейк. Голос был очень похож, но я начинаю подозревать, что это нечто обладает потрясающими способностями звукоподражателя.

– Звукоподражателя? – переспросил Копперфилд.

Дженни посмотрела на Брайса:

– Звуки, которые мы слышали по телефону.

– Верно. Кошки, собаки, птицы, гремучие змеи, плачущие дети. Целое представление. Такое впечатление, что оно как будто хвастается: «Вот, посмотрите, что я могу, какой я умный!» Так что и голос Джейка Джонсона просто еще один номер из его репертуара.

– Что вы хотите сказать? – спросил Копперфилд. – Что это нечто сверхъестественное?

– Нет. Оно реальное.

– Тогда что? Назовите его как-нибудь, – нажимал Копперфилд.

– Я не могу, черт возьми, – ответил Брайс. – Возможно, это какая-нибудь природная мутация. Или что-то, что вырвалось откуда-нибудь из лаборатории генной инженерии. Вам об этом лучше знать, генерал. Возможно, где-нибудь в армии сидит целая дивизия генетиков, которая выводит биологических роботов-убийц, искусственных чудовищ, которые должны будут убивать, терроризировать. И возможно, они лепят этих чудовищ, соединяя вместе молекулы ДНК, взятые из генов десятка разных животных. Что-то от тарантула, что-то от крокодила, что-то от кобры, от осы, возможно, даже от медведя-гризли, а потом ко всему этому просто смеха ради добавить гены человеческого интеллекта. Положить ту смесь в инкубатор, дать ей развиться, подкормить. И что получится? Как оно будет выглядеть? Может быть, сама мысль о такой возможности – просто бред и, говоря об этом, я становлюсь похож на сумасшедшего, на этакого Франкенштейна с научно-техническим уклоном? Способна ли современная наука так перестраивать наследственность? Не знаю. Может быть, не стоит исключать и сверхъестественное. Я просто пытаюсь сказать, генерал, что это действительно может оказаться что угодно. Вот почему я не в состоянии никак его назвать. Дайте своему воображению полную свободу, генерал. Мы не можем исключать ничего, какие бы жуткие фантазии ни приходили нам в голову. Мы имеем дело с неизвестным, а понятие неизвестного включает в себя и все самые страшные наши кошмары.

Копперфилд внимательно и задумчиво посмотрел на шерифа, потом на висевший на крюке костюм сержанта Харкера. Повернувшись к Паскалли и Фодору, он проговорил:

– Дорогу осматривать не нужно. Возможно, шериф и прав. Сержант Харкер погиб, ему мы уже ничем не поможем.

В четвертый раз после того, как Копперфилд появился в Сноуфилде, Брайс повторил свой вопрос:

– Вы все еще продолжаете думать, что это похоже на обычный случай бактериологического заражения?

– Какие-то химические или биологически активные вещества тут могут присутствовать, – сказал Копперфилд. – Как вы сами заметили, мы ничего не можем исключать. Но это не обычный случай, тут вы правы, шериф. Извините меня за предположение, что у вас были галлюцинации и…

– Извинения приняты, – сказал Брайс.

– Какие-нибудь предположения у вас есть? – спросила Дженни.

– Я хочу как можно быстрее начать вскрытия и патологоанатомические исследования, – сказал Копперфилд. – Возможно, мы и не найдем ни бактерий, ни нервно-паралитического газа, но можем наткнуться на что-то такое, что даст ключ к разгадке.

– Да, сэр, вот именно – как можно быстрее, – согласился Тал. – У меня такое предчувствие, что нам отпущено очень мало времени.

Капрал Билли Веласкес, один из тех солдат, что входили во взвод охраны, сопровождавший бригаду генерала Копперфилда, протиснулся в люк и по колодцу спустился в трубу ливневой канализации. Дышал он тяжело, но не от напряжения, а от страха. Капрал был действительно смертельно перепуган.

Что произошло с сержантом Харкером?

Все, кто там был, вернулись потрясенные. Старик Копперфилд сказал, что Харкер погиб. Еще он сказал, что они не знают, что именно убило сержанта, но обязательно выяснят. Господи, какая чушь! Конечно же они знают, что его убило. Они просто не хотят говорить, вот и все. Вечно эти генералы из всего делают тайну.

Колодец, по стенке которого шла лестница, был неглубок и вел прямо в горизонтальную магистральную трубу. Билли спустился до самого низа. Когда его обутые в сапоги ноги коснулись бетонного дна, раздался громкий и гулкий стук.

Магистральная труба ливневой канализации представляла собой невысокий тоннель, в котором невозможно было выпрямиться во весь рост. Билли пригнул плечи и обвел вокруг лучом фонаря.