Стивен Кинг - Если она кровоточит

Но я в этом не уверен. Да, он был честным человеком, но ты же не хочешь быть на его плохой стороне .

Дасти Билодо был на плохом счету у Мистера Харригана, и Кенни Янко, конечно же, тоже, потому что избил меня, когда я не стал чистить его гребаные ботинки. Только у Мистера Харригана больше не было плохой стороны. Я все время повторял себе это. У мертвых людей нет плохих сторон. Конечно, телефоны, которые не были заряжены в течение трех месяцев, не могут звонить, а затем воспроизводить сообщения (или принимать их). . . но тут ответил телефон Мистера Харригана, и я услышал его ржавый старческий голос. Поэтому я чувствовал себя виноватым, но в то же время испытывал облегчение. Кенни Янко никогда не вернется ко мне. Он был вне моей дороги.

Позже в тот же день, во время моего свободного периода, Мисс Харгенсен спустилась в спортзал, где я играл в баскетбол, и повела меня в холл.

“Ты сегодня хандрил на уроке, - сказала она.

“Нет, это не так.”

“Так оно и было, и я знаю почему, но я хочу тебе кое-что сказать. Дети твоего возраста имеют Птолемеевский взгляд на вселенную. Я достаточно молода, чтобы помнить.”

“Я не знаю, что именно—”

- Птолемей был римским математиком и астрологом, который верил, что Земля-это центр вселенной, неподвижная точка, вокруг которой вращается все остальное. Дети верят, что весь их мир вращается вокруг них. Это ощущение того, что ты находишься в центре всего, обычно начинает исчезать к тому времени, когда тебе исполняется двадцать или около того, но ты еще очень далек от этого.”

Она наклонилась ко мне очень серьезно, и у нее были самые красивые зеленые глаза. Кроме того, от запаха ее духов у меня слегка кружилась голова.

“Я вижу, что ты не следишь за мной, так что давай обойдемся без метафор. Если ты думаешь, что имеешь какое-то отношение к смерти мальчика Янко, то забудь об этом. Я видела его записи, и он был ребенком с серьезными проблемами. Домашние проблемы, школьные проблемы, психологические проблемы. Я не знаю, что случилось, и не хочу знать, но я вижу здесь благословение.”

- Что?- Переспросил я. - Что он больше не сможет меня бить?”

Она рассмеялась, обнажив такие же красивые зубы, как и все остальное. “Опять этот Птолемеевский взгляд на мир. Нет, Крейг, счастье в том, что он был слишком молод, чтобы получить лицензию. Если бы он был достаточно взрослым, чтобы водить машину, то мог бы взять с собой и других детей. А теперь возвращайся в спортзал и покидай мяч в корзину.”

Я хотел было уйти, но она схватила меня за запястье. Одиннадцать лет спустя я все еще помню то электричество, которое почувствовал. - Крейг, я никогда не смогу радоваться, когда умирает ребенок, даже такой плохой актер, как Кеннет Янко. Но я могу радоваться, что это был не ты.”

Внезапно мне захотелось рассказать ей все, и я мог бы это сделать. Но как раз в этот момент прозвенел звонок, двери класса открылись, и коридор наполнился болтающими детьми. Мисс Харгенсен пошла своей дорогой, а я-своей.

В тот вечер я включила телефон и сначала просто смотрела на него, собираясь с духом. То, что Мисс Харгенсен сказала сегодня утром, имело смысл, но Мисс Харгенсен не знала, что телефон Мистера Харригана все еще работает, а это было невозможно. У меня не было возможности сказать ей об этом, и я верил—как оказалось, ошибочно,—что никогда не скажу.

На этот раз ничего не получится, сказал я себе. Это был последний всплеск энергии, вот и все. Как лампочка, которая ярко вспыхивает перед тем, как погаснуть.

Я нажал на его контакт, ожидая—на самом деле надеясь-тишины или сообщения о том, что телефон больше не работает. Но телефон зазвонил, и через несколько гудков Мистер Харриган снова оказался у меня в ухе. “Я сейчас не отвечаю на звонки. Я перезвоню вам, если это будет уместно.”

“Это Крейг, Мистер Харриган.”

Чувствуя себя глупо, разговаривая с мертвецом—тем, у кого к этому времени на щеках уже должна была появиться плесень (видите ли, я провел свое исследование). И в то же время совсем не чувствую себя глупо. Чувство страха, как будто кто-то ступает по священной земле.

“Слушайте . . .- Я облизнула губы. “Вы ведь не имеете никакого отношения к смерти Кенни Янко? Если бы вы это сделали . . . хм. . . постучите в стену.”

Я закончил разговор.

Я ждал, что в дверь постучат.

Но никто не пришел.

На следующее утро я получил сообщение от pirateking 1. Всего шесть букв: a a a. C C x.

Бессмыслица.

Это чертовски напугало меня.

В ту осень я много думал о Кенни Янко (ходили слухи, что он упал со второго этажа своего дома, пытаясь улизнуть среди ночи). Я еще больше задумался о мистере Харригане и его телефоне, который теперь жалел, что не выбросил в Касл-Лейк. Там было какое-то очарование, понятно? Очарование странными вещами, которые мы все чувствуем. Запретные вещи. Несколько раз я чуть было не позвонил мистеру Харригану, но так и не позвонил, по крайней мере тогда. Когда-то я находил его голос успокаивающим, голосом опыта и успеха, голосом, можно сказать, дедушки, которого у меня никогда не было. Теперь я уже не мог вспомнить этот голос, каким он был в наши солнечные дни, когда мы говорили о Чарльзе Диккенсе, Фрэнке Норрисе или Д. Х. Лоуренсе, или о том, что Интернет был похож на сломанную водяную помпу. Теперь все, о чем я мог думать,-это скрежет старика, похожий на наждачную бумагу, которая почти стерлась, и он говорит мне, что перезвонит, если это будет уместно. И я подумал о нем, лежащем в гробу. Гробовщик из "Хэй и Пибоди", без сомнения, приклеил ему веки, но как долго эта жвачка продержится? Были ли его глаза открыты там, внизу? Может быть, они смотрели в темноту, пока гнили в своих глазницах?

Все это не выходило у меня из головы.

За неделю до Рождества преподобный Муни попросил меня зайти в ризницу, чтобы мы могли “поболтать".” Он почти все время болтал. Мой отец беспокоился обо мне, сказал он. Я терял вес,и мои оценки упали. Может быть, я хотел ему что-то сказать? Я все обдумал и решил, что так оно и есть. Не все, но кое-что из этого.

“Если я скажу вам кое-что, это останется между нами?”

“До тех пор, пока это не связано с причинением себе вреда или преступлением-серьезным преступлением,—ответ будет утвердительным. Я не священник, и это не Католическая исповедь, но большинство людей веры хорошо умеют хранить секреты.”

Тогда я сказал ему, что подрался с одним парнем из школы, большим мальчиком по имени Кенни Янко, и он здорово меня избил. Я сказала, что никогда не желал смерти Кенни и уж точно не молился за него, но он умер почти сразу после нашей ссоры, и я не мог перестать думать об этом. Я пересказал ему слова Мисс Харгенсен о том, что дети верят, будто все это имеет к ним отношение, и что это неправда. Я сказал, что это немного помогло, но я все еще думал, что мог бы сыграть свою роль в смерти Кенни.