Аарон Драйз - Падшие мальчики

Клэр в больнице, вцепилась в руку мужа, едва не переломав ему кости. Она плывет на облаке анестезии. Мужчины и женщины в голубых халатах. Лампы над головой мерцают. Плач Ноя смешивается с рыданием Клэр.

Вонь дерьма и крови.

— Она не знала, Маршалл. Говорю тебе это потому, что я честный человек. Клэр уехала из Сиэтла в Ванкувер с пирожком в духовке, однако понятия не имела, что он мой, пока его не увидела. Но она все равно подозревала.

Маршалл глядел на него не моргая.

— Она написала мне, всего один раз. Сказала, что боится открыть тебе правду. — Напье отступил назад и сел на корточки, беззаботно свесив руки с коленей.

— Она заявила, что это была ошибка. «Хочу о тебе забыть», — вот что она написала.

Он улыбнулся, как Чеширский кот.

— Клэр сказала мне, как его зовут, Маршалл. — Напье подмигнул ему, кивнул, как заговорщик. — Сказала, что вышла за тебя замуж и взяла твою фамилию. Ее я помнил из наших разговоров в отеле. Ной Дикинс. Имя и почтовый штамп помогли мне найти его.

Лицо Напье затвердело, как камень.

— Понадобилось время, но я отыскал мальчишку. Я никогда не сдаюсь, Маршалл. Все стало проще, когда я научился управляться с компьютером. Оставалось запастись терпением. Zabasearch — прекрасный поисковик, куда лучше вашего унылого «Гугла». Лучшей подсказкой стала история об однокласснице Ноя — той, что нашла загадочную записку в бутылке. «Баду от Пруденс, 1933». Хороший год — для меня, видимо, тоже. Наверное, двум детишкам было интересно раскрыть тайну. Мальчику и девочке. Мальчик оказался Ноем, в статье даже фото было. Симпатичный пацан. А под ним — имейл.

Маршалла охватил гнев. Он забился в веревках. Никого на свете он не ненавидел так, как мужчину, сидевшего перед ним на корточках. Гнев был только началом.

— Это была огромнейшая удача, но я не торопился. Слишком рискованно. Ты слышал об Intelius? Крутейшая база поиска.

Напье вновь содрогнулся. Щелкнул языком.

— Любой нормальный человек должен бояться того, как легко о нем можно узнать, — продолжил он.

Маршалл задыхался от гнева.

— Я был доволен, — сказал Напье, грызя ноготь. — Решил поднять ставки и написал ему на электронную почту.

Он сплюнул на пол.

Молчи. Не говори то, что я уже знаю.

— Я имел на это полное право, — сказал Напье, вытирая лицо. — Долг отца — уничтожить своего сына.

— Ты безумен, — сказал Маршалл. — Ты убил его. Убил моего мальчика.

— Нет! Не твоего. Моего, Маршалл.

— Нет…

— Ты знаешь, что это правда. Поэтому ты здесь.

— О боже!

— КРИЧИ!

— Пошел на хрен!

— Он вспомнит мое имя.

— Мешок с дерьмом, убийца.

— Я съем тебя, когда ты умрешь. Будет горько!

— ХВАТИТ!

— Давай, я не стану долго ждать.

Маршалл опустил голову. Его тошнило от Напье и тоски по прошлой жизни. Он хотел, чтобы кто-нибудь сказал ему, что все наладится. Хотел увидеть родителей, Джеймсбридж, сбежать. Осталась только боль.

Он понятия не имел, что мог так много потерять.

Маршалл посмотрел на Напье. Они сверлили друг друга глазами. Он видел безумие в зрачках мужчины, жестокость, которая его сломала. Теперь Маршалл чувствовал себя как никогда одиноким.

— Я притворился Сэмом, — сказал Напье, поднимаясь на ноги. Он закружил по комнате быстрыми мелкими шагами. — Спросил Ноя, нет ли новостей о письме. Нет, никаких зацепок. Я — то есть Сэм — спросил, можем ли мы стать друзьями. Помню, как сидел перед компьютером и у меня тряслись руки. Я почти добился своего. Знал, что это вернет Его мне.

