Вячеслав Сахаров - Метель

Бездна открывалась. В том месте, где был червь, теперь зияла гигантская круглая дыра, из которой шло свечение. Но там был все еще лед, он стал похож на стекло. Склон сопки озарило светом, как будто от костра. Он становился ярче. Снег вокруг тоже окрасился заревом этого света. Стали подводить девочек. Подо льдом была отчетливо видна пентаграмма, смотрящая концом на восток.

Подвели первую девочку на одну площадку и порезали ей руку, кровь капала на лед. Затем подвели еще одну.

Восток становился все светлее. Женщина в балахоне у книги подняла голову к небу, подняла какой-то прибор, что-то сверяла. Антарес, вот что она смотрела.

Тем временем подвели пятую девушку и порезали ей руку, кровь полилась на лед. Осталась одна. Трое мужчин в балахонах подошли к пюпитру и дали какой-то сверток, то была последняя страница книги. Время действовать.

Пение. Я услышал постороннее пение. Люди, что стояли у пюпитра, указывали руками на северо-запад. Я посмотрел туда, там шел Рома. Я узнал его. Но что он здесь делает?

Он спокойно шел по льду и напевал детскую песенку. Все внимание со стороны тех, у пюпитра, переключились на него. Женщина скомандовал убрать его. Все пошли, она осталась одна. Тут-то и был мой выход. Я вышел из укрытия, она продолжала читать. Свечение из того круга стало прерываться. Как будто кто-то мельтешил у свечи. Что-то было там, что-то огромное. Оно билось там.

Женщина в балахоне услышала, как я подходил сзади, она обернулась, и я узнал в ней Валентину Александровну. Да, это была она, но глаза ее были черные и пустые.

Я разогнался и сбил ее. Сбил ее сильно с этой площадки прямо на лед. Она здорово ударилась, я понял это по звуку. Книга, она лежала на пюпитре, открытая, на последней странице. Невероятно, но страницы как будто и не вырывали. От нее шла энергия. Я заглянул в нее. Там я увидел нечто такое, чего не забуду никогда. Там была иллюстрация, а дальше шел текст, язык вроде – латынь. Но иллюстрация.

Она была живой! Словно маленький телеэкран. И эта картинка как будто транслировала то, что происходит, только с другой реальности. Из круга рвалось нечто ужасное, оно ждало, когда Антарес закроет Луна, кровь девственницы упадет в центр двери и прозвучат последние слова из книги. Затем это страшное существо сунуло лицо, будто в видеокамеру. Оно стало так близко, что я отпрянул назад. Потом я захлопнул книгу, взял ее и побежал. Валентина Александровна вставала.

Я побежал по двойному мосту. Но не добежал до конца, навстречу мне бежали трое людей. Пришлось идти на риск. Я спустился между двух половинок моста вниз и оказался на краю дамбы. Металлический скат высотой не меньше десяти метров, внизу был лед. Была не была, поехали.

Я скатился вниз, уперся в лед, меня перевернуло, и я покатился до самого низа. Быстро придя в себя, я оглянулся. Что это? Нож. Мой раскладной нож! Я его искал и не нашел, как он здесь оказался? Может, завалился за подкладку пуховика, не знаю, но то, что он тогда появился там, было чудо. Пуховик сам по себе был не легкий, я мог не почувствовать его веса. Я бросил книгу на снег и стал ее тыкать ножом, но он отскакивал, словно от железа.

Я открыл книгу и проделал то же самое, но бесполезно. Невероятно! Черви обступили меня. Я уже отчаялся. Вдруг я услышал голос Ромы, он по-прежнему пел. Видимо, червь не брал его, но почему? И тут я вспомнил про вербену. Я быстро достал ее из кармана и приложил к книге. Да, она затряслась, от нее пошел дым.

– НЕТ!!! – надрывался голос сверху, с моста. Я поднял голову, это была Валентина Александровна. – НЕТ!

– Пошла ты! – сказал я, и моя рука с ножом упала на книгу.

Книга проткнулась. Вербена ослабила ее силы. Меня откинуло от книги какой-то энергетической волной, метра на четыре. Я упал в снег. Нож вылетел из книги и ударился о бетонный отбойник. Яркий свет осветил это место. Потом все стихло.

Я ни о чем не думал тогда. Я просто взял книгу и пошел в сторону поселка, в сторону дома. Дома я вырвал страницы из книги, не только последние, и сжег их. К сожалению, сгорели не все. Книга имеет очень большую силу. Позже я отдал ее в одну церквушку.

Когда люди очнулись, не знаю, что они подумали, но мне кажется, они ничего не помнят и по сей день. Рома, он, кажется, тоже ничего не помнит, хотя не знаю. Странный он. Как-то после этих всех событий я пытался спросить у него про Антарес, как и откуда он узнал, но он покрутил пальцем у виска.

Люди все пошли по домам и через час ничего не помнили. Странно все это.

Снова началась школа. Мы по-прежнему собирались в той квартире с надписями на стенах наших имен, названий рок-групп и всяких цитат, до поры до времени, конечно. Учебная неделя началась не с понедельника, но никто не придал этому значения, ведь прошлые несколько дней выпали у них из памяти, они помнили лишь то, что делали и что было до червя.

Урок проходил у Елены Васильевны. Как раз был разбор полетов по той самостоятельной работе. И первый вопрос с иронической улыбкой на лице Елена Валерьевна адресована мне и Кристине, что сидела сзади.

– Ну, признавайтесь, кто у кого списал?

– Что? – возмутилась Кристина. – Я точно не списывала!

– Я нет, не списывал, – сказал я.

– Отлично, молодцы, – спокойно ответила Елена Валерьевна. – Тогда обоим двойки.

– Да блин, Елена Васильевна, – начала причитать Кристина. – Я не списывала.

Пожалуй, это была правда. Но что поделать. Прозвенел звонок, мы вышли из класса, я вперед всех. В коридоре, распихивая всех, сзади меня прорвалась Кристина. Я побежал со смехом по набитому людьми коридору.

– Вернись! – кричала мне вслед Кристина.

Бывшее кафе-бар. После там была телефонная и телевизионная станция.

Ниша, углубление в стене.