Максим Кабир - Пиковая Дама [сборник]

— Отведите Софию в медпункт. И не заблудитесь ненароком.

— Будет исполнено. — Алиса похлопала Соню по спине. — Идем, подруга. Кому-то надо пополнить организм белком.

Добровольцы уже пробирались сквозь пахнущую перегноем пелену. Алиса конвоировала послушную и вялую Соню в сторону озера.

— Это должно быть недалеко. — Женя подал Оле руку и воодушевился, ощутив ее прохладные пальцы.

«Нас кто-то разыгрывает», — собралась сказать Оля, но в памяти всплыло извивающееся угрем узкое тело под кувшинками, щупальца, шарящие по дну. Тогда в пруду это не была ни чья-то злая шутка, ни галлюцинация. Пиковая Дама пыталась утопить ее брата — как бы Оля не прогоняла мысли о вынужденном купании, они проникали в черепную коробку настырно. И брат рисовал ведьму в тетрадке!

— Анну Верберову обрили перед тем, как четвертовать, — частил возбужденный Женя. — Этот мотив присутствует во многих историях про Пиковую Даму. Она забирает волосы… Кирилл вчера говорил, что ночью ему кто-то состриг с виска прядь. Соня говорит то же самое.

— Кирилла остригли? — поразилась Оля.

— Да. Он подозревал меня.

— А ты подозреваешь нечистую силу?

— Гляди! — вместо ответа сказал Женя.

Туман укутал пушистой плесенью могилы. Обезличенные камни и трухлявые кресты. Бурелом образовал природную кладбищенскую ограду — заметить погост можно было лишь подойдя к распахнутым «воротам» в переплетении корней и веток. Будто некая страшная сила сгребла насыпи к центру мрачной поляны, примагнитила их к массивному кубу. Безликие зловещие ангелы караулили над могилой.

— Осторожно! — предупредил Женя.

Оля занесла ногу над дырой в земле. Секунда — и ступня бы провалилась в каверну. Оля переставила кед на твердую почву. Поблизости учителя и школьники окликали Кирилла.

— Я была уверена, что где-то тут будет кладбище. Закон жанра.

Женя загибал пальцы, бормоча под нос.

— Шестнадцать, семнадцать… — он попрыгал между крестов, учел прикопанную землицей потрескавшуюся плиту. — Девятнадцать могил.

— Двадцать. Ты не посчитал эту, с ангелами.

Балансируя, стараясь не касаться надгробий, Оля подошла к кубу.

— Вер… Ни…

— Верберов Николай, — сказал женский голос.

Оля и Женя подскочили. У полуразрушенного кенотафа стояла Патрушева. Скрестила на груди руки, словно озябла. Туман реял шлейфом позади. В кустарнике рыскали тени.

— Это муж графини? — спросила Оля.

— О, так вы осведомлены о графине. — Валентина Петровна понимающе склонила голову. — Игорь Сергеевич был прав. Рано или поздно о прежней хозяйке дома кто-нибудь да узнает.

— То есть вы все в курсе? — Женя покраснел от гнева. Он злился на учителя истории. Любимый педагог, вместе они исследовали картины Всеволодина и панно Странника, обсуждали живопись и антиквариат. А про Верберову Игорь Сергеевич умолчал… не доверил Жене главную тайну интерната.

— Это не то, что стоит афишировать, — сказала задумчиво Патрушева. — Вы — юны, вы все исказите, превратите чужое горе в детскую страшилку. Нет. — Валентина Петровна прошла к кубу, подолом платья цепляя кресты. Оля убралась с дороги. — Николай Верберов — не муж, а сын графини. Единственный и долгожданный ребенок.

— Она и его убила? — изумилась Оля. — Собственного сына?

— Конечно, нет, — с неприязнью произнесла Патрушева. «Как вам в голову взбрела подобная глупость?» — говорил ее тон. — Мнимые преступления графини никем не доказаны. Прибывшие из города жандармы нашли в подвале тела, но их мог подбросить кто угодно… настоящий убийца, например.

«Адвокат дьявола», — подумала Оля.

— Приют графини Верберовой считался образцовым. Те сироты умерли бы с голоду, если бы не ее забота. И вот однажды появляются крестьяне. Мучают и казнят ее, и лишь затем приезжает полиция. А дети… дети скажут все, что им внушат взрослые. Обвинят человека в чем угодно… И дело закрыто.

«Ага, — мысленно хмыкнула Оля. — Крестьяне принесли с собой девятнадцать трупов воспитанников интерната и соорудили в подвале декорации к гребаному фильму ужасов».

Валентина Петровна убрала с надгробия дохлых мотыльков и хвою.

— Сына Верберовой убили деревенские мальчишки. Утопили его в озере задолго до того, как стали пропадать дети.

— Джейсон Вурхис, — выдохнул Женя.

— Кто? — вскинула директор бровь.

— Неважно…

— Я и говорю. Вам все не важно. Высмеять горе. Вы это умеете.

— Не надо так, — обиделся Женя.

— Анна Верберова потеряла ребенка. Была жестоко убита и посмертно оклеветана. Пока ехала полиция, — ее имение обчистила пьяная свора, плебеи. И, словно этого мало, крестьяне сочинили байки про несчастную женщину. Обессмертили ее имя самым бесчестным способом. — Валентина Петровна провела пальцем по каменному крылу ангела, обтерла перья от грязи. — Ступайте в школу. Скоро обед.

Оля и Женя поторопились прочь. Оглянувшись, Оля увидела, что Валентина Петровна смотрит вслед, а над кладбищем шевелятся ветви и плавают клочья тумана.

— Ах, бедная, несчастная графиня! — воскликнул саркастично Женя. — Кажется, наша Валентина — тайная фанатка Анны Верберовой.

У Оли возникло ощущение, что с минуты на минуту она найдет разгадку происходящего.

— Ты насчитал двадцать могил, так?

— Именно.

— Девятнадцать плюс могила ее сына. Девятнадцать жертв Верберовой.

— Их похоронили рядом с мальчиком, из-за смерти которого она свихнулась.

— Думаешь, она из-за сына?..

— Миссис Вурхис, — процедил Женя.

— Да о ком ты?

— Эх, молодежь! Не видела «Пятницу 13-е»?

— Нет. Зато я читала «Франкенштейна».

— Обвинения снимаются! В первой части «Пятницы» Памела Вурхис потеряла сына, Джейсона. Он утонул по вине вожатых. Миссис Вурхис мстила, убивая студентов.

— А Верберова мстила детям?

— Да, но не конкретным. А всем. Звучит логично.

За деревьями показалось озеро — заболоченная купель в кувшинках.

«Здесь все началось», — подумала Оля.

Элеонора Павловна, учительница младших классов, прохаживалась вдоль парт, улыбаясь детям. Только что в коридоре она обсуждала с физруком странные вещи, творящиеся в последнее время. Взять сегодняшний день. Утром, по словам поварих, в столовую не завезли продукты, и телефон фирмы, заключившей договор со школой, молчал. Строители прогуляли смену, бабушка Кирилла не позвонила осиротевшему внуку, не приехала за ним.

— Как будто про нас все забыли, — сказал физрук. — Как будто нас стерли из памяти.

Обслуживающий персонал ушел на трассу пешком — ловить попутки. Автобус, обычно отвозивший их в город, сломался. Чудная мысль затесалась в голове Элеоноры Павловны: «А вдруг города больше нет? Нет ни шоссе, ни людей там, вовне, — все слопал туман, везде вырос дремучий лес…»