Хелен Тодд - Призрачные нити [≈ За пеленой северного тумана] [litres]

Тодор раскладывал зелья, некоторые сортировал, некоторые делил, составляя курс лечения для ведьмы. От мыслей, что он мог упустить единственный шанс осуществить предсказание, все меркло перед глазами. Вампир ощущал, как эти размышления буквально впивались в его сердце иголками, но все тут же исчезло, как только острый слух уловил шорох – ведьма проснулась и испуганно дышала, оглядывая комнату.

– Ани? Не бойся, я знаю о тебе больше, чем ты сама, – Тодор провел холодными пальцами по ее запястью, задумчиво обводя символ перемещения. – Ты использовала все магические резервы. Не пугайся, тише, ты не одна. Все в порядке.

Он слегка улыбнулся, внушая ведьме доверие и спокойствие. Вампир вложил в ее ладонь кулон из чароита.

– Теперь у тебя есть защита. С ним я буду знать, где ты и все ли с тобой в порядке. А теперь отдыхай. Тебе нужны силы.

Вампир применил заклинание сна, прекрасно понимая, что эмоции Аннетт не позволят ей уснуть. Провел по запястью, обводя новый символ. D – темная магия… Пятнадцать минут – и в тот вечер он потерял бы самую важную нить.

– Ты – связь. Переплетающая судьбы. Твое теплое сердце поможет принять правильное решение и уберечь всех от необдуманных решений. Четыреста лет назад, когда почти все источники силы иссякли, создатель связал ваши судьбы ради освобождения города. Когда-то ты будешь владеть магией Источника. И я сделаю все, чтобы ты жила.

В тот момент Тодор принял решение – ее жизнь только в его руках. В темных глазах промелькнула ненависть и тут же погасла. Аннетт останется в этом доме навсегда, и он сделает все, чтобы больше не видеть ее слез. После обряда ведьма станет его приемной дочерью, остальные формальности с документами он уладит сам.

Алан едва успел подхватить обессиленное тело. Он бережно уложил Ани на диван, укрыл покрывалом, потер шею ладонью и взглянул на ее уставшее лицо так, словно собирался сказать: прости, я ничего не смог бы сделать. Что же, он и не мог, магическая защита, которой так отчаянно хотела воспользоваться Аннетт, забрала из нее последние силы, а магии, в таких местах, было практически нечем подпитываться. Но ничего, в конце концов, немного сна и умелого извлечения силы из эмоций, и все войдет в привычную колею. Плевать на запреты, плевать, что его здесь не должно быть. Уже поздно об этом думать, не так ли?

Вечерело. Ведьмак, воспользовавшись бытовой магией, привел крохотное крыло в относительный порядок, растопил камин и задумчиво измерял комнату шагами. От всего вокруг веяло прошлым, тем, которое он не мог увидеть. Знак A – предсказаний – не работал, блокируя его дар и возможность заглянуть под завесу тайны этого места.

Винтажный дом остывших надежд. Каждой вещи, находящейся в этих стенах как минимум несколько десятков лет, которые она провела под толстым слоем пыли. В этом было что-то захватывающее. Старые и поломанные вещи привлекали. Все оставалось пропитанным атмосферой: густой, тяжелой, но однородной, будто идеальная мелодия, исполненная в ми миноре. Удивительно, как быстро летит время, оставляя за собой лишь следы чужих жизней. Они как отпечатки на снегу: сначала четкие и глубокие, а затем незаметные и плотно засыпанные вечерним снегом.

Алан просидел до самого утра, иногда поглядывая на Аннетт и облегченно вздыхая, улавливая, как ее магия стабилизируется. На рассвете помещение преобразилось. Выцветшие темно-бордовые шторы пропускали яркое свечение в обшарпанную комнату, напоминая о том, что где-то все-таки существует тепло. Ведьмак распахнул их, впуская яркие лучи. Свет наполнил помещение, отражаясь в хромированных деталях, а затем тонул, оставаясь маленьким бликом в изломах хрустального бокала. Распахнутая форточка с шумом стукнулась о створку и открылась снова. Сильный ветер рывком ворвался внутрь, наполняя нагретую за ночь комнату осенним холодом.

Алан смотрел на недопитую чашку чая, на то, как из нее еще шел пар. Вокруг витало что-то неуловимое для него. Какие-то детали, которые ведьмак никак не мог заметить. Он почувствовал легкую вспышку магии и тут же перевел взгляд на Рэндел. Ее тревожили кошмары.

– Ани? – Алан провел шершавыми подушечками пальцев по ее запястью, задумчиво обводя каждый символ. – Ты использовала все магические резервы. Не пугайся, тише, я рядом. Все в порядке.

Он вложил в ее руку кулон из чароита, который пришлось снять.

– Хрупкая вещица и, судя по магии в ней, важнее любых драгоценностей, – ведьмак улыбался.

Ани замерла, оглядывая помещение: изысканное, сделанное со вкусом в стиле начала двадцатого века: узорчатые обои винного оттенка, роскошные деревянные кресла, широкий камин с кованой решеткой, каменная ниша для дров, множество книжных полок. Она глубоко вдохнула. Сухо, припорошено густым слоем пыли.

– Ты в ловушке, в клетке и не сбежишь, если не поймешь, зачем здесь оказалась, – Крейг с интересом наблюдал за тем, как вспыхнул серебром ободок ее радужки. – За окнами всю ночь слонялись неупокоенные души. Подумай над этим.

Ани побледнела, дрожащими пальцами сжимая кулон. Она не смела шевельнуться, в надежде, что все это ей просто кажется.

Сейчас Алан до безумия напоминал Тодора: холодный, сдержанный. Он определенно знал больше, чем мог сказать, вот только не имел на это права. Ведьмак задумчиво рассматривал деревянные балки на потолке. Озадаченно-серьезный… Растрепанные черные волосы только подчеркивали его бледную усталость.

– Не бери лишнего в голову, – ведьмак криво ухмыльнулся.

Им нельзя долго задерживаться здесь. Временная петля лишь цикличное мгновение, в ней нет жизни. Легкий способ показать слабости, вывернуть наизнанку и спутать все карты. Как только Аннетт преодолеет свой страх, Нордвуд вывернет ее наизнанку, а это место превратится в пепел. Невозможно ничего получить, не отдав взамен.

Тишина. Давящая, густая, позволяющая слышать стук сердца, кровь, пульсирующую в висках.

Аннетт больше ничего не ощущала: ни страха, ни тревоги, ни боли, которые совсем недавно в тиски сжимали сердце. Казалось, она отпустила все, смирилась, закрыла глаза на прошлое, позволив себе плыть по течению, погрузиться в спокойствие и нейтральность. Все перегорело. На душе остался горький пепел и металлический привкус крови. Хотелось назвать это состояние безразличием, но Ани не могла. Ей было не все равно.

Задыхаясь от эмоций, утопая в чужой боли, холоде, мраке… из которого нет пути назад, ведьма хваталась лишь за тонкую нить спокойствия и тепла. В тот момент все изменилось. Слова Тодора приобрели другой смысл, другое значение. Она – связь. Нить, связывающая всех. Переплетающая судьбы.

В гостиной царил холод. Он окутывал ее кожу, приводил в чувства, напоминал, что она в петле, но жива. Хотелось затаить дыхание, потому что казалось, будто сейчас тишина развеется, превратится в шум, крики, суету. Если ведьма вновь окажется в плену сна – и завтра никогда не наступит. Рэндел подошла к окну, пытаясь рассмотреть через запотевшее стекло силуэты гор.