Т. Клайн - Церемонии

Комната выглядела совершенно непривлекательной. В воображении Фрайерса она в лучшем случае могла стать монашеской кельей; помещение было лишено всякой романтики, но вполне подходило для умственных трудов, которым он надеялся себя посвятить. В комнате стояли только крепкая кровать (он прикинул, что уместиться на ней сможет только один человек), комод и устрашающего вида старый деревянный шкаф, установленный, как надзиратель, в углу. Пол покрывал голубой линолеум со слегка неровным швом посередине. Чулан, судя по всему, был только один.

— Чуть позже этой весной я установлю тут несколько книжных полок, — пообещал Порот, оглядывая голые, покрытые гипсокартоном стены, — и мы можем перенести сюда стол, чтобы вы могли за ним работать. — Казалось, он был рад уйти.

Другая половина здания, с отдельным входом, служила кладовкой. На бетонном полу в беспорядке валялись дрова, потрепанного вида мебель и пыльные чемоданы. В воздухе витал запах плесени. Ряд пустых банок на подоконнике переднего окна собирал пыль и дохлых мух.

— Дебора хочет отремонтировать и эту половину, — сказал Порот, — раз уж мы провели электричество. Хочет и тут тоже сделать гостевую комнату.

Фрайерс разглядывал стопку старых книг с поблекшими и покоробленными обложками. «Законы приношений». «След Господа». «Божий промысел и Евангелие». Религиозные тексты.

— И что вы об этом думаете?

Его собеседник заколебался.

— Хочу сначала посмотреть, как пройдет это лето.

Он развернулся и собрался было уйти, но Фрайерс протолкался мимо мебели к двери в дальней стене.

— Куда она ведет? В чулан?

— Откройте и посмотрите.

Фрайерс распахнул дверь и улыбнулся. Перед ним была соседняя — его — комната. Тут же он с удивлением понял, что мысленно уже в ней поселился. Знакомый линолеум и узкая кровать казались почти родными.

Когда они оказались снаружи, Порот неуверенно взглянул на него.

— Ну так что, — спросил он наконец, — решитесь снять у нас комнату?

— Да, определенно, — ответил Фрайерс, хотя до этого мгновения не был так уж уверен. — Кажется, это как раз то, что мне нужно.

Порот кивнул.

— Прекрасно, — фермер казался искренним, но не улыбнулся, и на его лице читалась как будто неуверенность. Фрайерс был немного разочарован. — И когда же вы планируете приехать?

— Вероятно, как только закончится последнее занятие. Я веду вечерний курс по пятницам, и он не закончится до двадцать четвертого июня. Надеюсь приехать сюда в те же выходные.

— Хорошо. Постараемся все подготовить к вашему приезду. — Вместо того, чтобы вернуться к дому, Порот зашагал к полю, явно ожидая, что Фрайерс пойдет за ним. — К тому времени, как вы приедете, я расчищу это поле до самого ручья. — Он махнул рукой в сторону далеких деревьев. — Здесь все будет выглядеть как положено.

Ряд пней на западе показывал место, где Порот начал вырубать ряд наступающих сосен. Земля прямо перед ними была голой, но тут и там лежали груды пепла от сожженного кустарника и травы. На поле как будто недавно прогремела битва.

— Разумеется, тут еще работать и работать, — сказал Порот, оглядываясь с явным удовлетворением. — Так случается, когда земля долго остается без присмотра. Мы с Деборой уже отстаем в своих трудах. Почти все братья закончили сев неделю назад. Под последней полной луной.

Фрайерс сообразил, что последнее замечание сделано специально для него.

— Очень колоритно. И что вы обычно выращиваете?

— Хлеб. Земля для того и создана. «Даст тебе Бог от росы небесной и от тука земли, и множество хлеба и вина». Разумеется, старый Исаак имел в виду вовсе не индейскую кукурузу, которую собираюсь сажать я.

— А. Ну что же… — к чему вообще он все это рассказывает? — Вам разрешается пить вино?

— В меру. А вы любите выпить?

Фрайерс похлопал себя по животу.

— Как я уже сказал, еда — это моя слабость.

Порот улыбнулся, пусть и коротко, затем его лицо вновь приобрело обычное озабоченное выражение, и он пошел дальше.

Прямо перед ними высился громадный обветшалый амбар, рядом с ним, почти касаясь нависшей кровли, стояла почерневшая от старости ветла с корой, похожей на чешую динозавра. Казалось, будто дерево и здание выросли вместе. За ним простиралась все еще не очищенная земля, заросшая теми же худосочными сорняками и невзрачными деревцами, какие Фрайерс видел на заброшенных участках в Нью-Йорке.

В дождливую погоду Порот загонял автомобиль в амбар. Над разбросанным по полу старым сеном кружили мухи, хотя здесь явно уже много лет не держали скотину. У стены лежала коллекция ржавых сельскохозяйственных орудий, а в тени в задней части помещения стояла допотопная сенокосилка, которую Порот собирался починить. Все они показались Фрайерсу музейными экспонатами. Трудно было представить, что кто-то в действительности может ими пользоваться.

В левой части амбара, на чердачной платформе на высоте примерно в рост Фрайерса, Порот соорудил курятник. Внутрь можно было попасть по простой лестнице, через откидную дверь в полу настила. Внутри сидели только четыре недавно купленные упитанные несушки и воинственного вида черный петух, который поглядел на Фрайерса осуждающе, как будто знал, что при иных обстоятельствах жил бы в помещении, которое собирался занять гость.

— Они все с фермы Вернера Клаппа в Гилеаде, — пояснил Порот. Он прогнал кошку, которая принялась было точить когти о лестницу. — Пока курицы не несутся как следует, но к лету у нас должно появиться достаточно яиц.

К лету. К лету. Постоянная присказка Поротов. В их оптимизме было что-то трогательное, как будто они, как самоотверженные дети, могли превратить эту землю в свой личный рай. И Фрайерс почти поверил, что им это удастся. Разумеется, он не умел ни ремонтировать дома, ни боронить землю и не знал того колдовства, что заставляет почву производить на свет скрытые в ее недрах плоды. Но Пороты, пусть им и недоставало опыта, были земледельцами, они родились в деревне. И они определенно не были ленивыми. Как знать, на что они способны?

Рядом с амбаром стояла небольшая коптильня с серой крышей; кустарник и ползучие растения скрывали стены, дверь повисла в полуоткрытом положении.

— Не советую туда соваться, — предостерег Порот, обходя ее стороной.

— Почему?

— Осы. — Фермер кивнул на нескольких черных насекомых, кружащих как стражи возле дверей. — У них там улей, под самой крышей. Я сниму его, как только дойдут руки.

Фрайерс заглянул внутрь, когда они проходили мимо. Под потолком, как и на крыльце кооперативного магазина, висел ряд устрашающих на вид железных крюков, на которых много лет назад, должно быть, висели куски ветчины и сала.