Говард Лавкрафт - Кошмар По-эта

Глядел я на тебя вчера
В капель из света янтаря,
Лилась что с маковой луны,
Баюльной песенке сродни.
Вздыхал, не ведая причин,
Как видя кондора с вершин,
И созерцал, на твой как лик
Пал осторожно лунный блик.
Заветный памятный приют!
В глумливый час некстати тут,
Из Темпе ветры мирр когда
Текут, тебя же не будя!
Чело твое спокойно столь,
Что в нем незрима смерти боль;
Алеет кровь в губах твоих,
Ихора ж мертвых нет на них:
Как можешь ты, в любовь лишь впав,
Лежать, червей добычей став?
А он, восторгом имя чье
Румянило лицо твое,
Он будет ли хранить в мечтаньях
Тебя живой, без увяданья,
И спящей, в сомкнутости век
С печатью красоты навек?
Иль будет мысль его в ином —
Под урной и резным венком,
Безмолвно саван где таит
Изгибы форм, обмяк чей вид?
Нет, Зара, нет! Красе такой
Сужден нетленности покой;
Сиять извечно, свет нести
От Айденна, от чистоты,
И скверна, дремлет здесь что в ночь,
Пред взором друга сгинет прочь.
И где б твоя душа и плоть
Ни ожили узреть восход,
Везде твоей красы огонь
Восславит страстных лютней звон;
Прекрасный призрак – столь юна,
Бродить чтоб, смерти где страна —
Бродить, свечи где гаснет свет
Скорбящего вздыханьям вслед!

Where bay and river tranquil blend,
And leafy hillsides rise,
The spires of Providence ascend
Against the ancient skies.

Here centuried domes of shining gold
Salute the morning’s glare,
While slanting gables, odd and old,
Are scatter’d here and there.

And in the narrow winding ways
That climb o’er slope and crest,
The magic of forgotten days
May still be found to rest.

A fanlight’s gleam, a knocker’s blow,
A glimpse of Georgian brick —
The sights and sounds of long ago
Where fancies cluster thick.

A flight of steps with iron rail,
A belfry looming tall,
A slender steeple, carved and pale,
A moss-grown garden wall.

A hidden churchyard’s crumbling proofs
Of man’s mortality,
A rotting wharf where gambrel roofs
Keep watch above the sea.

Square and parade, whose walls have towered
Full fifteen decades long
By cobbled ways ‘mid trees embowered,
And slighted by the throng.

Stone bridges spanning languid streams,
Houses perched on the hill,
And courts where mysteries and dreams
The brooding spirit fill.

Steep alley steps by vines concealed,
Where small-paned windows glow
At twilight on a bit of field
That chance has left below.

My Providence! What airy hosts
Turn still thy gilded vanes;
What winds of elf that with grey ghosts
People thine ancient lanes!

The chimes of evening as of old
Above thy valleys sound,
While thy stern fathers ‘neath the mould
Make blest thy sacred ground.

Thou dream’st beside the waters there,
Unchang’d by cruel years;
A spirit from an age more fair
That shines behind our tears.

Thy twinkling lights each night I see,
Tho’ time and space divide;
For thou art of the soul of me,
And always at my side!

Залив где реку принимает,
А на холмах леса,
Там шпили Провиденс вздымает
В седые небеса.

Сияньем своды вековые
Приветствуют восход,
Фронтоны старые косые
Стоят себе вразброд.

А средь извилистых дорог,
По склону что бегут,
Забытых дней волшбы мирок
Уставшим даст приют.

Дверного молоточка стук,
Мельканье кирпича —
Кругом былого вид и звук,
Фантазий толчея.

Ступень чугунные перила,
Ввысь башня миражом,
Точеная иголка шпиля,
Стена покрыта мхом.

Знаменья смертности людской
На кладбище ветшают,
И крыши с пристани гнилой
За морем наблюдают.

