Амрита Кели - Кайвалья

О. стала знакомить их:

– Это Иша – художница, а это семейная пара из Киева: Аня и Женя, – потом, в разговоре, Иша услышала характерный говор, – просто Дима из Владивостока. Дим, напомни, ты чем занимаешься? Рисуешь вроде тоже?

– Могу рисовать, если надо, – серьезно ответил Дима, – а с Ишей мы уже встречались в Дхармасале, – он смотрел на нее с тех пор, как она вошла, но сейчас отвел взгляд куда-то вдаль, на зеленые склоны.

Иша стала рассматривать Диму. В первый раз она почти не обратила на него внимание. Но сейчас даже сидя он казался высоким. В его короткие темные волосы закралось немного серебра. Он был красив, с крупными чертами лица, с губами, сложенными по-восточному. Иша невольно сравнила его с Ясоном и пришла к выводу, что внешне Дима – его полная противоположность. Он снова взглянул на Ишу, их глаза встретились, и она отметила, что в его карих глазах жило какое-то особенное тепло. Он напомнил ей благородного оленя, стоящего в лесу и гордо окидывающего взглядом лесных обитателей.

Иша, присоединившись к общей болтовне, стала заказывать вегетарианские блюда. В Ришикеше мясо было под запретом. Ей принесли большую тарелку риса с овощами, и она с удовольствием ела, запивая свежевыжатым соком из лайма, смеясь над шутливым разговором, смысл которого, однако, вновь и вновь ускользал от ее рассеянного ума.

У нее было странное ощущение, что Дима ждет, когда они смогут остаться наедине. Чтобы отогнать эти мысли, Иша стала разглядывать семейную пару, сидящую напротив.

Аня была милой девушкой с открытым лицом. Аккуратное каре, светло-русые волосы, а Женя был очень похож на нее, только стрижка короткая и небольшая бородка. Ише даже показалось, что они не муж и жена, а брат с сестрой. Ребята оба работали дизайнерами, и разговор зашел о фотостоках. Иша регулярно закидывала туда свои работы, и Аня, особенно заинтересовавшись, обещала зайти посмотреть портфолио:

– Нам всегда нужны хорошие картинки.

О. слушала, смеялась и шутила, жуя фруктовый салат, украшенный зернами граната и обильно политый йогуртом и медом.

– Слушайте, ребятки, а кто хочет завтра с утра на гору сходить? – неожиданно предложила О., хитро прикрыв левый глаз.

– Ладно, ладно, это мы потом вечером в «Офисе» обсудим, – сказала она, услышав одобрительные возгласы.

– Ты расскажешь нам подробнее вечером, а я пока пойду по делу, – сказал Дима.

И снова Иша почувствовала, что он говорит это словно для нее. Его дело это она.

О. с Аней и Женей отправились на занятия йогой, а Иша, хотя ее и приглашали, отказалась. Ей хотелось прогуляться по берегу Ганги, найти спокойное место и порисовать.

Гуляя, она вышла к гхатам и некоторое время шла по запыленным темно-багровым плитам, пока они не кончились и не перешли в простой берег, покрытый гравием. На волнах покачивался низкий понтонный пост. Она прошла дальше и увидела поваленное бревно.

В отдалении своими делами занимались рабочие, меланхоличный черный буйвол звучно рыгал, а Ганга усиливала свое течение. Здесь из спокойного оно внезапно превращалось в буйное и непокорное. Было видно, что вода неглубока и река только-только разгоняется для того, чтобы на следующем повороте еще полнее проявить свою удивительную силу. Вдалеке, в дымке, виднелся золотой диск, венчающий белый купол индийского храма.

Иша присела на бревно, достала скетчбук и сделала несколько набросков. На другом берегу красноватые ступени поднимались высоко, и там с них, весело брызгаясь, прыгали в быструю воду мальчишки, позволяя течению немного сносить свои молодые тела, а затем изо всех сил снова прибиваясь к берегу. Воздух разносил аромат благовоний. Она оглянулась и увидела покрытые кудрявой зеленью невысокие горы. Ей очень хотелось скорее туда. Отложив рисование, она достала книгу и начала читать.

«Я проснулся, потому что почувствовал сильное переживание. Эта энергия исходила от Асури. Узкая полоска неба посветлела – значит, уже утро. Я чувствовал, что ей больно. И сходил с ума оттого, что ничего не мог сделать, сидя в этой склизкой, сырой камере.

Мое жалкое состояние убивало. Я не знал, что с моим отцом и сестрой, и переживал за них тоже. Дурные предчувствия подкатывали комом к горлу. Мысли текли быстро, как река, стукались друг об друга опьяненными рыбами и снова расходились в стороны…

Закрыв глаза, я сразу увидел лицо отца. Его длинная борода двигалась, когда он шептал мантры, возливая топленое масло в жертвенный огонь. Глубокие морщины прорезали лоб, а глаза необыкновенно светились.

Знал ли он, что я замышляю? Отец хотел, чтобы я вырос достойным сыном. Чтобы я ушел из дома в свой срок и находился некоторое время в воздержании, живя простой жизнью и посвящая свое время молитвам и обрядам. Как бы я хотел оправдать молчаливое желание отца, но моя извечная тяга к праздности сыграла злую шутку. С тех пор как я встретил Асури и полюбил ее, я не могу и думать о том, чтобы разлучиться с нею.

Все горячее желание моего сердца стремилось к тому, чтобы быть рядом и видеть ее прекрасное лицо, обрамленное шелковистыми черными волосами. Видеть ее удивительные глаза, подернутые зеленоватой дымкой, говорить с ней и смеяться, взлетая на качелях в голубое, безоблачное небо…

Я стал вспоминать, как садилась она на качели, украшенные цветочными гирляндами, и мы весело летели вниз, над прудом, распугивая важных лебедей и уток. Я целыми днями пропадал в лесу с Асури, но отец мне ничего не говорил.

Знал ли он, видел ли он мое состояние? Смогу ли я спросить у него разрешения на брак? Его отцовское благословение. Здесь сердце мое сжалось, я не хотел думать о том, что с ним произошло что-то… Я сам видел, как казнили вчера безвинного брахмана на площади. Его закололи словно пса. Неужели с моим отцом поступят так же?

Моя медитация прервалась, разорванная чувствами. В гневе я бросился на влажные стены, заросшие скользким мхом. Я бил их непривычными к насилию кулаками, и стены тихо принимали мои удары. Неожиданно тяжелая дверь отворилась. Вместо еды и питья мне принесли весть о моем освобождении. Но почему?

– Давай выходи скорее, а не то останешься гнить здесь, и потом мы бросим твое жалкое тело на съедение псам!

Я медленно вышел и увидел вокруг себя только пустынную, выжженную солнцем землю.

– Пур там, – охранник, у которого на лице росла длинная черная борода, указал мне путь на восток, и я побрел в ту сторону.

– Держи! – крикнул он мне и, обернувшись, я поймал флягу с водой. – Тебе это понадобится.

Я поблагодарил его, откупорил флягу и, сделав несколько жадных глотков, направился к Пуру. Наступила ночь, было темно и прохладно. Высоко в небе сияли тысячи ярких звезд, составляя восхитительный космический ансамбль, но я думал только о том, чтобы быстрее добраться к Асури, и не остановился на отдых.