Дэвид Эннендэйл - Дом ночи и цепей

Я задержался на мгновение, рыча и стиснув зубы, моя одежда и лицо намокли от крови. Дом неохотно расставался со своей ложью.

Пение становилось громче. Стены вспучились, в них появились огромные пасти десятифутовой высоты. Они выли и рычали на меня. Дунул резкий порыв ветра, едва не сбросивший меня с лестницы. Я оставил Зандера и спустился на первый этаж. На моем пути в стенах открывались новые гигантские рты. Пение стало оглушительным, и колоссальный грохот болью отдавался в моем позвоночнике. Я едва мог держаться прямо. Но мой гнев был со мной, и теперь меня поддерживало ожидание победы.

Еще одна ложь. Еще одна ложь, и все закончится.

У подножия лестницы была кровь. Призрак имитировал травму от падения. Я прошел по кровавому следу к выходу. Существо, притворявшееся Катрин, должно быть, пыталось открыть дверь, потому что здесь было больше капель крови. Я толкнул двери, они не открывались. Я был заперт вместе с призраком. Хорошо. Я не собирался уходить, пока не покончу со всем этим.

Кровавый след привел меня в библиотеку. Когда я вошел, Катрин бросилась на меня со щитом, украшенным гербом нашей семьи, который она сняла со стены. Она ударила меня краем щита в плечо, отбросив назад, и снова атаковала, яростно размахивая щитом.

« Зачем ты это делаешь ?!», закричала она.

Я не отвечал. Я не хотел говорить с Мальвейлем и позволить ему снова запутать мой разум. Вместо этого я сосредоточился на том, чтобы блокировать атаку Катрин. Она сражалась умело и быстро, но ее подготовки было недостаточно для поля боя. Я предвидел ее следующий удар, и отступил назад, избежав его. Катрин потеряла равновесие. Резким движением цепного меча снизу вверх я выбил щит из ее рук. Она попыталась отступить.

Но не успела. Быстрым ударом сбоку я обезглавил ее. Ее тело на мгновение застыло, из шеи вырвался фонтан крови. Потом она упала. Ее голова покатилась по полу.

Катилась, катилась, катилась …

Она остановилась лишь у окна.

Дом перестал содрогаться. Пение прекратилось.

Наконец наступила тишина.

Я вытер кровь с лица.

Я стоял рядом с трупом, ожидая, когда он исчезнет. Начиналось утро, и серый свет уже просачивался в окна. Становилось все светлее, а я по-прежнему стоял, не двигаясь, пока не наступил день. Кровь стекалась в лужу. Кровь начала засыхать. Библиотеку наполнило липкое зловоние смерти.

А призрак не исчезал.

В дневном свете было в зрелище трупа что-то чудовищно банальное. Голова Катрин смотрела на меня, остекленевшие глаза были широко раскрыты, казалось, в изумлении.

Цепной меч выскользнул из моей руки и упал на пол.

Труп должен исчезнуть. Ночь кончилась.

Я отчаянно пытался не думать, когда вышел из библиотеки и поднял взгляд на лестницу. Изуродованные останки Зандера все еще лежали на площадке. С подножия лестницы я видел одну его свесившуюся руку, намокшую от крови, ладонь была вытянута, словно в протесте.

Я знал, что я совершил.

Я не мог двигаться. Я не знал, куда идти. Мне некуда было бежать от себя, и никак не укрыться от чудовищности моего преступления. Я не мог даже плакать. Мальвейль столько раз убивал моих детей той ночью, и я испытал столько горя, что сейчас я мог чувствовать лишь самую ужасную пустоту.

Я оглядывался между лестницей и открытой дверью в библиотеку. Я сделал шаг в одном направлении, потом в другом, и снова замер. Если я не буду двигаться, время остановится. Мне не придется принимать никаких решений. Не придется думать. Что-то заставит это ужасное мгновение исчезнуть.

Но я знал, что вскоре эта пустота будет заполнена. Вскоре я почувствую всю тяжесть того, что я сделал. Если бы только забвение настигло меня, прежде чем это случится. Если бы Мальвейль был способен на эту маленькую милость.

Вместо этого раздался тяжелый железный стук дверного молотка. Он звучал как приговор.

Но я не двигался. Лишь повторившийся стук заставил меня прийти в движение. Очень медленно я повернулся и, шатаясь, направился к двери. Глупые, едва сформировавшиеся мысли кружились в моем разуме.

« Я измазан в крови. На до отмыться. Они увидят и догадаются. Что если это Штаваак? »

« Какая разница ».

Ничего не имело значения. Больше ничего. К чему прятаться? Я заслужил осуждение. Сейчас я буду рад любому человеку. Это будет воистину милость.

Я открыл дверь, и обнаружил, что на пороге стоит Вет Монфор.

Она была одна. Должно быть, она оставила машину и водителя у ворот поместья.

Я понял, что еще способен удивляться. Я был так изумлен, что отреагировал на ее появление с яростью, словно еще вел бой.

- Что вы здесь делаете? – спросил я.

Она смерила меня долгим оценивающим взглядом, не проявив никакого удивления. Она вообще не проявила никаких эмоций.

- Вы сделали это, не так ли? – спросила она.

- Что сделал? – бессмысленные автоматические рефлексы требовали от меня быть готовым сражаться. Моя реакция была болезненно абсурдной. Я стоял здесь, измазанный в крови моих детей.

« Цепной меч в библиотеке. Это близко. Монфор не может двигаться быстро. Я могу убить ее, и она ничего не расскажет. Я могу …»

Это побуждение погасло, исчезнув в тумане отчаяния.

Я не нападу на нее. И Вет Монфор знала это.

- Что сделал? – повторила она, но без насмешки. Она не выглядела удовлетворенной. Ее голос звучал холодно и странно устало. – Ваше преступление. Это всегда преступление.

Я шагнул назад от двери.

- Вы желаете посмотреть на это лично? – спросил я с горечью. – Заходите. Почему бы вам не насладиться вашей победой?

- Я никогда не перешагну этот порог, - ответила она. – Думаю, что теперь и вы тоже.

- Что вы имеете в виду?

- Вы можете покинуть дом? – она шагнула назад. – Можете выйти ко мне на улицу?

Я не сразу понял, о чем она говорит. Как будто сама мысль о пространстве за стенами Мальвейля стала странной для меня. Я попытался сделать как она сказала, и выйти за порог. Но сделать шаг вперед оказалось для меня не легче, чем взлететь.

Из дыхательной трубки Монфор вырвался вздох.

- Значит, это воистину свершилось, - сказала она. В ее монотонном голосе слышалось некое облегчение. – С вами покончено. Солус в безопасности.

Абсурдность ее заявления разожгла во мне тлеющие угли гнева.

- Солус никогда не будет в безопасности, пока ваш род не уничтожен, - сказал я.

- Вы ошибаетесь. Монфоры – стражи Солуса. Мы давно защищаем его от Штроков и той скверны, что вы выпустили.

- Вы защищаете Солус от нас ?

- Вы удивлены, как это может быть? Но кто из нас обагрен кровью своих жертв? Кровью ваших детей, если я правильно понимаю.

Я не сказал ничего.

Она кивнула.

- Я так и думала. И да, мы стоим на защите Солуса. Я скажу больше. Мы и есть защита Солуса. Только Монфоры оказались достаточно сильны, чтобы делать то, что необходимо. Дисциплина, даже в разврате – наше оружие против Штроков. Так мы сопротивляемся. Мы знаем, как далеко мы можем зайти, - она указала на порог. – Я знаю, какую линию не стоит переходить.