Литтмегалина - Гнилое яблоко

– Чего уставился? – спросил я грубо.

– Он не сказал тебе, что видел? – спросил Отум. – Там, возле домов.

– Нет, – я вошел в воду – пусть она отвлечет меня от дурных мыслей. Вода была холодной до жути, но при Отуме я не посмел и вздрогнуть. – Думаешь, мне он расскажет то, чего тебе не рассказал?

– Кто знает. Ты его бывший друг, – ровно произнес Отум и снова принялся полоскать свою футболку.

Я осторожно брел по каменистому дну, пока вода не закрыла меня до груди. Тогда я оттолкнулся ногами и поплыл. Переместился на несколько метров и спокойно завис в толще воды.

– Ты хотел бы, чтобы я никогда не появлялся? – спросил с берега Отум.

– Да, – ответил я, но не был уверен уже ни в чем.

– Что Миико делает?

– Снова спит.

(он проваливается в бесконечный сон. Это ненормально. Что происходит с его головой, пока его тело неподвижно? И глазные яблоки все время движутся под веками, ни на секунду не получают покоя)

Я нырнул и, случайно глотнув воды, ощутил, как она холодом распространяется в животе. Вода была темной, непроглядной, как мрак, что заполонил голову Миико. Мне стало жутко, и я вынырнул, стряхнул с лица капли воды и вышел на берег.

Отум поднялся, выжимая футболку. Его тело было худым и длинным, но на предплечьях и бедрах проступали мышцы. Я видел его четко, будто вдруг обрел кошачье зрение. Я помнил, какой он сильный. Он сделал меня в два счета во время той драки. Я вспомнил его тело на своем и у меня сперло дыхание. Мой взгляд опустился на его член, светлеющий среди темных волос внизу белого живота. В этот момент я понял, что у меня стоит.

Я отвернулся и начал торопливо одеваться, вздрагивая от холода. Ткань липла к мокрому телу, и так быстро, как мне хотелось, одеться не удавалось. Отум шел ко мне – я не видел его, но чувствовал затылком, спиной и задом. И так же остро я ощущал, что в темноте мы одни. Я двигался все медленнее, затем совсем замер. Руки Отума скользнули в мои еще не застегнутые джинсы и погладили мой член.

– Хочешь? – спросил он. – У меня есть вазелин.

Я ничего не ответил, но и не попытался остановить его, когда он подтолкнул меня, заставляя лечь на склон. Едва ли я мог принять осознанное решение после всего произошедшего сегодня, в этом полумраке, рядом с Отумом, которого я не хотел ни знать, ни понимать, но к которому меня тянуло с ужасающей силой.

Отум спустил джинсы с моей задницы, задрал мою футболку и провел по моей мокрой спине ладонями. Затем он отстранился, и я почувствовал его скользкие от вазелина пальцы, прокладывающие путь. Сама идея проникновения меня несколько нервировала, да и Миико спал неподалеку и мог проснуться в любой момент. Все происходящее наждаком терло по моим нервам. Я захрипел.

– Трахни меня, черт, не тяни.

– Если ты так просишь…

– Оох, – выдохнул я, когда Отум вставил в меня свой член. Я почувствовал, что улыбаюсь, и в этот момент впервые осознал, что с самого начала хотел, чтобы он трахал меня. Я дрожал под ним, вцепившись в землю ногтями и пучками вырывая траву. Мне было больно, но и боль казалась приятной.

– Мы как два гребаных кролика, – прохрипел Отум, убыстряясь.

Это был настоящий кайф; затем я увидел Миико, стоящего среди деревьев и глядящего на нас. Было уже поздно, чтобы заставить себя думать о чем-то, отвлечься от единственного стремления: продолжать. Я закрыл глаза, и для меня остались только движения Отума внутри меня. Мое пыхтение сменялось стоном. Отум провел по моим губам ладонью, и затем его пальцы скользнули в мой раскрытый рот. Мне хотелось, чтобы он затолкал их прямо мне в глотку, как возможно глубже, пусть бы я даже подавился при этом насмерть. Единственное, чего мне не хватало, а так это была совершенная минута – его член во мне, его тяжесть на мне, его горячая кожа, липнущая к моей мокрой коже, его запах; все по-настоящему прекрасно.

Он кончил в меня, а я на траву и размазал свою сперму ладонью, как будто уничтожая улику.

– Миико видел нас, – сказал я.

– Ни хрена он не видел, – возразил Отум.

– Он стоял среди деревьев.

– Он ни хрена не видел, – повторил Отум.

Я ополоснулся в озере и оделся. Мы поднялись на взгорок. Миико лежал, свернувшись клубком. Лицо закрыто рукой. Он дышал ровно, и я не мог решить, спит он или же притворяется (учитывая, как он нас застукал, второй вариант вероятнее). Я присмотрелся к его плотно сомкнутым векам и, хотя глазные яблоки оставались неподвижны, мне все-таки показалось, что он не спит.

– Бывай, – сказал Отум, устраиваясь на траве.

– Спокойной ночи, – ответил я.

«Он такой красивый», – впервые разрешил себе подумать я. Я все еще хотел его, даже после того, что уже произошло между нами. Я подумал, что в Отуме, при всем его скотстве, есть что-то затягивающее, как болото.

Странный покой снизошел на меня. У меня только одно оправдание – я схожу с ума. Единственная вина, которая мучила меня сейчас – это вина, что я не чувствую вины. И одна тревога – тихие слова Миико, бесконечно повторяющиеся в моей памяти. Они не могут быть правдой, если я понимаю в нем хоть что-то… Это неправда. Я забыл их.

Меня разбудил Миико, сев рядом и прислонившись ко мне. Я открыл глаза и некоторое время продолжал лежать, не двигаясь, не показывая Миико, что проснулся. Отума поблизости не было. Должно быть, уже ушел. Я вспомнил произошедшее вчера, и мне стало жутко гадостно лежать вот так рядом с Миико после того, как он видел нас с Отумом. В то же время я отчасти имел право на случившееся, потому что Миико пошел на предательство первым. Отум был злым духом между нами.

Я отстранился от Миико и сел на мокрой траве. Ночью прошел короткий дождь, который не смог разбудить меня (я дрых как мертвец). Капли воды на травинках тускло вспыхивали, прежде чем скатиться на землю.

Миико молчал, не поворачиваясь ко мне. Наверное, было бы лучше молча встать и уйти чистить зубы, но я чувствовал себя слишком виноватым и поэтому сказал, скорее утвердительно, чем вопросительно:

– Ты нас видел.

– Да.

– Посмотри на меня.

Миико развернулся. Я увидел, что он едва не плачет. Пытается удержаться изо всех сил.

– Я не хотел задеть тебя, – сказал я.

– Я знаю.

– Просто так получилось.

– Я знаю, как это получилось. В любом случае, сейчас это не имеет значения.

И когда Миико это сказал, я понял, что для него произошедшее между мной и Отумом действительно не имеет значения. Он провел по лицу ладонями, оставляя бледно-серые отметины грязи. Его кожа выглядела липкой и тонкой, на висках синими полосами просвечивали сосуды. Мне хотелось успокоить его, но я не представлял, как это сделать.

– Мы не выберемся, Эфил. Мы застряли здесь навсегда.

– Мы уходим уже сегодня. Только дождемся возвращения Отума.