Хелен Тодд - Призрачные нити [≈ За пеленой северного тумана] [litres]

Стоило уходить дальше, не оставаться на месте. Силы предательски ее покидали. Магия брала свое: ведьма еще не отошла от прошлых перемещений и защиты. Но упрямо шла, не оглядываясь на Николаса.

Узкие улочки сменялись одна за другой. Черный туман стелился по брусчатке, закрывая ее, запутывая следы. Ловушка… почти у самого дома Тодора. Будто их ждали, будто знали о встрече. Тонкий расчет. Ани остановилась, чтобы оценить ситуацию. Чувствовала, как Ник крепко сжал ее локоть, придерживая.

– Не стоило перемещаться.

– Тогда ты был бы мертв, и я, по твоей воле, также.

Черный туман начал клубиться, чернота окутывала их, закрывая обзор, не оставляя пространства для маневров. Едкий запах гари дурманил голову. Наверное, так приходит конец. Ани закрыла глаза, вдохнула, после чего закашлялась. Легкая вспышка заклинаний, яркий свет неприятно резал глаза. Кашель душил ее, из носа хлынула кровь – ее ресурсов не хватало, а Николас, судя по ослабевающим защитным заклинаниям, не мог поддерживать ее.

– Дыши, ну же.

Среди темноты появился Тай, брат Тодора. Он подал знак Николасу, закрыл Аннетт от вспыхивающих заклинаний противника, крепче сжал ее плечи, заглядывая в глаза.

– Не оказывай сопротивления, держись.

Вампир влил в нее немного своей магии. Ровно столько, сколько она могла принять, не отвергая ее.

– Пара минут, вы не одни, еле выследили тебя.

Серые глаза смотрели на нее со смесью злости, жестокости и в то же время понимания и сочувствия. Это отличало Тая от брата – он не скрывал своих эмоций. По крайней мере, те, которые не считал для себя помехой в определенных ситуациях.

Увидев, что Ани пришла в себя и дышит ровнее, Тай прижал ее к себе и переместил в дом. Остальные разберутся: Защитники никогда не приходят по одному.

Серые стены, казалось, давили, заставляя испытывать нехватку воздуха. На кухне в привычной, спокойной атмосфере Ани ощущала себя неуютно, пожалуй, впервые в доме Тодора чувствовала себя не на месте.

Первое время, после того как они с Аланом вернулись из особняка, ведьма не могла сосредоточиться. Все казалось невоплотимым, невозможным, слишком сложным. И вот сейчас она сидела, отвлекая навязчивые мысли изучением привычных и давно знакомых деталей: на столе был старинный торшер, ярко контрастирующий с современным дизайном; невыносимо громко тикающие часы в минималистском стиле; картинка, вырезанная из дерева; широкое окно, выходящее прямо на океан, ведь они внизу обрыва, дом буквально уходил вниз, в скалу.

– Поздно ведь…

В помещение вошел Алан. Он улыбнулся, мягко поцеловал Ани в висок.

– Травяной чай? С ежевикой.

– Спасибо, – она вздохнула.

Присутствие ведьмака наполнило воздух непривычным теплом. С ним становилось спокойно. Без обещаний, слов, утешений.

– Выпей. Это не решит проблемы, но успокоит. Тебе вроде были по душе ягодные чаи.

Он тепло улыбнулся, поставив перед ней чашку, и сел напротив. Хотел выпить крепкий кофе: ночью предстояло изучение документов. Тодор отдал ему стопку дел по каждому носителю двойных знаков, обо всех, кто имел зеркальные. Их истории, их изломы судьбы. Теперь, когда до исполнения предсказания их отделяло только время и один кулон, – важно было знать предыдущие ошибки.

– Так же, как тебе не спать ночами, – она улыбнулась, сжала его пальцы. – Спасибо. За простоту и заботу. Это важнее любых обозначений чувств.

Аннетт открыто признавала то, что их связь – отношения. Не просто вспышка эмоций и понимания, а нечто большее.

За окном серело. Легкая дымка все еще покрывала улицы, предвещая скорую грозу. Темные тучи, нависшие над городом, плотной пеленой затянули небо. Туман привычно покрыл влагой брусчатку, превращая город в стакан, наполненный конденсатом. Казалось, что воздух исчез, превратившись в водяную субстанцию. Удивительно, как легкая нехватка кислорода заставляла так остро ощущать желание вдохнуть глубже, напоминая о желании жить.

Алан поднял ворот серого пальто. Его волосы спутались, под глазами виднелась синева – от недосыпа. Дрожащей рукой он повернул ключ в замке и проверил, действительно ли закрыта дверь. Не хотелось, чтобы у кого-то осталась возможность войти в это здание без его присутствия – слишком много воспоминаний.

Он держал тяжелый портфель с документами, фотографиями и важными бумагами. Он покидал дом навсегда. Ностальгия… Щемящее чувство, вынуждающее переживать прошлое. И при этом испытывать счастье, что оно уже не повторится, и тоску о моментах, в которых хотелось бы задержаться дольше. Вот только в Нордвуде прошлое никогда не станет действительностью, даже если ты вернешься во времени – ты другой.

Холодные лужи окутывали тонкие кожаные ботинки. Алан ощущал озноб, но это не мешало сосредоточиться и, закрыв глаза, переместиться. После его исчезновения, на пустынной улице осталась лишь крохотная фотография, которая все глубже и глубже погружалась в воду. Намокая, бумага стала мягче и, наверное, со временем размокнет, растворится, а пока изображение счастливой семьи останется белым пятном посреди черноты брусчатки.

Дом Тодора принял всех носителей зеркальных знаков. За последнее время Алан был рад, что остался здесь. Эти стены не давили воспоминаниями. В его комнате было тепло, уютно, но по-мужски пусто – ничего лишнего. Ведьмак несколько раз вздохнул, прогоняя навязчивый сон. Губы невольно дрогнули в улыбке, но Крейг тут же одернул себя. Сейчас не время проявлять лишние эмоции. Но что-то внутри упрямо говорило: «А когда, если не сейчас?»

Стук в дверь застал его врасплох, и хорошо скрываемые эмоции хлынули наружу. Волнение, тревога… Алан знал: вот-вот случится непоправимое.

– Входите, – предательски сиплый голос прозвучал непривычно взволнованно.

Ведьмак не смотрел, кто это был. Он, не оборачиваясь, стал записывать короткие обрывки предложений в блокнот. Стоило оставить свои видения на бумаге, пока они не выветрились. Ровный почерк аккуратно ложился на нерасчерченную бумагу. Где-то внутри он надеялся, что зашел Тодор. Хотелось услышать какие-то новости, но нет. Комнату наполнил пряный аромат женских парфюмов.

– Привет, прости… я не зашла раньше, хотела дать тебе время отдохнуть и работы в Лавке было много, – Джин-Рут осторожно закрыла за собой дверь.

Она говорила взволнованно, как всегда переживала. Ее захлестывали эмоции, и Алан прекрасно понимал – именно из-за них сестра может совершить роковую ошибку. Он не раз видел, как излишняя восприимчивость играла против нее. И даже в его видениях все опасные шаги она совершала необдуманно: не умела тормозить всплески эмоций.