— Правда? — спросил Маршалл. — Неужели?.. Нет, ни фига. Ты проиграл. Ты…

— О, я приблизился к Нему, Маршалл Дикинс.

— Ты все еще здесь, урод. Ищешь и калечишь людей. Теперь взялся за меня. Ты никогда не найдешь Его потому, что Его нет!

Ужасный удар пришелся Маршаллу в скулу. Напье навис над ним — рот оскален, челюсти сжаты, — тряхнул кистью. Маршалл почти ничего не почувствовал: он понял, что его ударили, когда перед глазами заплясали звезды.

— Больно? — съязвил Напье. — Надеюсь, что да. Но физическая боль — ничто по сравнению с моими словами, правда, Маршалл Дикинс? Да, это мелочь, а я хочу, чтобы тебе было больно. Для этого я здесь. Ты будешь кричать.

Маршалл закашлялся, рванулся в путах.

— Ной нуждался во мне, — сказал Напье и улыбнулся. — Его легко было сломать.

Маршалл пытался прийти в себя; он покачал головой, но история Напье душила его цементным воротником. Чем дольше Маршалл пребывал в растерянности из-за того, что слышал и во что не хотел верить, тем слабее становился.

— Ты отвратителен, — сказал он. — Ты… Ты…

— Посмотри на себя. Бла-бла-бла, ты-ты-ты! Не надоело? Ты жалок, но это нормально. Я этого хочу. Теперь я — твое зеркало. Посмотри на меня и ужаснись тому, что ты — тряпка.

— Я убью тебя!

Веревки врезались в руки и ноги Маршалла.

Напье рассмеялся.

— Представь, что я почувствовал, когда Ной сломался! Когда я разорвал нашу дружбу, он чуть не умер. Поверь мне, Маршалл. Я знаю о боли все. После того, что Он со мной сделал.

Маршалл собрал слюну и плюнул мужчине в лицо.

— Свинья! Я тебя разорву.

— БОЛЬНО?! — закричал Напье, нитка слюны свисала с его лба, как сосулька. — Да?

— Нет!

— Опарыш.

— Нет!

— Да, еще как. Я эксперт в области боли.

— Бесхребетная тварь.

— Ну что за слова! Впрочем, ты не виноват. Это у Клэр язык подвешен.

Клэр. Клэр. Клэр. Всякий раз, когда Напье произносил ее имя, в грудь Маршалла словно вонзали нож.

— Больно? — снова спросил Напье. — Говори правду.

Слезы катились по лицу Маршалла. Его трясло.

— О боже.

— Кричи.

— О БОЖЕ!

— Кричи!

— БО-О-О-О-О-О-ОЖЕ! — Жуткий, прерывистый крик. Безнадежный и напрасный.

Напье повернулся к лестнице, взглянул вверх.

— Ты слышал? — спросил он. — Спаси своего сына, или я его разорву. Слышишь, как он кричит? Слышишь меня?

Маршалл ждал, когда мужчина прервет молчание, когда он скажет хоть что-нибудь. До тех пор Маршалл перебирал воспоминания о Ное и Клэр — кусочки мира, который разлетелся на части. Только, как выяснилось, ни один из них не принадлежал ему. Никогда.

Напье подскочил к лестнице, споткнулся об удлинитель, и проектор соскользнул со стола и ударился об пол. Полетели искры. Прибор не отключился сразу и замигал, заливая комнату потоками света. Напье скользнул под лестницу и вернулся. По цементу заскрипели колеса.

Маршалл смотрел, как в поле его зрения вплывает серебристая каталка. Он не мог разглядеть, что за инструменты лежали на ней, но они сверкали металлом и остротой.

— Не могу найти охотничий нож, — сказал Напье, почесав голову. — Иногда не кладу вещи на место, если взволнован или устал. — Он рассмеялся. — Но не волнуйся, здесь много других вещей, которые делают больно и позволят нам…