Александр Матюхин - Колдовство [сборник litres]

– Ну ты это… – Шушенков осмотрелся по сторонам. – Давай тише. Я ж тебе по секрету. Да и вообще – она от него уезжать вздумала, к тетке своей в Мурманск. Я ей вроде как с этим помогаю…

– Гляди – вернется ее мужик с вахты не вовремя, буду и на вас с ним бланки выписывать. Как здесь открывается? – Галя подергала калитку. – На веревке, что ли? Зачем они ее завязали так?

– Да какая разница? – Шушенков подошел к заваленному пролету и прямо по лежащему штакетнику направился во двор. Под его ногами захрустели, ломаясь, доски.

– Порча имущества же, – скривилась Галя. – Вдруг кто сфоткает? Потом в Инете оправдываться будешь перед школолетками.

– Как говоришь? – рассмеялся Шушенков. – Перед школолетками?

– Ну да. – Галя посмотрела по сторонам. Деревня уже давно не спала, скотина была на полях, домашние птицы сгрудились у бережков озера, но их хозяева на улицу в такую сырь не торопились. – Ладно уж, давай по-твоему…

– Школолетки! Ха! Надо запомнить, как-нибудь вверну куда, по случаю. – Шушенков, улыбаясь, направился прямо к крыльцу.

Галя прошла по заваленному штакетнику вслед за Шушенковым, и на этот раз хрустнуло отчетливее.

– Вот черт! – Галя наклонилась к забору. – Верхнюю перекладину сломила. Теперь уж обратно не поставят.

– Да черт с ней, за два года не подняли – и сейчас не собираются! – ответил Шушенков, который уже забрался на крыльцо и стучал в дверь. – Эй, хозяева! Открывайте, милиция!

– Полиция, – поправила Галя, поднимаясь вслед за ним по крыльцу. – Опять ты милиция…

– Тьфу ты, да! Открывайте, полиция!

Галя, склонившись с верхней ступеньки крыльца, постаралась заглянуть в окно терраски.

– Кажется… – Она сощурилась. – Кажись, нет никого…

– А куда они делись? – Шушенков спрыгнул с крыльца и, подойдя к окну, прижал к нему лицо, отгородившись от света ладошками. – И точно – нет никого! Обувь даже не стоит. И вон печка, видишь, открытая? Не топили сегодня.

– Там такие живут, – махнула рукой Галя, подходя к окну. – Могли и без обуви убежать, и в одежде вырубиться.

Некоторое время они рассматривали дом сквозь окно. Первым сдался Шушенков.

– Видимо, забухали, – сказал он неуверенно и отошел от окна. – Или где-то в дальней комнате оба дрыхнут, или у алкашей местных остались.

– Не вышло бы. – Галя тоже отошла от окна. – Я запретила.

– Ту-у! Бухать разве запретишь?

– Продавать запретила. – Галя протянула руку и хозяйским жестом вытащила из кармана шушенковской рубахи пачку сигарет. – Возьму одну?

– Да уж бери, – вздохнул Шушенков.

Галя достала из пачки сигарету и тонкую зажигалку, прикурила – и засунула обратно в карман коллеге все, кроме сигареты.

– Я позавчера, как приезжала, прошла по точкам всем – объяснила, что Козловым не отпускать. Ни ей, ни ему. А то в бланк их занесу как подстрекателей и собутыльников. Вроде бы поняли. По крайней мере – лица у всех были понимающие.

– И не в лом ходить было? – Шушенков достал свой айфон, проведя пальцем по экрану, разблокировал его. – Смотри. У меня вот тут чатик есть. Я сюда всех продавщиц добавляю. Чтобы если что – спросить сразу, видели кого или нет… Ну то есть не всех, а так… самых прогрессивных.

– Прогрессивных? – Галя прикусила губу, чтобы не рассмеяться. – Как ты, что ли?

– Ну – хотя бы как я. С современными смартфонами, так сказать, которые поддерживают мессенджеры, – сказал Шушенков с сильным ударением на первую «е», не замечая Галиной улыбки. – Вообще – очень помогает в работе, давно бы уже…

– Давно бы уже пятнарик на игрушку выкинула, ага. Если б она у меня вообще была, – Галя махнула рукой и посмотрела на деревню. – Где ж их искать-то теперь?

Утренний туман уже рассеивался. Солнца все так же не было видно за низкими облаками, но все равно – стало значительно светлее. Где-то загремела колодезная цепь, с другой стороны долетел приглушенный, незлобный мат. Деревня оживала.

– Думаешь, убегли? – спросил Шушенков.

Галя задумалась. Потом покачала головой.

– Не думаю. Он бы сам, наверное, и мог дернуть в город, с понтом – авось уляжется. А ей-то куда? Ей и здесь еле-еле жилось, с печкой и домом. А в город, за ним – сомневаюсь.

Они еще помолчали. Шушенков кинул бычок в траву, выдохнул остатки никотина и взглянул на Галю.

– Сильно он ее отмудохал-то? В субботу?

– Порядочно, – кивнула Галя. – На лице почти незаметно, разве что бровь опухла, а по ребрам ногами отходил – дай боже. Он же ее ногами, когда уже повалил… Прямо при собутыльниках. Три мужика взрослых сидели и смотрели. По-хорошему – их тоже надо притягивать, но без ее показаний – даже его не сможем. Светка в воскресенье даже слезть ко мне не в состоянии была, так и материлась на этого придурка с печки… Нет, не смогла бы она убежать сама – а он бы тащить ее на себе заленился. Он даже дров принести ленится, в холоде спит, не раздеваясь, а тут – баба целая. Что-то другое здесь…

– А я думаю – убежал. – Шушенков вновь поправил спадающие штаны. – Позвонил брату в город – тот и подскочил на четверке, или что там у него. Светку на заднее погрузили – и поехали. Месяц в городе по вокзалам, да у брата в общаге – а к лету и вернутся.

– Брат его в марте машину вскрыл. Хотел угнать – а в итоге доехал до соседнего двора, печку врубил – и уснул. Так теплого и взяли. Присел в том же месяце на четыре с половиной.

– Ты смотри! – Шушенков хохотнул. – Опять за угон! Уже в третий раз!

– Небось, холодно на воле в марте. – Галя тоже докурила и выкинула бычок в траву. – Ясно, что они свалили куда-то, но неясно – куда. Думаю, бухают у кого-то из местных. Или прячутся. Он же, было дело, уже уговаривал ее заявление забрать – в прошлом году, когда ухо ей сломал. Сейчас опять, наверное, уговорил…

– И как они вечно соглашаются? – Шушенков направился к машине. – Ни кожи ни рожи ведь…

– Пьющие, – просто ответила Галя. – На что угодно согласятся, если налить пообещаешь. Особенно – когда херово и тело ломит. Алкаши. Голодные до водки, хоть без штанов остаться готовы – лишь бы с чекушкой в зубах.

– Ага. – Шушенков уже пристегивался. – С голодухи – на что только не подпишешься – это да. Ну что, в город теперь?

– Рано еще. – Галя снова прошлась по валяющемуся на земле забору, на этот раз специально стараясь сломать побольше штакетин. – Сначала в магазин райповский заедем, спросим – не видел ли их кто. И к Милядовым потом.

– Не простила девку, – вздохнул Шушенков.

– Тут в год четыре человека давят, – буркнула Галя. – Из-за того, что прощаем.

– В основном – пьяных, – не согласился Шушенков. – Детей уж давно не сбивали. В четырнадцатом году Кулешову Юльку сбили – ну так она сама пьяная была и вроде как сдуру под колеса бросилась.