Татьяна Филатова - Всего лишь сон

Николас сделал глоток кофе, взглянул на часы: скоро час ночи. Пока все было хорошо. Вот только читать ему совершенно не хотелось. Он вспомнил о том, что прочитал в тех письмах. Они были написаны, чтобы пробудить страх. Но что есть страх? Страх перед чем? В чем его сила?

Он задумался. Ночь, пожалуй, создана для трех вещей: для любви, для долгих бесед или для размышлений. Кто-то скажет, что для сна, но сон – это лишь побочное явление ночи и самой жизни, обязательство перед уставшим телом, которое только ворует у нас время, как раз предназначенное для любви, долгих бесед и размышлений. Тот, кто умеет ценить время, кто стремится каждую минуту своей жизни потратить с пользой, он мыслит шире. Время – это его бесценная валюта. Мудрый человек делает вклад из этой валюты, депозит времени: каждую минуту он создает что-то, что приносит ему прибыль не материальную, но моральную, доставляющую удовольствие. И для такого человека сон – это наказание, которого ему не избежать.

– Днем человек работает, чтобы жить, – прошептал он себе под нос, – а ночью спит, чтобы жить. Только когда будет это «жить»? Меган живет во сне. Она может побывать в любом уголке мира. Но ведь это не то. А просто: «жить»?..

Осталось десять минут и половина термоса. Меган не шевелилась, в отличии от ее живота, внутри которого кто-то, похоже, устроил тренировку по футболу. Николаса это не могло не умилять, но он перевел взгляд на глаза Меган: под веками «забегали» глазные яблоки, и это насторожило его. Он отложил кофе, подошел к кровати и присел рядом с Меган. Ее тело потело, дрогнула левая нога.

До будильника оставалось семь минут.

– Меган, – сказал Николас, – проснись. Слышишь? Давай, проснись.

Он легонько потряс ее за плечи, она застонала, но не проснулась. Он потряс сильнее. Глаза открылись.

– Ник… – вяло пробормотала она и положила голову ему на грудь. – Напомни мне, почему ты со мной?

– Потому что такой чокнутой больше не найти во всем мире, – ответил он.

– Ах, да, точно, – шепнула Меган улыбнулась, закрыла глаза и положила голову на подушку. – Сколько минут я не доспала? – спросила она.

– Семь, – ответил он.

– Отмени ближайший сигнал…

Говоря это, она уже засыпала. Николас отключал все будильники, отчет пошел заново. У Меган было больше сорока минут на то, чтобы поспать беспробудным сном и, если повезет, отдохнуть за это время. Сейчас он намеренно не спрашивал ее о том, что ей снилось. Не стоит тратить на это время ночью. Ей необходим отдых.

«Любовь, беседы, размышления», – снова подумал Николас, сел в кресло и отпил кофе из термоса.

Он смотрел на нее и понимал, что то, что происходит с ней – ненормально. С ними. Но что есть нормальность? Кто нормальный, а кто нет? Все ли люди, проходящие курс лечения у психиатра – психически больны, и все ли люди, ни разу не бывавшие на его приеме – здоровы? Есть ли гарантии того, что и сам психиатр здоров психически?

Принято считать, что человек нормальный, если он выглядит свежим, ухоженным, он приветлив, мыслит рационально (по общепринятым стандартам рациональности). Вся его жизнь стремится к идеалу, сам он – идеал, а в идеальном мире нет места для сомнений и погрешностей. Но, когда в его идеальной жизни появляется нечто такое, что его может смутить… что тогда? Депрессия? Ах, да, нормальным людям свойственно иногда впадать в депрессию. Депрессия время от времени – это норма, нормальнее всех норм мира.

Но человек, который не всегда радостно разговаривает со своими знакомыми, а иногда и вовсе избегает встреч с ними, позволяет себе вольность в мыслях, в фантазиях, выход за границы рациональных взглядов на жизнь – он умеет анализировать свой внутренний мир, умеет сосредоточиться на себе, умеет вовремя обеспечить своего внутреннего человека покоем и отдыхом, чтобы избежать той самой «нормальной» депрессии. Да, такие люди обществом воспринимаются, как психи, но на самом деле – они самые психически здоровые люди. Они всегда пребывают немного за гранью общепринятой нормальности, потому в их жизни нет перепадов от штиля к шторму: их лодка все-таки немного сотрясается, но это они ее раскачивают, пританцовывая в ней. И улыбаются. Бессовестно по-сумасшедшему улыбаются.

Он взглянул на часы – прошло двадцать минут. Меган спит. Николас надеялся, что она видит хорошие сны. Или хотя бы не плохие. Любой из тех страшных личностей, какие были описаны в посланиях, представляли для Меган огромную опасность. Их давно нет в живых, но тот демон, что обосновался у нее в голове, умеет принимать любой образ, полностью копируя все их привычки и зверства. Как знать, может это действительно духи, которых бугимен призывает на службу, к тому же они и при жизни творили лишь зло.

Значения это не имело. Их появления во снах у Меган не сулило ничего доброго.

Она застонала и пошевелилась. Николас взглянул на часы: до будильника осталось тринадцать минут, но в этот раз она ведь спала дольше.

Стон перешел в плач, и Николас принялся незамедлительно будить Меган. Вышло это не сразу, но, открыв глаза, она тут же расплакалась. Ему было непривычно видеть ее такой, оттого больнее вдвойне.

– Это было жутко, – сказала она, – неописуемо жутко.

– Все потом, – Николас обнял ее и прижал к себе, – не думай сейчас об этом. Все хорошо, ты дома, а я рядом с тобой. Все позади.

– Как вылечится от сна? – спросила Меган, немного успокоившись. – Я не хочу больше спать. Но я не смогу не спать вечность.

– Этого он от тебя и добивается. Не сдавайся. Борись.

– Для чего? – она подняла глаза на Николаса. – И что значит – не сдаваться и бороться? Продолжать спать урывками по тридцать-сорок минут, а ты при этом будешь меня сторожить? А когда будешь спать ты? И откуда такая уверенность, что потом станет легче? Мы не можем всю жизнь ждать это мифическое «потом», жить ведь хочется сейчас!

– Меган, прошу, успокойся, – он обнял ее еще крепче, – ты прекрасно понимаешь, что истерика ни к чему хорошему не приведет. Ты мудрый человек, и сейчас ты возьмешь себя в руки, подумаешь о хорошем и… расслабишься. Ты знаешь, что должна спать. Я понимаю, что тяжело и обидно принимать его условия, но на данном этапе у нас нет выбора. Ни у тебя, понимаешь, а у нас. Ты не одна. И это главное.

– Мы – это главное.

– Самое главное, – он положил руку на «неспокойный» живот. Все было по-семейному правильно, по-семейному красиво.

– Семья, – шепнула Меган и прикрыла глаза.

Обнявшись, они пролежали почти все время, что было отведено на очередную фазу сна. За несколько минут до очередного будильника Николас заметил, что Меган уснула, и он снова отключил ближайшие сигналы.

Ее голова лежала на его груди, между ног все еще была зажата подушка. Кот перелег на освободившееся кресло. Плечо Николаса затекло, но он не хотел шевелиться, чтобы не потревожить сон Меган. Он не мог увидеть, как неестественным способом сжимаются ее глаза и губы, но почувствовал, как мелкой дрожью содрогается ее тело, прикрытое тонким одеялом.