Амрита Кели - Кайвалья

«Я вошла в город через массивные ворота, охраняемые стражниками. Они выглядели устрашающе, словно горы, украшенные длинными копьями и острыми мечами.

Главная дорога вела прямо ко дворцу. Мне было не страшно. Я хотела только одного – вернуть Джагая, и ради этого готова была на все. Вдоль дороги тянулись невысокие дома, обмазанные глиной, а из решетчатых окон иногда выглядывали женщины. Проводя меня взглядом, они снова отходили во внутреннюю прохладу комнат.

Я шла, а внутри из сердца расползался пылающий жар. Мне казалось, что еще немного, и я буду дышать огнем… На мгновение я остановилась перед великолепным дворцом, чтобы рассмотреть его.

Центральный проход из трех больших арок, увенчанных башенками, украшен тысячами гирлянд из мелких белых, розовых и желтых цветов, а сам дворец из розового мрамора был усыпан драгоценными каменьями. Купола из чистого золота светились на фоне неба, закутанного в темные тучи. Я подошла ко входу, и меня не остановили. Это нерушимая традиция – царь должен принимать каждого, кто придет к нему. Однако, с чем уйдет проситель от Хираньякши, который, даже находясь во чреве матери, вызывал столько дурных знамений, мне было неизвестно.

Двери из красного дерева, изящно инкрустированного слоновой костью, сами распахнулись передо мной, и, смело войдя в тронный зал, я невольно поразилась великолепию убранства. Пол был выложен самоцветами, а по бокам залы свисали шелковые занавеси, искусно расшитые золотыми и серебряными нитями. За ними прятались сложные цветные витражи и стены, расписанные лазурными красками. По обеим сторонам от прохода стояли придворные царя, одетые в великолепные одежды и украшенные блистающими драгоценностями.

В конце прохода возвышался громадный трон: его обрамление, отлитое из чистого золота, изображало хищных зверей и героев-победителей. На алой подушке восседал сам Хираньякша, в золотых царских одеждах и короне. Его могучее тело огромных размеров было расслаблено, но багровые глаза свирепо осматривали залу.

Две служанки омахивали его сбоку большими опахалами из хвоста яка, но, как только он сделал знак рукой, перестали. Ко мне подошел человек и, слегка поклонившись, сказал:

– Я царский советник, мое имя Атри. С чем Вы пожаловали к царю и могу ли я помочь Вам?

Когда он говорил, его глаза изучающе всматривались в мое решительное лицо.

Не ответив Атри, я поклонилась Хираньякше и заговорила как можно громче:

– О, всемилостивый царь, я пришла сюда, в это собрание, чтобы искать справедливости. Мой отец был убит вчера, пока я отлучилась из дома, а жениха увели сюда, в Пур, и я не знаю, что с ним. Хочу узнать, в чем была вина отца, который всю свою жизнь был смиренным брахманом и посвятил себя служению? И я хочу знать, что с возлюбленным моим Джагаем, который никому не желал и не делал зла!

Хираньякша, который до того был похож на льва, отдыхающего после охоты, услышав мои слова, пришел в ярость. Он взревел:

– Кто ты такая, чтобы спрашивать меня? Все брахманы, которые не признают мою божественную власть, отныне будут уничтожены! Если твой Джагай был брахманом, то ему одна награда – смерть!

Я упала на колени и взмолилась:

– О, смилуйтесь, великий Хираньякша! Позвольте мне отдать свою жизнь, но отпустите Джагая, он не брахман!

Я смотрела в его злое лицо и понимала, что мое унижение ему нравится.

– Как тебя зовут, дитя? – прорычал Хираньякша более благосклонно. Мне показалось, он придумал для себя какую-то забаву, и, прикрыв глаза, я ответила:

– Асури, – внутри меня все сильнее разгорался жар.

«Я просто спалю тебя, если ты прикоснешься ко мне!» Еще в детстве мне рассказали о даре свыше: способность испепелить любого, кто попробует овладеть мной насильно. Однажды соседка рассказала, что моя бабушка оставила этот мир, когда ее поймал в лесу сладострастный демон, который доставлял много бед в округе. Он уже обесчестил несколько девушек. Но когда он прикоснулся к моей бабушке, желая овладеть ей, она просто сосредоточилась, вошла в медитацию и уже через мгновение пылала. Демон сгорел в ее жаре, и поэтому бабушку еще долго помнили как святую. Мой отец запретил рассказывать мне эту историю…

– Хорошо, Асури, мне нравится, что ты так юна и красива, и я придумал плату за жизнь твоего Джагая. Ты готова заплатить любую цену?

– Да, я готова! – громко крикнула я, чтобы все слышали. Мне показалось, что слуги Хираньякши одобрительно загудели.

– Хорошо, тогда я отпускаю его. Стража, выпустите на волю этого глупца, а девчонку отведите в мои покои!

Меня отвели в роскошную залу, посередине которой стояла внушительных размеров кровать, накрытая нежнейшим молочно-белым покрывалом с золотой оторочкой.

Через некоторое время в другую дверь тяжелой поступью вошел Хираньякша.

– Вина! – крикнул он, и служанка сразу налила ему в бокал напиток, темный, как свернувшаяся кровь.

– Асури, неужели ты думаешь, я не понял тебя? Вижу, что тебе дарована особая сила: ты сожжешь любого, кто попытается силой насладиться твоим прекрасным телом. Я не так глуп. Для тебя я приготовил кое-что получше. Ты не будешь участвовать, но ты будешь смотреть, как я наслаждаюсь. Ты говоришь, что любовь привела тебя ко мне, а я покажу тебе свою любовь!

Он щелкнул пальцами. В залу тихо вошли десять юных и прекрасных девушек. Одетые в полупрозрачные платья, они выглядели соблазнительно, но невинно.

– Они не умеют делать то, что умеешь ты, и они еще не знали ни одного мужчины. Я буду первым, кто полюбит их, – захохотал Хираньякша.

Я почувствовала глубокое отвращение к этому человеку и горько сожалела о том, что у меня нет возможности испепелить его на месте.

– Асури, ты будешь смотреть! Всю ночь ты будешь смотреть на мои наслаждения! Это достойная плата за твою любовь?

Я молчала, и тогда один из стражников ударил меня в живот. Я скорчилась от острой боли, которая на мгновение лишила меня способности дышать, и, стиснув зубы, с трудом сдержалась, чтобы не застонать, но не проронила ни слова.

– Если ты не ответишь мне, я убью твоего Джагая! Так достойная это плата за твою любовь?

Я крикнула изо всех сил:

– Да!

– Отлично, меня ты уже ненавидишь, и это мне нравится! Ненависть больше всего возбуждает меня!

Что-то острыми когтями вцепилось в мои веки, а вокруг ног и рук скользкими змеями оплелись невидимые путы. Я не могу сейчас описать всего, что происходило той ночью…

Юные девы плакали и стонали от боли, когда Хираньякша покрывал их, словно громадный бык. По молочно-белому покрывалу разливалась кровь. Вскоре она насквозь пропитала постель и капала на искрящийся драгоценными камнями пол.