Нил Гейман - Мифическое путешествие: Мифы и легенды на новый лад [сборник litres]

– Ты спасешь ее жизнь? – спросил Он. Кожа Его вмиг покрылась взъерошенными перьями, широкие ступни превратились в четырехпалые когтистые лапы. – Да? Тогда отчего же я здесь?

Глаза – что луны, перья – словно кинжалы, крылья нависли над Ниной и Эбигейл куполом циркового шатра. Лес задрожал, склонился к земле. Лицо Нины, как в зеркале, отразилось в огромных зрачках – казалось, их черные бездны вот-вот поглотят ее без остатка.

Дождь лил и лил, беспощадно хлестал по щекам.

– Ты – всего-навсего птица, – сказала Нина. – Самая обыкновенная птица.

Взвалив Эбигейл на плечо, она со всех ног помчалась прямо на Филина. Широкая килевидная птичья грудь раздалась перед ней, словно туман. Миновав прогалину, Нина замедлила шаг, оглянулась.

Под деревом, нахохлившись, почти целиком погребенный под ворохом листьев, сидел самый обыкновенный Athene cunicularia , то есть кроличий сыч. Встретившись с Ниной взглядом, он подмигнул ей, и…

Тр-РАХ!!!

Филин исчез, окутанный ослепительным ореолом. Вспышка и треск разряда, ударившего в ствол бука, достигли глаз и ушей Нины почти в один и тот же миг.

– Я упала, – прошептала Эбби в наступившей тишине.

– Бывает, – успокоила ее Нина. – Главное, ты жива.

Наполни-ка мою чашу вином, девочка, да передай сюда те медовые коврижки, и я расскажу тебе быль о приключениях и о героях. Я тоже была там. Я всех их знала лично.

Мелеагру нравилось думать, будто я убежала из дому и примкнула к команде «Арго» только ради него. Наша любовь, полагал он – одна из тех самых, эпических, о которых веками, тысячелетиями поют рапсоды и барды.

Он даже на трезвую голову ничуть в этом не сомневался.

А я? Я его вправду любила, но насчет того, чем кончится наша песня, никаких иллюзий не строила. Как бы он ни притворялся холостяком, дома его ожидала жена.

Но это неважно. Пока Мелеагр согревал мне бок по ночам, остальные рук не распускали и не мешали радоваться приключению, в которое я ввязалась вопреки всему свету.

Да, я подписалась на это предприятие из-за любви, только не к человеку, а к кораблю – к красавцу «Арго», доставшемуся капитану, совершенно его не заслуживавшему.

Ясон остался в человеческой памяти героем. Пусть так. Я не возражаю. Только вот думаю: наверное, с годами понятие «герой» приобрело некий другой, новый смысл.

Люди вроде Ясона всем нам знакомы. Росл, мускулист, блещет, что золото… как не поверить, будто боги к нему благосклонны?

Когда дело доходит до выбора любимцев, вкус у богов – хуже некуда.

Мне следовало бы раскусить его с самого начала. О человеке многое можно сказать, видя, как он обходится со слугами, а когда Мелеагр впервые привел меня в Иолкские доки, Ясон наш был занят поркой одного из гребцов.

Юная, жаждущая приключений, я оставила этот тревожный знак без внимания. А к тому времени, когда вполне поняла, чего Ясон стоит как капитан и как человек, уже влюбилась в «Арго» – по уши, со всеми потрохами, и ради участия в его первом плавании готова была смириться с любой ахинеей.

Ясон испоганил нам, своим товарищам, всё – и плавание, и победу, и даже порожденную ею легенду. Мы-то надеялись свершить великие дела, остаться в народной памяти…

Хорошо. Ладно, скажу вслух и это. Героями.

А вместо того стали второстепенными персонажами сказания о несчастной любви Ясона к себе самому. И это еще в лучшем случае. Меня вообще зачастую из легенды об аргонавтах выбрасывают: Ясон, позволивший женщине взойти на борт корабля – такое для них, видите ли, за гранью всяких приличий (да-да, Гесиод, это я о тебе).

Сколько Ясон наломал дров, сколько преданий свидетельствуют об эгоизме его и бесчинствах, а вы, сказители хреновы, всерьез думаете, будто он мог бы постесняться рискнуть непорочностью девы?

Одним словом, я, Аталанта Аркадская, ходила на «Арго» в Колхиду. Жизненный жребий открывал передо мной два пути: замужней царевны либо царевны, оставшейся старой девой. Я выбрала третий.

Я предпочла стать одной из аргонавтов.

Золотое Руно? Плюнуть мне на него было и растереть. Отправиться в море, навстречу неведомым опасностям, биться плечом к плечу с верными товарищами – вот и все, чего мне только хотелось. Руно было лишь поводом, предлогом, целью, к которой нужно взять курс. С тем же успехом ею могла оказаться победа над страшным чудовищем, завоевание царства или хоть избавление от навоза загаженных доверху конюшен.

Однако Ясон полагал самой заманчивой для нас целью сказочное сокровище. Золотое Руно.

Приближаясь к берегам Колхиды, мы спасли от гибели четверых моряков с разбитого штормом корабля, и те спросили, куда «Арго» держит путь. Ответ наш очень их удивил.

– Царь Колхиды, знаете ли, здорово чудаковат, – сказал один.

– Сыном Гелиоса себя величает, – с ухмылкой, означавшей, что сам он ни на минуту в эти сказки не поверил, пояснил другой. – А если кто усомнится, казнит.

– Уж не над богами ли ты насмехаешься? – грозно спросил его Персей, мой товарищ по плаванию, один из как минимум трех сыновей Зевса на борту, не считая Геракла, оставившего «Арго» за две-три недели до этого.

– И в мыслях такого не было, дружище. Но когда царь носит золотую шапку с лучами вроде солнечных и, что ни день, велит спускать себя в тронный зал с потолка, на талях, будто он – само солнце…

Услышав об этом, все мы согласились, что сохранять серьезный вид при виде подобных причуд – дело нелегкое.

– Мы с товарищами идем в Колхиду добыть Золотое Руно, чтобы я смог вернуть себе трон отца, – гордо объявил Ясон.

Четверо моряков долго глядели на него, а после дружно расхохотались, да так, что чудом не надорвали пупков.

Ничего хорошего для нашей затеи это не предвещало.

Ясон утверждал, будто Геракл сошел с корабля ради любовника. Однако мы к тому времени выдумкам капитанским уже не верили.

Между двумя героями частенько вспыхивали ссоры, и вовсе не только с пьяных глаз. Геракл полагал, что герою не пристало охотиться за блестящими побрякушками да холуйствовать перед царями (но тут уж, честно сказать, чья бы корова мычала).

Ясон, сам потомок царей, принял обиду близко к сердцу и, в свою очередь, оскорбил Геракла, пройдясь по его манере обхождения с женщинами (я знаю, поверь: Ясоновы намеки незамеченными не остались).

Два капитана для команды – гибель, а верность мы должны были хранить Ясону, хотя большинство и считало, что из Геракла вышел бы лучший вожак.

Словом, Геракл ушел, и этот мальчишка, Иолай, поспешил за ним. Без них на «Арго» стало куда спокойнее. Споров с Ясоном никто больше не затевал, а после победы над очередным морским чудищем мы подняли чаши во славу нашего доброго друга Геракла.