Рута Шейл - Город вторых душ [litres]

Анжелика пожала плечами.

– Обычный. Одинокий… Очень.

– Одинокий? – встрепенулся Север. – Ну вот, а я было подумал, что вы… Целую историю сочинил.

– Что? Нет, о боже, нет! – рассмеялась она и нахмурила лобик, вспоминая. – У него есть девушка по имени Люс. Но она не очень хороша для него. В смысле… Ужасна. Она нимфоманка. Не думаю, что он у нее единственный.

– А родители? – допытывался Север. Прекрасную Люс он уже имел несчастье лицезреть глазами Северьяна и с характеристикой, данной ей Анжеликой, был совершенно согласен. – Братья? Сестры?

– Кажется, он живет с мамой. Но я не уверена. Просто он упоминал только маму, и то всего один раз. Мне показалось, они не слишком близки.

– Ладно, – сказал он, складывая бумажку с адресом Саши вчетверо и пряча ее в карман. – Все мои теории повержены. Главное, чтобы он дал разрешение. Как думаете, подпишет?

– Почему бы и нет? – риторически ответила Анжелика и снова уткнулась в телефон.

В маршрутке он наконец-то решился просмотреть пять сообщений от Маги в мессенджере. Еще два пришло от Константина, который вообще никогда ему не писал, и ноль – от Вики. Так и не придумав достойного ответа ни на «Где ты?», ни на «Какого хрена?», ни даже на «Ладно, тебе пиццу оставить?», Север просто выключил телефон.

И снова все выглядело не так, как представлялось: страшный маньяк и похититель детей, за которым так супергеройски гонялся Северьян, скромно обитал в Первом микрорайоне тех самых Верхних Печер, где Север так легко вообразил сперва Аню. Остановка «Поликлиника № 7», спальный район без надежды на пробуждение. «Магнит» и «Перекресток» равнодушно глядели друг на друга с противоположных краев оврага поверх лежащих на его дне скелетированных останков не то маленькой школы, не то большого морга. Бесконечно длинные дома, изломанные под тупым углом, были совершенно неотличимыми друг от друга.

Всего лишь несколько крошечных окон из сотен себе подобных. Окна убийцы. Север передернул плечами. Будничность происходящего перестала казаться безмятежной. Он нашел нужный дом, но совершенно не представлял, что делать дальше.

Чтобы попасть в подъезд, пришлось дождаться, пока кто-нибудь из него выйдет. Это оказался парень с самокатом. Светлые волосы до плеч делали его похожим на принца. Север придержал дверь и не удержался от любопытства – интересно было взглянуть, как этот «принц» с развевающимися волосами поедет на самокате. Взрослый парень на маленьком самокате. Север мысленно дофантазировал ему плащ и меч за спиной – получилось смешно.

В подъезде он вызвал лифт и вошел в кабинку, обшитую пластиком «под дерево». Совсем недавно кто-то хорошенько поработал здесь тряпкой и ацетоном – запах еще не выветрился, и стены, хоть и выглядели потертыми, не вопили на все голоса. Ревнитель порядка отчего-то пожалел только нарисованного черным маркером кота, вернее, кошачью морду, выглядывавшую из-за деревца. «Котик не любит глупых людей», – прочел Север и солидарно усмехнулся. Он уже не удивлялся ненавязчивому присмотру. Было бы грустно, если б Зимушка его бросила.

Дверь Сашиной квартиры отличалась от своих собратьев по лестничной клетке старостью. Соседи уже отгородились от мира внушительными сейфовыми створками, а она по-прежнему щеголяла клепаным дерматином. Север потоптался на коврике с надписью: WELCOME! – велкам так велкам – и нажал на кнопку звонка.

Изнутри не доносилось не звука. Он позвонил снова. Прийти и не застать хозяев? Подобная неудача – не то, на что он сегодня рассчитывал.

– А Сашеньки нет дома.

Север вздрогнул и обернулся. От неожиданности его бросило в жар. Из-за двери соседней квартиры выглядывала аккуратная старушка в цветастой шали.

– Простите, – сказал Север, – а вы не знаете, когда он будет?

– Да кто ж его знает. Такое горе… Он в деревню уехал, к подруге. Ничего не сказал. Почернел весь.

– Горе? – насторожился он. – Вы извините, я из социальной службы. Н-новенький… Еще ничего не знаю, вот, пришел знакомиться.

– Валька померла, – поделилась старушка, и в ее выцветших голубых глазах вспыхнуло предвкушение интересной беседы. Дверь открылась почти нараспашку. – Мамка его. Вчера похоронили.

– Ужасно, мои соболезнования, – пробормотал Север, не слишком сведущий в том, что принято говорить в подобных случаях. – А что с ней?

Она неожиданно ловко похлопала себя по шее двумя пальцами.

– От этого дела, от водки. А он убивается, любил ее очень… Хороший парень, только немощный. Валька как выпьет, так и гоняет его. У нас стены тонкие, все слышно. Ты, говорит, убийца, я тебя ненавижу. Кого он убил-то, калека? Горячка у нее началась, с тех пор как дочка во сне задохнулась, так простить его не может. А наутро опять крик: «Дура я, не думаю, что говорю». За порядком совсем не следила, на помойке и то чище, тараканы от них к нам полезли. Так мальчишку жалко, он на улицу лишний раз выйти не может… Вчера ключи отдал, говорит – баб Люб, мне одному никак не справиться, может, поубираете немного? Денег предлагал. Я дочери сказала, она согласилась, вдвоем как-нибудь управимся…

– Я помогу, – сказал Север быстрее, чем успел подумать. – Не зря же пришел. У меня разряд по уборке. Жена постоянно работает, так что помыть, там, попылесосить – не проблема.

– А дети есть? – живо поинтересовалась она, и Север понял, что легкой эта задача не будет.

– Нет. Хотим сначала на ноги встать, денег заработать…

– Ипотека? – проявила внезапное сочувствие баба Люба. Север вспомнил о своем кредите и сдержанно, как подобает мужчине, кивнул.

– Ох ты ж Господи… Пойду схожу за ключами.

Когда они наконец отперли дверь, Север успел трижды пожалеть о своем решении еще до того, как включил свет. Достаточно было запаха: он вырвался наружу через единственный доступный выход – дверь – и почти повалил его с ног. Поборов рвотные спазмы и разлепив слезящиеся глаза, Север обнаружил, что соседки рядом нет. Ей-Богу, он и сам на ее месте поступил бы так же.

Тараканы не давали себе труда сбежать – они гроздьями висели под потолком, выше газовой трубы, лениво и неохотно шевелясь. На этой же трубе стоял собранный башенкой детский конструктор.

С трудом заставив себя оторвать от него взгляд, Север протаранил гору пустых бутылок, упаковок из-под фастфуда и рваного тряпья, подобранного, очевидно, на свалке, и двинулся в сторону дальней комнаты, потому что проникнуть в первую не позволял все тот же хлам. «Парень в кресле-каталке, – думал он. – Как? Как он должен был выходить наружу?..»

Однако Люс, отвратительная, дешевая Люс, еще и, по убеждению Анжелики, нимфоманка, не бросила его здесь. В деревню увезла, надо же… Впрочем, для Северьяна это все равно не преграда. Побродил бы он здесь…