Джонатан Мэйберри - Огонь и пепел

Он отполз назад по земле, увеличивая расстояние между собой и жнецом, насколько это было возможно. Убийца притворился, что атакует, а потом ногой пнул песок прямо в лицо Бенни, но тот уже двигался, уже загребал песок, чтобы бросить его в жнеца. Обе горсти пролетели сквозь друг друга со свистом и попали в цель. Бенни быстро вскинул руку, чтобы защитить глаза, но оказался с полным песка ртом. Жнец пытался отвернуться и частично преуспел, поэтому песок попал ему в щеку и ухо.

С рычанием, которое было одновременно и злым и испуганным, Бенни ударил жнеца плечом в живот, и воздух взорвался от вскрика убийцы: «уф». Быстрая атака Бенни толкнула их в металлическую изогнутую стенку гигантского транспортного самолета. От удара жнец закричал и выронил нож. Бенни ударил его головой, сломав мужчине нос. Жнец вновь вскрикнул, но долю секунды спустя он дернул коленом вверх и треснул со всей силы Бенни прямо в промежность.

Бенни отшатнулся, прижимая руки к паху.

Жнец застонал и опустился на колени, кровь стекала по его лицу из разбитого носа.

— Я… открою… красные врата в твоем…

— Да, да, — выдохнул Бенни сиплым голосом, борясь с болью и тошнотой, — …красные врата в моей плоти… отправишь меня во тьму… понял… ааай!

Сотрясаясь от рвотных позывов и кашляя, жнец потянулся к ножу.

Бенни оттолкнул его ногой.

Они медленно, скривившись от боли, поднялись на ноги. Нос жнеца стал фиолетовой шишкой, а губы и зубы блестели от крови. Бенни был уверен, что его собственные гениталии где-то в грудной полости.

Жнец ухмыльнулся Бенни.

— Ты действительно так глуп, что думаешь, будто у тебя есть шанс?

— Да, — с вызовом сказал Бенни. А потом нахмурился. — Стой, нет, я хочу сказать, что не глуп, но, да, у меня есть шанс против тебя.

— Я не об этой драке, брат.

— Не называй меня братом, ты, чертов фрик, — пробормотал Бенни.

— Церковь Тьмы подавит все сопротивление воле бога.

— Ага, знаю, что вы непобедимы. Ой, подожди, разве вам, идиотам, не отстрелил задницы один парень с ракетной установкой? Как тебе такое «подавит все сопротивление»?

Жнец сплюнул кровь на песок.

— Жнецы, погибшие в Усыпальнице Падших, были еретиками и предателями Танатоса — слава его тьме. Они были отбросами, последовавшими за матушкой Розой. Ты понятия не имеешь, какая армия следует за святым Джоном. Брат Питер и сестра Сан подавят все сопротивление воле божьей.

— Конечно. Ладно. Как бы то ни было. Думаю, кого бы ты ни цитировал, он будет впечатлен. Но запомни — попытаетесь напасть на Убежище снова, и капитан Леджер познакомит вас с мистером Гранатой с ракетным двигателем.

— Думаешь, этот еретик сможет защитить от нас Убежище? — жнец рассмеялся.

— Вполне.

— Голос бога эхом отразится от гор и возвестит славу тьмы, и тучи крови накроют землю. Тогда быстрые мертвые пожрут тех, кто слишком медленно принимает тьму.

— Ладно, не пойми меня неправильно, — сказал Бенни. — Но ты словно пришел на день открытых дверей в сумасшедшем доме.

Нож лежал метрах в трех от правой ступни жнеца, меч Бенни — в шести метрах от его левой. Они оба одновременно посмотрели на оружие. На меч, нож, потом друг на друга. Парни бросились вперед одновременно. Жнец был быстрее, выше и сильнее. Он схватил нож, его пальцы сомкнулись на рукоятке из оленьей кости, которая идеально легла в его ладонь. Бенни был чуть медленнее и на несколько лет моложе, кувырком подлетел к катане и встал на ноги, держа ее двумя руками. Он крутанулся и занял боевую позицию.

— Не надо! — предупредил Бенни, отходя на шаг. — Мы оба знаем, что выиграю я. Зачем продолжать? Просто уйди.

Так драка и должна была бы закончиться. Нож против меча. Но мир давно был не в порядке, как и здравомыслие.

Жнец закричал и кинулся на Бенни.

— Нет! — крикнул Бенни, когда это мгновение окрасилось красным безумием.

Нож снова упал на песок. Жнец открыл рот и сказал то же, что и Бенни:

— Нет.

Его колени подогнулись, и он упал на землю.

— Нет, — снова сказал он, словно это слово могло изменить мир.

Мир, до конца упрямый, отказывался слушать. Жнец упал лицом вперед, не пытаясь выставить руки. Маленькие облачка пыли поднялись вокруг жнеца. Бенни стоял со все еще поднятым мечом.

Он закрыл глаза.

— Нет, — сказал он.

Когда мне было одиннадцать, я играла с куклами.

Когда мне было двенадцать, я начала читать книги о волшебстве и романтике.

Когда мне было тринадцать, я безнадежно влюбилась.

Когда мне исполнилось четырнадцать, я стала убийцей.

Никс стояла под душем нагретой солнцем воды и оттирала кожу, пока та не покраснела. Лайла осталась снаружи душевой и нажимала на рычаг, накачивая воду из большого бака. Вода была недостаточно чистой для употребления в пищу, но в миллион раз чище, чем кровавая жижа, прилипшая к волосам и коже Никс. В какой-то момент девушка услышала странный тихий звук, напоминавший вой маленького испуганного животного. Когда она поняла, что является его источником, то перестала скрести себя, закрыла глаза, и прижалась лбом к внутренней части деревянной душевой. Ее тело тряслось. За закрытыми глазами плясали блики. Она много времени потратила, концентрируясь на своем дыхании. Пытаясь вспомнить, как правильно это делать. Не давая ему перерасти в рыдание. Или крик.

Поток воды замедлился и остановился. Никс услышала тихий голос, когда Лайла облокотилась о дверь с другой стороны.

— Никс?..

— Д-да.

— Ты…

— Со мной все в порядке. В рот, глаза или куда-либо еще не попало.

— Нам нужно рассказать им, — сказала Лайла. — Их четверо… четверо быстрых. Нужно сказать Джо.

— Знаю.

Никс прижалась щекой к шероховатой поверхности деревянной двери и прислушалась к звуку голоса Лайлы. Редко можно было услышать такой страх в голосе Потерянной Девушки.

— Что это значит? — спросила Лайла своим призрачным шепотом.

— Не знаю.

Бенни отошел от мужчины, которого только что убил.

Над телом начинали кружиться стервятники. Бенни смотрел на мертвого жнеца, гадая, восстанет ли он из мертвых — как практически все, кто умер с начала мора в Первую ночь, — или так и останется мертвым. В последнее время все больше людей оставались мертвыми. Никто не знал почему.

«Оставайся мертвым» , — тихо просил Бенни жнеца.

Секунды летели, словно осколки по горячему ветру. Пальцы жнеца дернулись. Потом его ступня. Внезапно его глаза распахнулись, а губы раскрылись, и он издал тот протяжный низкий ужасный голодный стон, причисляющий его к живым мертвецам. Это был вечный голод. Голод, не имевший смысла. Мертвым не нужно было питаться, им не нужна еда.