Аарон Драйз - Падшие мальчики

Зачитывает права.

— Мне очень жаль, — сказал Маршалл.

Неважно, какими были его фантазии. Да, он мечтал задушить гада, но, видит бог, не ожидал встретить ребенка. Отвечая на письма HelveticaBoy, получив приглашение в уединенный парк на окраине города и приняв его, Маршалл готовился к встрече со взрослым.

С мужчиной. Толстым. Жирным. Потным. С одышкой. Хихикающим.

Взрослым.

Не с мальчиком.

Маршалл хотел, чтобы HelveticaBoy оказался жирным педофилом, интернет-штампом, хищником, которых обсуждают в ночных телешоу. Он мечтал об этом, потому что хотел задушить ублюдка.

Отомстить.

Я хороший человек. По крайней мере, был им.

— П-прости, — снова сказал Маршалл. Птицы слетели с ветвей, на землю посыпались листья. — Я ухожу.

Теперь он знал правду. Ему захотелось упасть на колени и вместе с рвотой избавиться от тяжести, даже хуже того — вскрыть себе вены.

Если в этом парке и был хищник из интернета, то это он.

Маршалл почувствовал, как что-то ужалило его в шею. Взмахнув рукой, он хлопнул по коже. На ладони осталась капелька крови. Маршалл решил, что это оса или большой комар, но боль была слишком сильной и острой. Он развернулся влево, колени дрожали.

В тени рядом с ним стоял высокий мужчина. Что-то блестело в его руке.

Господи. Что за дрянь? Этого не может быть.

Полицейский значок.

Фигура приблизилась, источая жар. Под ногами хрустели листья.

Маршалл вновь посмотрел на подростка и увидел, что тот отвернулся и надел наушники. В воздухе плыла тихая мелодия.

— Я ничего не делал! — Голос Маршалла звучал как у пьяницы, пытающегося притвориться трезвым. — Я ничего не д-делал. Мне пора. О боже, клянусь, ничего плохого…

Тень подступила ближе, на лицо упал свет фонаря. Тени мотыльков кружили на поверхности маски. Радость: черные пустые глаза, растянутые в вечной улыбке губы.

В руке незнакомец держал не полицейский значок, а шприц. На игле блестела одинокая капелька крови.

Дрозд снова улетел, оставив на воде круги. Звезды померкли.

Ветер пронесся через парк, и деревья запели колыбельную для Маршалла.

Отчаянные и глупые мотыльки бились о голую лампочку, пока не сжигали себе крылья и не падали на землю.

Маршалл попытался бежать, но глаза закрывались, несмотря на бушующий в венах адреналин. Сделав два больших шага, он накренился вперед. Земля рванулась к нему и ударила в лицо. В нос набилась трава. Вонь собачей мочи. Грязь. Он почти не чувствовал боли.

Мысли исчезали одна за другой. Секундами ранее в его голове вспыхнули единственно верные слова: «БЕГИ, НЕ ОГЛЯДЫВАЙСЯ!» — но теперь они угасали.

Он попытался уползти от преследователя, но чудовищная тяжесть придавила его к земле. Маршалл подумал, не сердечный ли это приступ. Колыбельная зазвучала громче, превратилась в зов сирены.

Это не сердечный приступ.

— Меня отравили, — сказал он траве, но вместо слов с губ сорвался стон. У него потекли слюни. Место на шее, куда ужалила игла, пульсировало.

Зараза. СПИД. Наркоманы. На меня напали. Хотят обокрасть.

Чем они меня накачали?

— Я заберу его, — раздался голос, словно издалека.

— Мне позаботиться о его машине? — спросил другой. — Где ключи?

«Их двое, — со странной отстраненностью заметил Маршалл. — Голос не детский. Это второй мужчина, я уверен». Казалось, он слушал разговор из фильма, включенного на полную громкость в соседней квартире. Впрочем, это его почти не интересовало. Ужасно хотелось спать.

— Проверь карманы. Спрячь машину и возвращайся к нам. Не напортачь, не попадись на глаза, — раздался первый, глубокий голос.

— Да.

Кто-то потянул Маршалла за штаны. Раздался звон ключей. Он застонал.

— Ты вколол ему нужную дозу? — спросил второй. Что-то в этом густом, сладком голосе навело Маршалла на мысль, что его владелец страдает ожирением.

— Не зли меня. — Голос первого был мрачен, как здешние леса. Таящаяся в нем сила ужаснула Маршалла, пробилась даже сквозь застилающий разум туман. — Разберись с тачкой, встретимся дома. А завтра вернись и перекрась фургон. И смени шины, ладно? Захвати новые.

— Но-ш-ш-шины… — пробормотал Маршалл.

— Он еще не отключился? Я думал, уже пора…

Бум-бум. Бум-бум.

Утробные, пульсирующие звуки. Вспышка света. Стук сердца отдавался в каждой клеточке тела.

Тьма у него перед глазами шла пятнами, исходила фонтанами цвета. Маршалл попытался сглотнуть, но в горле пересохло. Другая вспышка, на этот раз желтая. Кусочек неба за окном, звезды робко бороздят ночь. Неподалеку кто-то закашлялся — совсем рядом. Запах машинного масла и потного тела, одеколон.

Маршалл не мог пошевелиться и снова потерял сознание.

Ной вернулся домой из школы, сбросил рюкзак на пол и поднял глаза на отца — голубые с темно-синими прожилками. Маршалл заключил лицо сына в ладони, словно держал улыбку Ноя. Она растянулась между большими пальцами.

— Завтра в школе мы будем рисовать, — сказал Ной. В его волосах застряли листья.

— Что, правда?

— Ага. И еще…

— Что?

— Мне нужна рубашка!

— Тебе нужна рубашка? У тебя их куча, глупыш.

— Нет, па-а-ап. Мне нужна твоя. Чтобы не испачкаться.

— Ну, ты вел себя хорошо, так что мы найдем тебе что-нибудь.

— Правда?

— Конечно.

Они вместе прошли в комнату Маршалла и стали рыться в шкафу. Рубашки взлетали в воздух. Окно было открыто, шторы развевались. Насекомые бились о сетку, отчаянно пытаясь попасть внутрь. Они нашли старую джинсовую рубашку, всю в пыли.

Ной сунул руки в рукава, надел ее задом наперед. Она болталась на его худеньком теле. Маршалл смеялся, завязывая «хвосты» у Ноя за спиной, подворачивая длинные рукава.

— Готово, Пикассо.

Огромные руки нырнули ему под мышки и подняли Маршалла в ночной воздух. Запах мужского пота усилился — едкий, почти химический. В голове у Маршалла все еще мутилось, вокруг стояла темнота. Он различал шелест деревьев на ветру. Голова стала тяжелой от крови, словно была готова вот-вот взорваться. Сон снова подступал к нему, и, если честно, Маршалл не сопротивлялся.

Ботинки загрохотали по деревянным ступенькам.

С усилием Маршалл разлепил веки и увидел ряд садовых гномов. Они смотрели на него — на шапочках цвела плесень. Гномы стояли на крыльце под окном, а рядом выстроились ботинки, все как один в грязи. Два свернутых в трубочку журнала лежали на коврике у двери, в щетинках которого было выжжено: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ».

Скрипнула противомоскитная дверь.

Маршалл услышал еще шаги: кто-то поднимался по ступенькам у него за спиной. Легкие, тихие. Мелодия вновь поплыла по воздуху. На этот раз песня была другая, более ритмичная.

Маршалл попытался застонать, но не смог. Только выдохнул весь оставшийся в легких воздух.