Евгений Меньшенин - Передвижная детская комната

Раненый Коля прижал руку к шее и наклонил голову налево.

– Сука, – вырвалось изо рта Коли вместе с кровью.

Девушки сначала не поняли, что произошло. Внезапный фонтан удивил их и озадачил. А через секунду, когда стало ясно, что это кровь и что она брызжет из шеи Коли, они начали визжать.

– Заткнитесь! Заткнитесь! – заорал Миша. – А то мы все разобьемся. Замолчите!

Им овладело чувство, какое приходит после трех часов ожидания в коридоре университета перед госэкзаменом, когда ты наконец заходишь в аудиторию, берешь билет и понимаешь, что знаешь ответы на все вопросы. Как дважды два, мать твою!

Девушки визжали.

Кровь попала Мише в правый глаз, и теперь он тер его рукавом, не выпуская отвертку. Он давил газ, и машина наклонилась на затяжном повороте.

Одной рукой Коля держал рану, второй потянулся к Мише и ухватился за отвертку. Он явно намеревался установить баланс шейных дырок.

Но Миша вырвал руку с легкостью, потому что у Коли ладони были в крови, и отвертка скользнула, как кишка.

Коля под громкий девчачий вой вцепился Мише в лицо. Мало ему было крови в правом глазу, так еще и этот парень теперь хотел что-то слепить из его лица, как из пластилина.

Миша пытался высвободиться, машину водило из стороны в сторону.

«Нексия» зацепила металлическое ограждение, и на дорогу посыпались искры. В салоне раздался громкий скрежет, и девочки заорали еще громче.

В глаз ему, ударь в глаз!

Миша изловчился и воткнул отвертку в лицо Коле. Он метил в глаз. Но попал в рот, порвал губу, проткнул десну. За оглушающим скрежетом железа и криком девушек Миша услышал отвратительный звук – это по зубу скользнула отвертка. Он ударил еще раз, но Коля закрыл лицо рукой, и отвертка отскочила от ладони.

– Сука-а-а, – стонал Коля, и снова из его рта выплеснулась кровь.

Коля ударил Мишу в голову кулаком. Удар был легкий, но Миша потерял управление, и машина снова влетела в ограждение, их отбросило на левую сторону дороги, и только сейчас поворот закончился.

Они вылетели на дорогу перпендикулярно той, что вела в аэропорт.

Мише казалось, что борьба продолжалась полчаса, но на самом деле прошло около десяти секунд. Именно столько времени потребовалось Насте, чтобы очнуться от шока, схватить Мишу за шею и начать душить.

Мисс Чехия открыла дверь, но увидела бегущий под ногами бешеный асфальт и передумала.

– Останови машину, урод! – кричала Настя. – Останови!

Миша нажал на газ еще сильнее. Машина разогналась уже до ста километров в час. До этого они ехали не больше восьмидесяти. В салоне тряслись болты, что-то бренчало, в аэродинамических изгибах корпуса гудел ветер. Казалось, что они летят быстрее «Боинга». Да еще и пилот был одноглазым. Точнее, кровоглазым.

– Если ты меня… кха… не отпустишь, сука… Мы все разобьемся…

Коля вцепился в руль правой рукой, но она была не тверже макаронины. Поэтому Миша легко преодолел сопротивление и направил машину в отбойник справа. Девушка увидела, что сейчас произойдет, завизжала и бросилась на заднее сиденье.

У Миши от удушья потемнело в левом глазу. Но как только стало чуть светлее, он увидел, что машину отделяют две секунды от столкновения с бетонным ограждением. Он тут же бросил «Нексию» в другую сторону. Их всех мотало по салону, как в гигантском шейкере. Белковый коктейль из маньяков, качков, курящих с примесью Чехии. Беллиссимо!

Добей урода, добей.

Он выровнял автомобиль. Попробовал разлепить правый глаз, чтобы было хоть чуточку удобнее сражаться, но когда он поднимал веко, резкая боль пронзала лицо.

Миша повернулся и ударил Колю отверткой в глаз. Если уж и быть одноглазыми, то вдвоем. Несправедливо, если вспомнить о дырках на шеях. На этот раз он попал.

