Анна Старобинец - Резкое похолодание. Зимняя книга [сборник litres]

– Жиг-тгест-мясокомбинат! – орет Ренат.

Ну и что. Ну и что. Ну и что.

– Жиг-тгест!..

Я его ненавижу. Он такой же отвратный, как его имя. Ренат… Насекомое с круглым брюшком и прозрачными узловатыми лапками. Ренат. Ренат… Растение с гнойно-желтым стеблем, облепленным муравьями. Ренат… Сорт гнилых яблок. Ренат. Ренат. Ренат. Я убью его. Ренат. Раздавлю его. Ренат. Выдавлю желто-зеленый сок. Ренат, Ренат, Ренат… Вот так. Так-то лучше.

– …Мясокомбинат! – разоряется он.

Ну и что. Зато я убила его имя.

– Жигдяйка! Жигная!

– Я убила твое имя! – кричу я в ответ.

– Чи-и-во-о?!

Ренатово лицо вдруг перекашивается и начинает странно дергаться – как будто невидимая рука щиплет его за щеку изнутри.

– Чё ты сказала?..

Вообще-то он больной. Не знаю, чем он там болеет, но в школу он до сих пор не ходит хотя и старше меня на несколько лет. И еще – он совсем не растет. Папа говорит, что с ним нельзя водиться, ни в коем случае.

С ним действительно никто не водится. Как и со мной.

– Я убила твое имя, – спокойно повторяю я. – Теперь ты уже никогда не вырастешь.

– Бабушка! – ревет Ренат. – Бабушка-а-а!

Он падает на снег и дергает ногами:

– Ба-абу-у-шка-а-а!

Я ускоряю шаг. Я перехожу на бег, я задыхаюсь, но бегу: нужно убраться отсюда, пока не явилась ведьма. Его бабка.

Все знают, что она ведьма. Она сумасшедшая, у нее огромный загнутый нос и черные усы, а рта почти не видно; она умеет облизывать кончик носа языком. Зимой и летом она одевается одинаково: в валенки и теплое пальто. Они с Ренатом живут в нашем подъезде, на первом этаже. За зарешеченным окном.

Родителей у Рената нет: мать спилась, а отец исчез, когда Ренат был совсем маленьким. Все

понимают, что он просто сбежал от жены-алкоголички, больного сына и матери-ведьмы. Но ведьма уверена, что ее сына убили.

– Уби-и-ли-и-и!.. – гулко подвывает она. – Уби-и-ли, когда пришли холода-а-а!..

Голос у нее жуткий – как будто разговаривает ученая собака, с трудом выдавливая из звериной глотки неудобные человеческие слова…

Ведьма редко выходит из дома – только если нужно вынести мусор, сходить в гастроном или распугать детей, которые обижают ее внука; впрочем, его почти не обижают, обычно просто стараются не подходить близко ни к ней, ни к нему… Целыми днями ведьма сидит у окна и смотрит на улицу через решетку. Весной, летом и в начале осени она смотрит молча. А с ноября тихо затягивает свое:

– Уби-и-ли-и… Убили родную кровь… Идут холода… С севера идут холода… Стынет кровь… Замерзает кровь… Гидрометцентр… Прогноз погоды… Ожидается… Похолодание… Заморозки… Замерзает кровь…

Мама говорит, что раньше она такой не была. Раньше она не ходила в валенках и разговаривала нормально. С ней даже можно было вежливо перекинуться словечком-другим – о погоде, например… Но теперь она сумасшедшая. Теперь она ведьма, и к ней лучше не подходить…

Я останавливаюсь, чтобы перевести дыхание, и оглядываюсь назад. Ведьма уже выскочила из подъезда и семенит в своих огромных валенках к брыкающемуся Ренату.

– Она! Она! Она! Она! – противно визжит Ренат и указывает на меня пальцем.

Ведьма поворачивается и пристально смотрит на меня. Облизывает кончик носа языком.

– Она! Она! Она! – хрюкает Ренат.

