Стивен Кинг - Если она кровоточит

- Прощаешься, Крейг?”

“Да.”

“Хорошо. Это был правильный поступок.- Он обнял меня за плечи и повел прочь от гроба. “У тебя с ним были такие отношения, которым, я уверен, многие позавидовали бы. Почему бы тебе сейчас не выйти на улицу и не присоединиться к своему отцу? И если ты хочешь сделать мне одолжение, скажите мистеру Рафферти и другим носильщикам, что мы будем готовы принять их через несколько минут.”

В дверях ризницы появился еще один человек, сложив перед собой руки. Достаточно было взглянуть на его черный костюм и белую гвоздику, чтобы понять, что он работает в похоронном бюро. Я предположил,что это его работа-закрыть крышку гроба и убедиться, что она плотно закрыта. При виде его меня охватил смертельный ужас, и я с радостью покинул это место и вышел на солнечный свет. Я не сказала папе, что мне нужны объятия, но он, должно быть, заметил это, потому что обнял меня.

"Не умирай ", - подумал я. Пожалуйста, папа, не умирай.

Служба на кладбище Вязов была лучше, потому что она была короче и потому что она была снаружи. Управляющий делами мистера Харригана, Чарльз " Чик "Рафферти, коротко рассказал о различных благотворительных акциях своего клиента, а затем слегка рассмеялся, рассказав о том, как ему, Рафферти, пришлось мириться с “сомнительным музыкальным вкусом" Мистера Харригана.- Это было действительно единственное человеческое прикосновение, которое удалось мистеру Рафферти. Он сказал, что работал” на Мистера Харригана и с ним " уже тридцать лет, и у меня не было причин сомневаться в нем, но он, похоже, мало что знал о мистере Харригане. Человеческой стороне Харригана, за исключением его” сомнительного вкуса " к таким певцам, как Джим Ривз, Патти Лавлесс и Хенсон Каргилл.

Я подумал о том, чтобы выйти вперед и сказать людям, собравшимся вокруг открытой могилы, что мистер Харриган считает интернет похожим на сломанную водяную баню, извергающую информацию вместо воды. Я подумал, не сказать ли им, что у него в телефоне больше сотни фотографий грибов. Я подумал, не сказать ли им, что ему нравится овсяное печенье Миссис Гроган, потому что оно всегда приводит его кишечник в норму, и что когда тебе за восемьдесят, тебе больше не нужно принимать витамины или ходить к врачу. Когда тебе было за восемьдесят, ты мог съесть столько солонины, сколько захочешь.

Но я держал рот на замке.

На этот раз преподобный Муни читал Священное Писание, то самое, о том, как мы все воскреснем из мертвых, как Лазарь в то великое утро пробуждения. Он произнес Еще одно благословение, и все было кончено. После того как мы уйдем, вернувшись к нашей обычной жизни, мистер Харриган будет опущен в землю (с его айфоном в кармане, благодаря мне), и грязь покроет его, и мир больше не увидит его.

Когда мы с папой уходили, к нам подошел Мистер Рафферти. Он сказал, что не полетит обратно в Нью-Йорк до следующего утра, и спросил, Может ли он заглянуть к нам вечером. Он сказал, что хочет кое о чем поговорить с нами.

Моя первая мысль была о том, что это должно быть связано с украденным айфоном, но я понятия не имел, как Мистер Рафферти мог знать, что я взял его, и кроме того, он был возвращен своему законному владельцу. "Если он спросит меня, - подумал я, - я скажу ему, что это я ему его дал". И как мог телефон, который стоил шестьсот баксов, быть такой большой сделкой, когда поместье Мистера Харригана должно было стоить так много?

- Конечно, - сказал Папа. - Пойдем ужинать. Я делаю довольно скверные спагетти Болоньезе. Обычно мы едим около шести.”

“Я возьму это на себя, - сказал мистер Рафферти. Он достал белый конверт с моим именем, написанным знакомым мне почерком. - Это может объяснить, о чем я хочу с тобой поговорить. Я получил его два месяца назад, и мне было поручено держать его до тех пор . . . ммм ... . . такой случай, как этот.”

Как только мы сели в машину, папа разразился громким смехом, от которого у него на глазах выступили слезы. Он засмеялся, стукнул кулаком по рулю, засмеялся, стукнул себя по бедру, вытер щеки и снова засмеялся.

- Что же?- Спросил я, когда он начал понемногу сходить с ума. “Что тут такого смешного?”

“Я не могу придумать ничего другого, - сказал он. Он уже не смеялся, но все еще хихикал.

“О чем, черт возьми, ты говоришь?”

- Я думаю, что ты должен быть в его завещании, Крейг. Открой эту штуку. Посмотрим, что там написано.”

В конверте лежал один-единственный листок бумаги, и это было классическое харриганское коммюнике: никаких сердечек и цветов, даже дорогого в приветствии, только прямо к делу. Я прочел его вслух своему отцу.

Крейг: если ты читаешь это, значит, я умер. Я оставил тебе 800 000 долларов в доверительном управлении. Попечителями являются твой отец и Чарльз Рафферти, который является моим бизнес-менеджером и который теперь будет моим душеприказчиком. Я подсчитал, что этой суммы должно хватить, чтобы ты смог проучиться четыре года в колледже и закончить любую аспирантуру. Должно остаться достаточно, чтобы дать тебе старт в выбранной тобой карьере.

Ты говорил о сценаристах. Если это то, чего ты хочешь, то, конечно, ты должен добиваться этого, но я этого не одобряю. Есть пошлая шутка про сценаристов, которую я здесь повторять не буду, но обязательно найду ее на своем телефоне, ключевые слова сценарист и старлетка. В этом есть глубинная истина, которую, я думаю, ты поймешь даже в твоем нынешнем возрасте. Фильмы эфемерны, а книги—хорошие—вечны или близки к этому. Ты прочел мне много хороших книг, но другие ждут, чтобы их написали. Вот и все, что я скажу.

Хотя твой отец имеет право вето во всех вопросах, касающихся твоего трастового фонда, он был бы достаточно умен, чтобы не использовать его в отношении любых инвестиций, которые предлагает Мистер Рафферти. Чик мудр в том, что касается рынка. Даже с учетом расходов на учебу твои 800 000 долларов могут вырасти до миллиона или более к тому времени, когда тебе исполнится 26 лет, когда срок действия Траста истечет и ты сможешь тратить (или инвестировать—всегда самый мудрый курс) по своему выбору. Я наслаждался нашими совместными вечерами.

Очень искренне ваш,

Мистер Харриган

PS: Я тебе очень благодарен за открытки и приложения.

Этот постскриптум вызвал у меня легкую дрожь. Это было почти так же, как если бы он ответил на записку, которую я оставил на его айфоне, когда решила положить его в карман его похоронного пальто.

Папа уже не смеялся и не хихикал, а просто улыбался. - Каково это-быть богатым, Крейг?”

- Я чувствую себя нормально” - сказал я, и, конечно же, так оно и было. Это был замечательный подарок, но так же хорошо—а может быть, даже лучше—было осознавать, что мистер Харриган так хорошо обо мне думал. Циник, вероятно, поверил бы, что это я пытаюсь казаться святым или что-то в этом роде, но это не так. Потому что, видите ли, деньги были похожи на фрисби, я застрял на полпути к большой сосне на нашем заднем дворе, когда мне было восемь или девять лет: я знал, где она находятся, но не мог ее достать. И это было нормально. На данный момент у меня было все, что мне нужно. Кроме него, конечно. Что же мне теперь делать со своими буднями после обеда?