Сквер старый, чья стоит стена
Сто пятьдесят уж лет,
Деревьями заслонена —
Внимания ей нет.

Над речками во сне мосты,
Усадьбы на холме,
Дворы, где тайны и мечты
Проносятся в уме.

В плюще вся улочка крутая
Из окон свет струит
В вечерней тьме до поля края,
В низовье что лежит.

Мой Провиденс! Эфира рать
Здесь вертит флюгера,
Несут вдоль улиц благодать
Волшебные ветра!

Как в прошлом звон колоколов
Звучит долин окрест,
И стражем прах твоих отцов
Бдит святость этих мест.

Мечтаешь, стоя над водой,
И не вредим годами,
Эпохи дух чудесной той,
Что светит за слезами.

Мерцанье зрю твоих огней,
Неважно где, когда;
В душе живешь ведь ты моей,
Ты за меня всегда!

Babels of blocks to the high heavens tow’ring,
Flumes of futility swirling below;
Poisonous fungi in brick and stone flow’ring,
Lanterns that shudder and death-lights that glow.

Black monstrous bridges across oily rivers,
Cobwebs of cable to nameless things spun;
Catacomb deeps whose dank chaos delivers
Streams of live foetor, that rots in the sun.

Colour and splendour, disease and decaying,
Shrieking and ringing and scrambling insane,
Rabbles exotic to stranger-gods praying,
Jumbles of odour that stifle the brain.

Legions of cats from the alleys nocturnal,
Howling and lean in the glare of the moon,
Screaming the future with mouthings infernal,
Yelling the burden of Pluto’s red rune.

Tall tow’rs and pyramids ivy’d and crumbling,
Bats that swoop low in the weed-cumber’d streets;
Bleak broken bridges o’er rivers whose rumbling
Joins with no voice as the thick horde retreats.

Belfries that blackly against the moon totter,
Caverns whose mouths are by mosses effac’d,
And living to answer the wind and the water,
Only the lean cats that howl in the waste!

К самому небу вздымаются башни,
Тщетных каналов бурленье внизу;
Плесень с отравой кирпич точит влажный,
Смерти огни полыхают вовсю.

Мрака мосты через жирные речки,
Нечто без имени в путах тенёт;
Хаос глубин, а оттуда утечки
Вони живой, что на солнце гниет.

Цвет и величие, гниль и невзгода,
Воплей и звона безумный чертог,
Странным богам поклонение сброда,
Мозг цепенящий сумбурный душок.

Полчища кошек с аллей полуночных
В лунном свету завывают в надрыв,
Крики о будущем пастей порочных,
К рдеющей руне Плутона призыв.

Ветхие башни, плющом все увиты,
Мыши летучие мчат с высоты;
Рокоту рек у мостов, что разбиты,
Вопли не вторят с уходом орды.

Звонницы, зыбкие с лунным восходом,
Жерла пещер, затерялись что в мхах,
Жизнь, отвечать чтобы ветру и водам —
В кошках лишь, воющих на пустырях!

Had I a year to idle thro’,
With cash to waste and no restriction,
I’d plan a programme to outdo
The wildest feats of travel fiction.

On steamship guides I’d slake my thirst,
And railway maps would make me wiser —
America consider’d first
To please the local advertiser.

O’er England and the Continent
I’d chart a course to shame the sages,
In each cathedral town intent
To catch the colour of the ages.

Paris and Rome I would not miss;
Without the Rhine I’d be no planner,
For one must make a jaunt like this
A Grand Tour in the ancient manner!

But Europe is a trifle trite,
So I would spare no pains in learning
How best to scan in casual flight
The East, where sheiks and sands are burning.

I’d look up ferries on the Nile,
And ‘bus fares for the trip to Mecca;
Have chemists test in proper style
The drinking-fountain of Rebecca.

The route of ev’ry Tigris barge
I’d note, and find how much they’d ask us;
What good hotels in Bagdad charge,
And yellow taxis in Damascus.