Ведьма поднимает его на ноги.

– Замерзает кровь… – говорит она и все смотрит, смотрит на меня. – Замерзает кровь… замерзает кровь… Не обижай моего мальчика, Сонечка… Он еще совсем маленький… Ты же не хочешь, чтобы я сказала твоим родителям… Твои родители – очень плохие люди… Они плохо тебя воспитали… Они любят мерзлую кровь… Они любят первые заморозки…

Мне становится так страшно, что холодеет в животе. Я отворачиваюсь от ведьмы и снова бегу.

– Беги, беги, Сонечка! – воет она мне вслед. – Занимайся спортом, чтобы кровь не замерзла!.. С севера идут холода!..

Я бегу из АБ в АВ. Перебегаю через улицу Ленина. Ледяной ветер впивается мне в лицо, и я чувствую, что на щеках уже начинают проступать мои белые пятна…

Письмо волшебнице

Заветное желание

Пожалуйста, пусть кто-нибудь ходит вместе со мной.

Я так хочу.

Я так хочу.

Я так хочу.

Извините, что в прошлый раз я забыла подписаться.

Я Соня.

На следующий день, когда я выхожу в утреннюю холодную темноту, Ренат уже поджидает меня у подъезда. У него за спиной – новый школьный ранец. Он говорит:

– Слышь, когова! Я тепегь тоже буду ходить в школу. Бабушка сказала, чтобы я ходил вместе с тобой.

Ведьма пристально смотрит на меня из-за зарешеченного окна.

– Не хочу, – говорю я и иду вперед, чувствуя на затылке ее взгляд.

– Да кто тебя спгашивать будет, – нагоняет меня Ренат.

– Не хочу.

– Хочешь.

– Не хочу!

– Хочешь! Это ведь твое заветное желание, жигдяйка!

…Он не может знать. Он ведь не может знать! Никто, кроме моей волшебницы, не знает о заветных желаниях. Значит, это ведьма ему сказала. Наверное, она умеет читать мысли. Ну и что. Ну и что. Моя волшебница сильнее ведьмы…

– …Э, ребята, зырьте, жирная вместе с мелким идет!

– У них, наверное, любовь!

– Тили-тили-тесто!

– Жених и невеста!

– Во два урода!

– Она сифа! Жирная теперь – сифа! Кто до нее дотронется, тоже будет сифой!

– А-а-а! Боюсь, боюсь, боюсь! А-а-а, жирная, отойди от меня подальше!

– Мелкий, отвали! Ты тоже сифа!

– О, зырьте, они ща реветь будут!

– Жир-трест-мясокомбинат!

– Зырьте, она уже ревет!..

Ну и что. Ну и что. Ну и что.

Я убью все ваши слова.

Я убью ваши имена.

А потом я вас накажу. Мы с волшебницей вас накажем.

Вот увидите.

Очень скоро.

Корни деревьев оплетают западный склон горы, просвечивают под снегом, как вздувшиеся темные вены. По этим корням очень удобно добираться до волшебной норы – все равно что по лестнице. От подножия до входа в нору – семь древесных ступенек; магическое число.

Вокруг норы – коричневые, прошлогодние, влажные от снега травинки, и заиндевевшие веточки полыни, и засохшие цветы-зонтики. Вокруг норы – горький запах колдовского зелья… Вход в нору очень узкий – целиком в него никак не пролезть, можно только просунуть руку.

Я прихожу сюда каждый день.

Каждый день мама говорит мне: «Иди на улицу, погуляй с подружками». У меня нет ни одной подруги и никогда не было, но мама не верит.

Она говорит:

– Иди погуляй. Если хочешь, сходи к какой-нибудь девочке в гости, только к нам не зови – у нас не прибрано.

У нас прибрано. Но мне некого звать и не к кому идти. Она не понимает.

Она говорит:

– Делай что хочешь, только ни за что, слышишь, ни в коем случае не ходи на гору.

Она говорит: