Вячеслав Сахаров - Метель

Венец – Христос, одна из звезд венца – последователь, могила – это сопка или холм, северное сияние – бывает на севере. Все сходится!

Мы услышали, как отодвинулась дверь-решетка перед дежурной частью на входе. Затем разговоры. Я узнал голос, это был Шудин. Его вызвали, что-то где-то случилось, понял я из обрывков разговора, доносящегося до нас. Потом ближе. Они говорили о задержанных, то есть о нас.

– Славич, ты что это, на наркотики подсел? – спросил он меня серьезно. – Тарен или что?

– Да ничего я не употреблял! – зло ответил я.

– Серега, – прозвучал голос дежурного сзади, – кажется, у нас обрыв на линии. Телефоны не работают. Может, съездить, узнать? С районным центром тоже связи нет.

Внезапно отключился свет. Ветер стало слышно еще сильнее. В дежурке загорелся фонарик.

– Ну вот, – сказал Шудин. – Кажется, это надолго.

– Да, надо ехать, – ответил Игорь. – А машина у Славы. А телефоны не работают. Придется пешком.

– Так, вы трое, – обратился к нам Шудин. Лица его не было видно, только подсвеченный сзади фонариком силуэт. – Сейчас прямиком домой, понял, Цып? Тебя касается тем более. А вы, – обратился он к Борису, – тоже идите к своим знакомым, к кому вы там приехали, как электроэнергию дадут, вас вызовут. Адрес оставите в дежурке. Рации-то хоть работают?

– Пока да, на резервном.

Мы вышли в метель, ветер завывал и бросал копны снега. Шудин пошел к Славе, он забрал машину домой. А вторая была на вызове. Слава жил на Юбилейной.

В моей голове не укладывалось ничего, что сказал Борис. Ребята тоже смотрели куда-то в пустоту.

– Надо идти домой, – сказал Шурик. – Меня убьют.

– Хорошо, что родителей не вызвали! – сказал Цып.

– А вы у кого? – спросил я Бориса.

– Я сам по себе, – крикнул он сильно, пытаясь перекричать метель. – Скоро они заполонят все.

– Вы же сказали 666, – возразил Шурик.

– Нет, им нужны все! Мы войско!

– Как уничтожить книгу, вы же хотели? – спросил Шурик.

– Не знаю, я об этом не думал.

Час спустя, в рации дежурного Игоря прозвучала странная фраза Шудина.

– Слышишь меня, прием?! Хреновые дела, тут все оборвано. Все телефонные линии.

– Слышу тебя, прием. Что за дела? Кто это мог сделать?

Конечно, об этом он не думал. Да мы тоже не думали. Суббота, полдень, а нас никто не вызвал в отделение. Странно. Я умылся, пообедал, взглянул в окно. Метель разыгралась не на шутку. Порывы ветра были очень сильные, с пятого этажа внизу почти ничего не было видно. Но если присмотреться, то можно было разглядеть, когда ветер чуть стихал. Ветер был сильнее, чем я ожидал, редких прохожих сносило с ног. Из-за угла соседнего дома выехал трактор. Старый «Белорус» экскаватор с отвалом впереди. Он расчищал улицы, а работал на нем Д. Гена, что жил на втором этаже в однокомнатной квартире в моем подъезде. На повороте во двор он забуксовал, сдал назад, разогнался и прорвал образовавшийся нанос. Он приехал на обед, я знал это. Каждый раз в промежутке этого времени он оставлял заведенным трактор у подъезда и шел обедать. Жил он один, наверное, готовил сам.

Я посмотрел на стол, где стоял магнитофон и усилитель, от которого провода тянулись к колонкам в 50 ватт. Почти по пояс, трехполосные с индикатором перегрузки колонки молчали, но я уже искал на полке что поставить. Глаз упал на альбом группы Def Leppard, но выбрал я Metallica. Родители были дома, поэтому громко я не делал. Песня Bleeding me зазвучала объемным звуком. Я снова встал к окну. Ни черта было не видно. Взгляд привлекла книга, лежавшая на столе. Сборник фантастических рассказов Эндрю Нортона, я открыл на закладке, рассказ «Кошачьим взглядом», строки цепляли взгляд, но читать не хотелось.

Я пошел одеваться на улицу.

– Куда ты в такую погоду! – сказала мама. – Делать нечего?

– Да мам, все нормально. Мы аккуратно.

Я зашел за Цыпом, его не было. Зашел за Шуриком, по пути и за Сыром, пришли на квартиру. Цып пришел позже, был у бабушки. Кто-то включил радио, ничего, один шум.

– Вчера работало, пощелкай, – сказал я.

– Ничего, – сказал Шурик переключая. – Мне всю ночь снились кошмары после рассказа того психа.

– Все-таки думаешь, он псих? – спросил я.

– Вы о ком? – спросил Сыр.

Анатолий, или просто Сыр, был боязливым, например он боялся всякого такого, сверхъестественного, мистического. (Я же после этой давней истории обрел эту тягу к мистике, спустя годы, конечно.) Он слушал наш рассказ с круглыми глазами, а примерно на половине сказал, что мы это придумали и хотим его напугать.

– Херня все это какая-то! – сказал резко он.

Мы все посмотрели на его довольное лицо. По лицу было видно, что он сам себя пытался убедить, что он не верит. Но вдумчивый взгляд говорил обратное.

– Мы вчера устали, воображение разыгралась, – сказал Шурик. – Нет, я, конечно, не говорю, что не верю в такое, но здесь, на Мяундже. Не знаю.

– Что тогда вылетело изо рта у нее? – сказал я резко. – Сопля?

– Ну, может, она хотела сильно закричать, и да, сопля или слюни вылетели. А освещение дало эффект, что это что-то другое там.

– С каких это пор ты стал физиком! – возразил я. – Эффект, тень, освещение. По-твоему, мы не слышали тот разговор в спортзале? А этот трупак под чертовым гаражом?

– Возможно, совпадение.

– Вы-то что молчите?! – сказал я и посмотрел на каждого.

Каждый сказал свое мнение, но из этого я сделал вывод, что они солидарны друг с другом. Я проиграл. Может, и правда я перебарщиваю, – подумал тогда я.

– Ладно, хрень все это, – сказал я, но в душе я сомневался, что это воображение.

Чуть позже пришли девчонки. Кристина, Лена и Тоня.

– С вами что? – спросила Кристина. Вы как привидение увидели.

Кристина болтушка, с каштановыми волнистыми волосами, большими глазами, была одета в длинную дубленку и вязаную шапку.

– Ага, – подтвердила Лена.

Лена была одета тоже в дубленку, но короче. Темные локоны спадали на красивое лицо, она курила сигарету, сидя в кресле. Я ей нравился, это я точно знал. У нее была привычка прищуривать глаза, и еще у нее была классная задница. Им было тогда по четырнадцать.

– Мне сегодня до шести, – вставила Тоня.

Тоня самая младшая. Светлые волосы, красивые глаза и по-детски красивое лицо. Фигуры как таковой не было, но глядя на ее красивое лицо, хотелось, чтобы она была.

Беситься – неотъемлемая часть любой компании такого возраста, особенно если в компании два противоположных пола. Завалишь девчонку и тискаешь ее, та бьется, вырывается, делает вид, что она против, но ей нравится. Форточка открыта, из нее валят клубы сигаретного дыма, снег с ветром врываются в комнату. Под подоконником, как и на нем, образовалась лужа. Кого останавливала такая погода в четырнадцать – пятнадцать лет? Мы бесились и не думали о школе. Не знаю как, но как-то диван выдерживал нас. У нас было другое детство.