Игорь Безрук - Дом вечности [рассказы : СИ]

А девушка как ни в чем не бывало выбралась из разбитой машины и пошла обратно на трассу, бубня под нос недовольно:

— Вот так всегда: теперь опять добирайся домой на чем придется!

Если бы кто сказал мне еще пару месяцев назад, что в одночасье можно в корне изменить привычную жизнь, я бы ему не поверил. Сложившаяся в стране политическая система, умелые рычаги администрирования, заинтересованные в развитии экономики профессионалы, на глазах выросшие доходы населения, — все указывало на то, что обстановка стабилизировалась и мы двигаемся в правильном направлении.

Это стало возможным благодаря кардинальному курсу нынешнего премьер-министра Альберта Неймана, баллотирующегося в этом году в президенты. Но, как говорили древние: «Не верь ни летнему дождю, ни зимнему солнцу». Я теперь натуральный изгой, и будущее не только моей страны, но и всего человечества поставлено под угрозу. А началось все не далее как вчера. Вернее, сегодня утром. Ранним-ранним утром.

Еще не взошло солнце, как сигнализатор на компьютере разбудил меня прерывистым гудком, извещающим, что пришло важное сообщение, которое я должен немедленно прочесть. И хотя вставать в два часа ночи не больно-то хотелось, я вынужден был успокоить проснувшуюся жену и все-таки подняться — такой звонок был установлен мной только для поступающих документов и писем особой важности.

Письмо было от Глеба Лебовски, моего близкого друга и в прошлом коллеги по работе над андроидными системами.

Глеб был гениальным ученым, получившим в прошлом году Нобелевскую премию по биологии за разработку ингредиентов для окраски кожи андроидов.

Мы познакомились с ним еще в студенческие времена, подружились, заинтересовались созданием искусственной эпидермы для пересадки человеческой кожи. Проект вскоре перерос в огромную программу по разработке кожи для андроидов, и теперь все кибернетические организмы современности, благодаря нам, щеголяют в коже, совершенно не отличимой от человеческой. После этого мы с Глебом занялись собственными проектами. Я — разработкой кожных покровов для работы человека в инородной среде (космосе, под высоким давлением в глубинах океана и т. пр.), Глеб — дальнейшим усовершенствованием кожи андроидов.

Впрочем, контактов с ним мы не теряли, по-дружески общаясь в неделовой обстановке. Что говорить — в нас было много общего, мы видели мир одинаково.

Но, повторюсь, Глеб Лебовски был гением, и он первым, как Иерихонова труба, взревел на весь мир, что, очеловечивая киборгов, мы рискуем уничтожить человечество!

Это было ужасное предчувствие, сродни тому, что почувствовал Эйнштейн, создавая атомную бомбу. И у Глеба хватило мужества, как Сахарову, сказать об этом всенародно. По сути, мы сами роняли себе на ногу камень. Переступая с одной ступеньки уровня цивилизации на другую, спотыкаясь и хромая, двигаясь от одной промышленной революции к другой, мы создавали вокруг себя системы и приспособления, которые могли бы облегчить наш труд, вычленить хоть немного времени для досуга, освободить от тяжелого физического труда, приравнивающего нас к животным. Мы окружили себя всевозможными машинами и роботами, которые стали всю физическую нагрузку выполнять за нас, но нам было мало того, что сделано. Мы захотели, чтобы окружающие нас роботы стали похожими на нас, людей. Машины стали нам ближе, родней.

Так в прошлом человечество с той же целью очеловечило богов и все природные явления, что позволяло ему жить в окружающем мире в ладу с собой. Затем появились киборги, которые мало чем отличались от человека, и мы с Лебовски создали для них синтетическую кожу, как две капли воды похожую на нашу… И вот Лебовски закричал, когда благодаря высокоразвитым технологиям, у киборгов появились эмоции, пусть еще и на примитивном уровне.

«Вы не понимаете, к чему ваши заигрывания с машинами могут привести!», — горячо отстаивал он свою мысль в прениях с нейрофизиологами, которые вживили киборгам нервную систему. И он добился того, чтобы повсеместно киборгов стали одевать в новую кожу, разработанную Исследовательским институтом Лебовски — кожу, которая меняет цвет в зависимости от проявляющихся у них эмоций. Теперь любой человек мог без всяких приборов видеть, киборг сидит возле него в театре или человек.

Это было гениальное открытие! За него Лебовски и получил Нобелевку. Человечество должно сохраниться как вид. Еще никогда так остро не стоял вопрос существования человеческой расы. Ведь до изобретения самопроизвольно окрашивающейся кожи, были случаи, когда киборги пытались прорываться даже в политику. Мало того, киборгов на земле появилось такое огромное количество, что они стали создавать собственные общества, профессиональные союзы, партии. И некоторые люди стали активно помогать им в этом, нисколько не задумываясь о последствиях своего безрассудства.

Тот же премьер-министр Нейман, подобно Лицинию и Секстию, своим законом сравнявшие в правах плебеев и патрициев в Древнем Риме, начал добиваться равноправия киборгов и людей, под тем предлогом, что с каждым годом число андроидов увеличивается и они практически заменили человека во всех отраслях промышленности, торговли и сферы обслуживания.

Человечество добилось свободы от физического труда благодаря киборгам, пусть же оно будет к ним снисходительно.

К тому же все больше и больше возникало случаев совместной жизни людей и киборгов. Это ли не явный пример ассимиляции андроидов!

К счастью, мировое сообщество прислушалось к голосу Разума — голосу Лебовски. Проект закона Неймана был отклонен, люди остались людьми, андроиды — машинами. И правительством страны (а вслед за ним и правительствами других стран), с подачи того же Лебовски, незамедлительно был принят закон, обязывающий всех производителей киборгов использовать «эмоциональную» эпидерму Лебовски для производства кожи андроидов.

Причем, Лебовски, помня о глобальных последствиях непринятия подобного закона, не выдвигал со своей стороны никаких коммерческих претензий. Это нужно было человечеству. Это было сделано для человечества. Лебовски можно было только восхищаться!

И вот его странное письмо среди ночи. Что еще мешало ему спокойно спать?

Я успокоил проснувшуюся на миг Анну и прошел в кабинет, где неистово голосила звуковая почта.

Стоило войти в комнату, как моя электронная секретарша Лиза негромко поприветствовала меня и сразу же сообщила, что пришло закодированное послание от доктора Лебовски.

— Выведи на экран, — сказал я, все еще продирая глаза.

Лебовски, казалось, места себе не находил. Лицо его осунулось, под глазами набрякли мешки, волосы были всклокочены. А ведь мы не виделись всего пару месяцев.