Ребекка Десcертайн - И прошёл год [litres]

– Мистер Кэмпбелл, знаете ли вы, что этот суд назначен самим губернатором Массачусетса? – спросил Вильям Стоутон.

– Да, знаю. Но это не меняет того, что вы бросили за решетку немало народу. А доказательства, что эти люди занимаются колдовством… – Натаниэль помолчал. – Доказательства похожи на дым.

– Что вы имеете в виду?

– Если я разведу здесь огонь…

– Вы этого, разумеется, не сделаете, – перебил Стоутон.

– Вы правы, но это просто пример. Если я разведу огонь, и мы с вами будем стоять по разные его стороны, то я буду видеть дым так, а вы – иначе.

– Я вас не понимаю.

– Мы оба увидим дым, но по-разному, потому что стоим в разных местах: вы там, а я здесь. Если нам придется описать его, ваше описание будет отличаться от моего, а прочитав ваше, я тоже не узнаю дым, который видел, хотя мы смотрели на один и тот же костер.

– Что вы пытаетесь сказать, мистер Кэмпбелл? – переспросил судья. – У нас мало времени.

– Я думаю, – заметил Натаниэль, – что, когда на кону стоит жизнь человека, тщательность расследования важна в той же мере, что и целесообразность.

Стоутон посуровел:

– Я бы хотел, чтобы вы перешли непосредственно к доводам, мистер Кэмпбелл.

– Судья Стоутон, пострадавшие девочки описывают дым так, как он выглядит с того места, где они сидят. А другие описывают дым со своих мест. Все они правы, но ни один из них не прав больше, чем другой.

– Вы тратите наше время, мистер Кэмпбелл? – судья начал терять терпение.

Натаниэль глубоко вздохнул: ему приходилось объяснять то, что для него самого было ясно, как белый день:

– Возможно, девочки поняли неверно, что именно сделала эта женщина, – сказал он. – Или же им больно, но причина не в этой женщине.

– Вы обвиняете их во лжи? – угрожающе спросил Стоутон.

– Я не говорю, что они лгут. Я говорю только, что они могут ошибаться.

Прюденс на несколько секунд прекратила истерику и уставилась на Натаниэля, потом завизжала и начала указывать на него.

– Прекрати! – вопила она. – Прекрати, злой человек! Я тебе ничего не сделала, а ты щипаешь и царапаешь меня!

Судьи посмотрели на Прюденс, извивающуюся от боли, с вспухающими на щеках красными полосами, потом повернулись к Натаниэлю.

– Мистер Кэмпбелл, зачем вы мучаете невинную девочку? – прогрохотал Стоутон.

– Но я ничего не делаю, – твердо отозвался Натаниэль. – Я просто стою здесь.

Прюденс кричала не переставая.

– Взять его! – приказал судья мужчинам, которые стояли ближе всего, и те тут же схватили Натаниэля, так что сбежать он не мог. – Натаниэль Кэмпбелл, вы арестованы по подозрению в колдовстве. Отвезите его в тюрьму.

Натаниэля вывели на холодный утренний воздух. Томас и Калеб в страхе бросились следом, расталкивая зевак. Выбежав из здания суда, они увидели, как отца швырнули в повозку. Он вглядывался в толпу, ища глазами сыновей.

– Папа! – закричали они.

– Мальчики! Расскажите обо всем матери! Не волнуйтесь за меня. Следите за Прюденс, она опасна. Выясните, чем они с Констанс заняты.

И повозка тронулась с места. Братья переглянулись, понимая, что остались одни. Они тихо вернулись в молитвенный дом. Когда они вошли, Томас посмотрел на Прюденс, а та взглянула на него и усмехнулась.

– Оставайся здесь, – шепнул он Калебу. – А я поеду к маме.

Томас взял лошадь отца и поскакал к дому через то самое поле, где они столкнулись с Прюденс. Когда он добрался до дома, мать кормила свиней. Мальчик соскочил с лошади и быстро рассказал ей, что произошло. Розмари позвала Ханну, и они собрались навестить Натаниэля. Ханна прихватила пару серебряных вещиц из старой коробки и собрала полную корзину еды, потому что нередко заключенных вовсе не кормили. Выйдя из дома, они договорились вечером встретиться и обменяться новостями.

Снег и лед сошли только через несколько недель, и влажный запах весны лишь еще больше раззадорил жителей. Когда погода улучшилась, решено было начинать казни. Люди гудели, окружив молитвенный дом, словно обозленные пчелы, поджидающие очередную жертву. Как только были подписаны последние бумаги, несколько осужденных усадили в деревянную повозку. Все жители Салема шли вслед за скрипучей повозкой по главной дороге, а потом поднялись на поросший травой холм. Замыкала процессию, поддерживаемая дядей и преподобным Пэррисом, Прюденс Льюис. Она одна из всех девочек захотела увидеть смерть тех, кого осудила. Первой казнили Бриджит Бишоп, а после этого все словно с цепи сорвались. Через два дня состоялось второе повешение, а потом казни следовали одна за другой. День за днем людей вывозили из тюрьмы на холм. Некоторые твердили о своей невиновности до самого последнего момента, даже с петлей на шее, другие хранили молчание.

Томас и Калеб наблюдали за всем этим с поля, спрятавшись от любопытных глаз. Они прятались с тех пор, как Натаниэля арестовали. В город ходила только мать: дети оставались дома. Пока Натаниэль сидел за решеткой, провоцировать ведьм не хотелось. День за днем они бились над одним и тем же вопросом: что именно затевают ведьмы? Гонения между тем дошли до абсурда: любое необычное поведение приводило к обвинениям в колдовстве. Ни дружба, ни соседство больше ничего не значили. Но больше всего Кэмпбеллов беспокоили Констанс и Прюденс. Обе они были сильными и опасными ведьмами, однако объяснить это судьям было невозможно. Ясно, что гонения устроила Прюденс, но зачем? Всего осужденных было больше сотни, многих держали в той же тюрьме, что и Натаниэля. Каждый день братья боялись, что его повесят следующим.

Однажды ранним утром, после особенно жестокой казни, Томас и Калеб возвращались домой через рощи и поля. Они шли по той же дороге, что и всегда – она позволяла держаться подальше и от пристальных взглядов спятивших соседей, и от жаждущих мести ведьм. Войдя в рощицу, они поднялись на небольшой пригорок, на который обычно не обращали внимания, но сегодня оба остановились и уставились на покрывающие его земляные холмики. Кто-то явно пытался скрыть свежевскопанную землю, забросав ее ветками с уже распустившимися молодыми листочками. Мальчикам стало любопытно, и они начали разбрасывать ветки.

– Теперь давай ты, – сказал Томас.

– А почему я?

– Ты младше.

Калебу пришлось подчиниться. Он опустился на колени и принялся разгребать землю обеими руками. Это было легко, и вскоре из-под земли, словно жуткие подснежники, показались части мертвого тела. Томас принялся помогать брату.

Они раскопали пять тел, и у всех было перерезано горло, как у Эбигейл Фолкнер и бродяги. Все это были незнакомые люди: очевидно, ведьмы решили, что безопаснее убивать и прятать проезжих.

– И что теперь делать? – спросил Калеб.