Колина рука упала на Мишину правую ногу. Дернулась. Миша почувствовал последний импульс жизни, пробежавший в теле. Он вытащил отвертку из головы пассажира и отбросил его руку со своей ноги.

Отлично, прямо в глазное яблочко!

Машину бросало то вправо, то влево. Но Миша был пристегнут, поэтому он удерживался в седле. Девушки же летали сзади от одной двери к другой, будто выбирали, с какой стороны асфальт помягче.

– Если вы, суки, не успокоитесь, мы все подохнем. Я направлю тачку в ограждение. Вы поняли меня? – заорал Миша. Его голос казался чужим. Он мог принадлежать какому-то дикарю из джунглей, но не ему. Такой грубый, такой мощный, такой ядовитый. Это уже был не Поганка. Это был Доминик Торетто. Одноглазый Доминик Торетто. «Форсаж-9», или какая там часть должна выйти?

– Вы поняли меня? Поняли?

Стрелка скорости перевалила за отметку сто двадцать. За окнами проносился размытый пейзаж, сглаживаемый темнотой. Фонари так быстро мелькали, будто кто-то включил стробоскоп.

– Зачем ты это сделал? – кричала Настя, подруга Коли, всхлипывая. – Ты урод, ты сядешь в тюрьму. Ты урод!

Сама ты уродина. И дружок твой с лицом как у больной овцы.

Мисс Чехия молчала и с ужасом пялилась на Мишу в зеркало заднего вида. Она держала руки у рта. Будто не пускала ложку с микстурой внутрь.

Эта, которая молчит, опаснее той, что орет. Понял? Она что-то задумала. Следи за ней.

«Понял».

Он снова следил за дорогой. Он взял край футболки, поднял ее к губам. Плюнул, а затем вытер глаз. Открыл его. Все еще режет, но уже терпимее. Черт с ним. Заживет. Главное, что он на месте.

Миша посмотрел в зеркало. Сначала на напуганных девок, потом на свой глаз. Красный. Как будто наполовину обкурился. И немного припухло веко. Может, туда забрался червяк? Он где-то читал, что такое не просто возможно, но даже и было с кем-то.

Тебе бы надо их посильнее запугать. Они недостаточно напуганы.

Миша поднял кровавую отвертку и показал девушкам.

– Я воткну эту хрень вам в бошки, если вы будете орать и стонать. Если будете что-нибудь говорить. А если попытаетесь меня придушить или еще что-нибудь сделать, то я сделаю вот что…

Он крутанул руль вправо и за секунду до столкновения с бетоном вырулил обратно. Он снова задел боком ограждение, и послышался скребущий гул. Девочки взвизгнули и прижались к друг другу. Они были не пристегнуты.

– Вам ясно?

– Да, урод, нам ясно, – сказал мисс Чехия.

– Но зачем? Мать твою, зачем? – ревела вторая.

– Потому что, – сказал Миша, – потому что…

Ничего не объясняй. Ничего. Им не надо ничего знать. Им осталось жить двадцать минут от силы. Так что заткни свое хлебало и скажи спасибо, что это парень не сел сзади.

«Спасибо».

Да не мне, дурак. Ему.

Миша повернулся к парню.

– Спасибо, – сказал он и засмеялся.

Кровь стекала по ветровому стеклу. Повезло, что водительская половина была меньше забрызгана, а то пришлось бы ехать вслепую. Такое уже было с ним однажды, когда на «Нексии» сломались оба дворника, и ему пришлось везти мамашу, уже почти мертвую, в больницу. Он вертел головой, пытаясь разглядеть дорогу между капель дождя, которые он никак не мог смахнуть со стекла. Проезжающие мимо машины сигналили, потому что «Нексия» плелась со скоростью пятнадцать километров в час. Миша мысленно слал всех недовольных в жопу. Мамка стонала на пассажирском сиденье, и кляла всех и каждого, и обвиняла мир в том, что ей больно. Она орала – почему так долго и почему так медленно? Но Миша не отвечал. Он злился и боялся открыть рот, потому что думал, что уже не сможет его закрыть. А еще он боялся, что мамка сдохнет прямо по пути в больницу, и пока он будет орать на нее, ее мерзкая душа перескочит в его тело через рот.