Джон Ширли - Черные крылья Ктулху • 2 [Восемнадцать историй из вселенной Лавкрафта] [сборник]

Глаза его закрыты, веки трепещут. Роман облизывает губы и продолжает хриплым голосом:

— …путешествие на Кубу пришлось отменить, довольствовался Флоридой. Видел аллигаторов в неподвижной зеленой реке — показалось, будто мельком приметил длинный, узкий зеленый глаз и внутри этого глаза желтоватый свет, льющийся с неведомых черных небес… На обратном пути в автобусе пришлось написать целую кучу писем, боюсь только, что почерк будет с трудом разбираем… О, опять эта боль! Она поселилась внутри и беспрестанно грызет меня. Будь оно проклято, мое слабое здоровье! В последние годы мне вроде бы удалось набраться сил, я открыл для себя целительную силу солнца — но вот опять старый недуг впился в меня своими зубами. Я боюсь показаться врачу. Равно как и не могу себе этого позволить. Вся моя пища сегодня состоит из нескольких крекеров и чашки чая… большего мне просто не удастся проглотить из-за этой сводящей с ума боли во внутренностях… Похоже, я теряю вес… Умер Р. Э. Г.! Трудно представить, что «Боб с двумя пистолетами» наложил на себя руки. {2} 2 Умер Р. Э. Г.! Трудно представить, что «Боб с двумя пистолетами» наложил на себя руки. — Роберт Эрвин Говард (как его называли близкие друзья, «Боб с двумя пистолетами») покончил с собой 11 июня 1936 г., за девять месяцев до смерти Лавкрафта. ( Примеч. перев. ) Он должен был бы быть могучим воином, играючи расправляющимся своим мечом с безликими летающими тварями, атакующими его в заброшенном жутком храме, а не потерянным человечком, который вечно бормочет что-то о своих техасских соседях и не может пережить тяжелой болезни матери. Все мы не должны быть теми, кто есть, всем нам предначертано было стать кем-то другим, лучше, чем на самом деле. Но мы были взращены на зараженной почве — и я, и Р. Э. Г., зараженные души, которых коснулось сияние извне. Я писал от всего сердца, но сердце мое было заключено в оболочку из темно-желтого стекла, дававшего мертвенный свет. А как много всего я хотел еще написать! Большой роман о поколениях исконных обитателей Провиденса, об их борьбе и их великолепии, об их мрачных тайнах и их доблести. Возможно, после смерти я смогу быть с ними. Я стану одним целым со старинными домами Провиденса, буду бродить по городу и отыскивать его тайны… И я ни за что не покину Провиденс после того, как испущу свой последний…

Милая маленькая сестричка берет меня за руку — нежнее, чем когда-либо брала Соня. Но благослови Господь Соню за ее бесконечное терпение! Если бы только… но сейчас уже слишком поздно думать об этом. Сестричка обращается ко мне: «Говард, вы меня слышите?.. Доктор, мне кажется, мы его потеряли! Жалость-то какая! Такой был приятный джентльмен, и едва ли старше, чем…» Остального уже не слышу; я парю над ними, удивленный тем, насколько истощено мое безжизненное тело: губы оттянулись, обнажив зубы, массивная челюсть выдвинулась вперед, в пальцах, кажется, не осталось и кровинки. Я рад наконец освободиться от этого тела. Здесь нет больше боли! Но что-то зовет меня из тьмы наверху. Сияние Небес? Нет-нет, мне-то все ведомо. Я знаю о мрачных безднах, о бесконечном провале там, на краю неба. Вечно голодная Бездна. Я не хочу туда! Я отправлюсь повидать Данна. Да, добрый старина Данн. Есть что-то умиротворяющее в компании моего приятеля по Клубу. Я отыщу дорогу к дому Данна… Сюда, а затем сюда… Перелетаю от одного дома к другому… Сколько времени прошло? Годы? Да, но это не имеет значения. Я несусь, точно падающий лист, с потоком времени, меня гонит по улицам Провиденса. Как же быстро сменяются времена года! Желтеющие листья, падающий снег, весенняя капель, тюльпаны… Я вижу других духов. Некоторые пытаются заговорить, но я их не слышу… Вот он — дом Данна! Сейчас посмотрю, дома ли он сам. Но нет, отец Данн переехал отсюда {3} 3 …отец Данн переехал отсюда. — В 1914–1916 гг. Г. Ф. Лавкрафт посещал собрания литературного клуба в ирландском квартале Провиденса, где свел знакомство с неким Данном, слесарем по профессии. В 1917 г. Данн предпочел тюрьму призыву на военную службу (он ненавидел англичан и не хотел воевать на их стороне), а впоследствии стал священником. . Вижу маленькую ирландскую девочку, которую усыновили Данны. И еще вижу кошку, ее кошку, вскорости ожидающую потомства. О, быть котом! Почему нет? Мышки… они вкуснее, когда убегают… говорю с девочкой… она в страхе кричит и швыряет в меня какой-то предмет. Прогоняет меня из дому!

Но что это? По улице несется одна из этих грохочущих металлических штуковин! Я попадаю под колеса огромного грузовика, и они сминают меня, будто мокрую тряпку… Чудовищная боль… Я парю над грузовиком и вижу, как корчится в предсмертной агонии мое тело — тело кота. Но я снова чувствую себя умиротворенным и вновь дрейфую над старым Провиденсом. Хочу, как и ранее, странствовать от одного дома к другому… и ждать. Быть может, в следующий раз мне повезет найти более подходящий объект. Кого-то. Пару рук, которые смогут придать форму грезам…

Великая Бездна взывает ко мне, снова и снова. Но я не отвечу на ее зов! Моя древняя душа исполнена силы, такой силы, какой никогда не имело мое тело. Она сопротивляется. Теперь я могу вспомнить, что увидел в развалинах старинного маяка: под его фундаментом скрывался потайной водоем, древний пруд шаманов из индейского племени наррагансетт. В нем был сокрыт фрагмент огромного полупрозрачного желтого камня, часть гораздо большего монолита, ныне затерянного глубоко в водах океана, а некогда располагавшегося в самом центре древнего храма в стране, которую некоторые зовут Атлантидой.

Похожий на кошачий глаз камень откололся от Юггота в результате столкновения с кометой и спустя какое-то время прилетел на нашу планету, где вступил в мысленный контакт с первыми «настоящими людьми». Он дал древним шокирующее знание об их ничтожности в масштабах Вселенной и о бесконечном мраке Космоса.

Он говорил и со мной, завораживающим шепотом, еще с той поры, когда я был ребенком. Моя мать тоже его слышала и видела мельком его проявления: безликих тварей, которые уползали от него и скрывались за углом дома. Она мне все рассказала о них, моя дорогая полубезумная матушка Сара. Она бывала в том месте и слышала его шепот. И похоже, он заронил в меня свое семя — и семя это проросло в причудливое древо моих невероятных историй…

Я дрейфую над обсаженной вязами улицей, не в силах покинуть мой любимый Провиденс. Однако зов Великой Бездны столь силен. Настойчив. Особенно громко он звучит, когда я посещаю кладбище Суон-Пойнт. И он уже более не просит — теперь он требует!

На этот раз есть только один способ избавиться от него: я должен скрыться в чьем-то теле… Мне нужно найти место, в котором можно было бы затаиться, как я прежде затаился в теле кота… Замечаю женщину. Это миссис Боксер, она ждет ребенка. Я чувствую, как в ее чреве колотится сердечко — и оно взывает ко мне… Проникаю в нее и засыпаю там, соединяюсь с ее сыном, он сейчас как «чистая доска»…