Валерия Спасская - Время светлячков

Была среди этих людей и та, что привела её в этот мир — мать, простая женщина из их деревни, посвящённой нагам. Она растила дочку одна, и неудивительно — ведь её отец был одним из этих змей, но почему-то не взял её мать в жёны, и та осталась жить среди людей. Только такие, как эта девушка, могли становиться жрицами нагов, и вот теперь она больше не имела семьи, зато была неотъемлемой частью храма, который стал ей домом.

Но в этот вечер было ещё кое-что: внутри храма, в углублении, невидимом прихожанам, где жрица зажигала лампады для поклонения высшим нагам, опираясь на стену, стоял высокий смуглый очень красивый юноша. Его длинные чёрные волосы вьющимися локонами спадали на плечи, в них сверкали украшения из драгоценных камней. На нём не было одежды за исключением набедренной повязки, также украшенной самоцветами, и на руках его блестели не простые побрякушки, а браслеты из чистых золота и серебра. Она, будучи дочерью нага, безошибочно различала даже издали блеск благородного металла.

Этот юноша появлялся уже не в первый раз, и она не знала его, но испытывала непривычное волнение в его присутствии. Оно поднималось с низа живота и растекалось блаженным нектаром по всему её телу, струилось до кончиков пальцев на руках и ногах и ударяло в голову, как крепкое вино.

Юноша улыбался нежно и призывно, лаская девушку глазами, обрамлёнными тёмными, будто подведёнными веками, от чего его взгляд казался выразительным и притягивающим, словно магнит.

Под этим пронзительным взглядом молодая жрица танцевала с ещё большим упоением, и иногда ей начинало казаться, что во всём мире существует лишь она и её очарованный зритель, все змеи и люди исчезали, а движения становились вызывающими, откровенными и смелыми. Ей хотелось зачаровать его ещё больше, заставить позабыть всё, кроме неё одной, и в этом желании она упивалась своей женской властью и красотой.

Даже возмущённые голоса людей и недовольство змей не смущали её, но каждый раз, обращая взор к алтарю и не находя там его знакомой фигуры, она расстраивалась и возвращалась к действительности, в которой её призывали угомониться и вновь исполнять ритуалы как положено, не выходя за рамки приличий.

С его появлением девушка выпадала из реальности и оказывалась в волшебном измерении, где существовали только они одни.

В тот вечер сказка не закончилась. Юноша не пропал, как обычно, но вдруг превратился в прекрасного белого змея, величественного и огромного. Он приблизился к ней и обвил её своими кольцами, лаская и затягивая в водоворот наслаждений, словно опоив девушку наркотическим ядом змеиной любви. Жрица уже не понимала, то ли сама обрела гладкое покрытое чешуёй тело и сплетается с избранником в извивающийся узел движениями страсти, то ли он вновь оборачивается прекрасным молодым мужчиной и впивается в её губы, а шелковистые локоны его чёрных волос струятся по её обнажённой груди. В ту ночь они стали единым целым, девушка поверила, что нашла своего возлюбленного и впереди их ждёт бесконечное счастье.

Она больше не видела ни храма, ни матери, ни своей деревни. Желая вновь и вновь обладать ею, принц нагов унёс её далеко в своё подземное царство…

«Какая же магия в тебе, мой Король, мой Лев, — пробормотала Камила, качая головой, — чем же так сильно и неразрывно связаны мы, и почему ты каждый раз причиняешь мне одно лишь страдание!

— О да, я узнала тебя! — вдруг вскрикнула она, как безумная, подняв голову и устремив взор в серый облупившийся потолок. — Как не узнать… Я помню каждое чудесное мгновение, проведённое в твоих объятиях, каждую ласку, каждый нежный взгляд, все твои лживые слова о любви, которыми ты увлёк меня в пучину отчаяния! Я помнила это всю прежнюю несчастную жизнь, когда из родного дома, из драгоценного храма, околдованная твоими чарами, я попала на чужбину, чтобы сгнить там в тёмной сырой темнице несчастной, позабытой, отверженной пленницей.

И не было ни одного дня, когда бы я не проклинала тебя и твою злосчастную любовь! Но при этом каждую секунду своего заточения я оставалась по-прежнему преданной тебе и желала только одного: когда-нибудь вновь встретиться с тобой!

Удивительные воды судьбы принесли меня в эту жизнь и тело, где мы должны соединиться алхимическим браком, чтобы в случае успеха родиться вместе для вечной жизни! Но почему у меня так тяжело на душе! Я боюсь, что ты вновь меня покинешь, победишь опять и бросишь в омут страдания! Как же я могу это предотвратить и почему так несправедлива ко мне судьба и ты, мой единственный возлюбленный! Едва успевает зажечься огонь моей страсти к тебе и тут же гаснет… знаю, что это было не только в той древней жизни, но также во многих других до и после, которых я совсем не помню. И, если честно, не хочу вспоминать…. Не гаси же огонь, мой божественный Лев, давай пройдём этот путь до конца и обретём бессмертие вместе, держа в руках багряную суть, пламенный эликсир! Не бросай меня больше, ведь я никогда не держала зла на тебя, а всего лишь хотела, чтоб ты вернулся ко мне…

И Камила заплакала, закрыв лицо руками, испещрёнными ожогами от кислот, с которыми всю жизнь приходилось иметь дело. Босые ноги её стояли на грязном полу, подобно сосуду-философскому яйцу, утонувшему в золе на дне чана. Внутри неё бушевало пламя и протекали странные процессы, над которыми она уже была не властна. Нити судьбы, тянущиеся из далёкого прошлого, ожили и запустили новое Делание, добавляя ингредиенты, которых она не ждала. Теперь исход был неизвестен. Огонь пылал, а чувство обречённости усилилось. Оно становилось почти привычным, как и боль в сердце, пронесённая сквозь долгие века. Вместе с памятью вернулось страдание. Кажется, и в этой жизни повторялась та же история.

«Ты победил, — прошептала Камила, как в тумане, — могущественный хитрый змей… опять моя жизнь только в твоих руках!»

Лара вздрогнула и очнулась. Она лежала перед мольбертом то ли во сне, то ли в забытьи. Медленно, осторожно девушка поднялась и увидела, что за окном уже темнеет. Телефон разрывался от гудков, и она схватила трубку, даже не посмотрев, кто звонит.

— Алло.

— Привет, волшебница! — голос Яра был бодрым и радостным. — Как ты?

— Не знаю… — пробормотала она, — только проснулась.

Но счастливая улыбка уже тронула уголки её губ.