Литтмегалина - Гнилое яблоко

– Кто-то все равно останется. Или мы все.

Он так плотно сжал веки, пытаясь остановить слезы, что его лоб сморщился.

– Миико… – я положил ладонь на его плечо. Он дернул плечом, и я убрал руку. – Это Отум заставил тебя идти с ним?

– Я сам захотел. Он отказывался брать меня. Я уговорил его. Он объяснил, что это может быть опасным. Но мне было нужно сбежать, ты понимаешь.

(я не верю тебе, ты все придумал, Миико. Тебе бы не хватило духу, сам знаешь)

– Затем, когда ты решил пойти… – продолжил Миико, тупо ковыряя землю. – Хотя я знал, куда мы идем, я не предупредил тебя. И Отум не предупредил. Потому что тоже хотел, чтобы ты отправился с нами.

– Ваше решение обсудить свои планы прямо под моим окном еще в ту ночь показалось мне неслучайным.

– Теперь мы все умрем здесь. Если бы не я и Отум, с тобой бы ничего не случилось.

– Со мной еще ничего не случилось.

– Пока что. Ты не представляешь, во что мы влезли. Отум тоже, – Миико часто дышал и все равно задыхался.

– Во что, Миико? – спросил я.

– Ты никогда не думал, почему наш город словно гнилое яблоко? Это Отум так выразился, когда появился у нас – «гнилое яблоко». Всем ни до чего нет дела. Столько всякого чужого сброда. Люди появляются, исчезают. Темные люди. Плохое тянется к плохому. И кто из местных дожил до старости? Я слышал, старику Эмбе пятьдесят два, только на вид все сто. Почему в Рарехе умирают так рано? – поразительно длинная и внятная речь для Миико. Вероятно, он долго все это обдумывал. – Вот взять твоего отца. Отчего он умер?

– Он попал под поезд, когда переходил железнодорожную линию, – напомнил я.

– Как он среди дня не заметил поезда? – спросил Миико с истерическими нотами в голосе. – Что он вообще делал на станции в тот день? Ты никогда не думал, что он нарочно?..

– Мой отец бросился под поезд? Какая глупость, Миико. Зачем ему было убивать себя? Незачем, – сказал я, но, по правде, был не так уж уверен в своих словах.

– Кем был твой отец? – спросил Миико, как будто не знал.

– Экологом. Что в этом такого?

– Ничего. Совсем ничего такого.

– Миико, – прошептал я, – расскажи мне, что ты видел.

– Нет, – Миико смотрел на меня, сжавшись.

– Почему?

Я пытался найти ответ в его лице. И Миико закрыл лицо ладонями.

– Я не могу, – простонал он с болью. – Не могу, не могу, не могу. Я умру, если буду думать об этом. Это так страшно, Эфил.

– Что страшно? – спросил я бодро, хотя мой позвоночник будто превратился в лед, такой холод ощущал я в спине. – Если это что-то настолько плохое, наверное, мне лучше знать об этом.

(что может быть хуже того, что я услышал от него ночью?)

– Миико, посмотри на меня.

Он замотал головой, по-прежнему закрывая лицо руками.

– Мико, мы с Отумом защитим тебя. Оно так просто до тебя не доберется, слышишь?

– Нет, – пробормотал Миико. – Ты не понимаешь. Оно в любом случае доберется до меня.

Я обнял его.

– Тихо, Мико, тихо.

Я увидел Отума, поднимающегося по крутому склону. Значит, он еще не отправился за своим… я не знал, как это назвать… магическим артефактом. Поутру его намерения казались еще более бредовыми.

Отум коротко и мрачно взглянул на нас.

– Ему страшно, – беззвучно объяснил я Отуму.

Отум прочел мое сообщение по губам и кивнул. Он ничего не сказал, но его глаза спросили: «Он ничего не рассказал?» И я покачал головой: «Нет».

Мы развели костер, двигаясь заторможенно, как в замедленной съемке, и нагрели воды. Кофе, банку с которым я опрокинул, оставался чуть на донышке, и мы отдали его Миико, а сами для согрева пили просто горячую воду.

– Отум, дай мне карту, – попросил я.

Он недовольно посмотрел на меня.

– Зачем тебе?

– Дай.

Отум полез в рюкзак. Нашел карту, смятую, влажную, уже побелевшую и рвущуюся на сгибах. Я осторожно развернул ее на коленях. 132-е шоссе. Оно протянулось поперек Долины и далее, после перекрытого туннеля, резко изгибалось. Почти параллельно ему шло 136-е, далее соединяемое со 138-м. Расстояние от Долины до нашего города на карте не превышало ширины ногтя на моем мизинце.

– Что ты смотришь? – спросил Отум.

– Ищу другие города поблизости, – ответил я.

Но других близкорасположенных к Долине городов не было. Только наш – гнилое яблоко.

Некоторое время я пытался убедить Отума отказаться от его плана и как можно быстрее двинуть из Долины, но все мои доводы отскакивали, как мячик от кирпичной стены. Голос Отума звучал отчужденно, мысли его витали далеко, отчего произошедшее между нами ночью начинало казаться очередным сном. Впрочем, я уже не был уверен, где проходит граница между сном и явью.

– Всего-то пара часов, – сказал Отум, прежде чем удалиться быстрым шагом.

«Ха. За пару часов многое может случиться», – подумал я, опускаясь на траву.

Я вспомнил свое последнее сновидение дома в Рарехе, прерванное перешептываниями Миико и Отума под моими окнами: тихий детский голос, произносящий слова, которые по пробуждению я не смог вспомнить. Возможно, так начинался новый рассказ – они часто приходят ко мне во сне. Мне никогда не написать его – Долина забрала его себе, как и множество прочих моих мыслей. Столько воды утекло с тех пор, как я ночевал в постели… физический комфорт остался в прошлой жизни, где у меня был какой-никакой дом, какая-то женщина, называемая моей матерью, и мою голову занимали тысячи вещей, до которых теперь мне не было никакого дела.

Я коченел от поднимающегося из земли холода, но холод уже не мешал мне, став чем-то настолько привычным, что тепло перестало быть необходимым. По серой ряби неба, похожей на телевизионные помехи, тяжело ползли фиолетовые тучи. Даже в их движении мне виделось утомление. Какая же слабость… Мое вчерашнее изнеможение сегодня сошло бы за относительно нормальное состояние. Сейчас же я чувствовал, что мое тело разрушается – крошится на все меньшие части, превращаясь в серый порошок. Даже не верилось, что Отуму еще хватает сил куда-то тащиться…

Сколько дней мы проблуждали по Долине? Я не мог сосчитать. По ощущениям, целую жизнь. Какой день недели сегодня? Не знаю. Какие вообще бывают дни недели? Какое число сегодня? Никакое. Числа закончились.

(и кофе; так жалко)

Свернувшись клубочком, Миико дремал на расстоянии десяти шагов от меня. Раньше мы старались держаться рядом, но теперь, когда то ли Миико с Отумом, то ли я с Отумом, то ли и он, и я с Отумом, мы предпочитали соблюдать дистанцию. Отум постоянно присутствовал на фоне любой моей мысли. Он проник под мою кожу, стал моей частью, в то время как Миико порой полностью исчезал для меня, и мне казалось, что во всей Долине лишь я и Отум, и больше никого по-настоящему живого.

Перевернувшись на бок и подтянув к груди колени, я провалился в мутное забытье, из которого меня вытащил хрип Миико.