Рута Шейл - Город вторых душ [litres]

– Дай мне объяснить, ладно? Саша покончил с собой. Я пытался ему помочь, но это было невозможно. Он очень переживал из-за смерти мамы… Он тосковал по ней. А потом – депрессия, мысли о смерти…

– Старая сучка, – отчетливо произнесла Люс. – Так ей и надо. Она ему всю жизнь сломала.

– Да. Но он любил ее такой. Она его мама, понимаешь?

– Настоящее дерьмо, – сказала Люс.

Северьян чувствовал, что попусту тратит время. Говорить с ней было не менее бессмысленно, чем пытаться утолить жажду морской водой, воображая горный родник.

– Саша завещал мне тут кое-что. – Он почесал в затылке и бегло осмотрел углы. – Так, ерунда. Вещица на память. Я поищу?

– Не трогай! – рявкнула Люс и схватила потертую спортивную сумку, разом сузив территорию поиска до всего ничего. – Чё тебе еще надо?

– Мелочь, говорю же. Его записи. Блокнот, может быть. Органайзер.

Дернув молнию, Люс пошарила в сумке, не выпуская ее из рук, выхватила оттуда тонкую ученическую тетрадку в зеленой обложке и швырнула ее Северьяну. Он поймал тетрадь в полете и прижал к груди.

– Всё?

– Куклы, – сказал он. – Они здесь, я чувствую. Я все равно их заберу, ты от меня не отвяжешься. Лучше отдай.

– Сука.

Три произведения сакреации, отмеченные в магазине как проданные, действительно оказались здесь, в его вещах. При виде них у Северьяна вспотели ладони.

– Не бросай, – предупредил он самым страшным из своих голосов. Судя по выражению ее лица, все получилось. – Положи на пол. Больше мне от тебя ничего не надо.

Целых три. Гораздо больше, чем он рассчитывал. Птица, коза и малыш с мышиными ушами. Лиза, Кира и Боря. Дети, которых не купили родители. Не узнали, не поняли ничего, выкинули бумажку с рекламой из почтового ящика – да и кому вообще в голову придет покупать куклу за двадцать тысяч? Северьян взял кукол в руки так бережно, словно они могли это почувствовать.

– Скажи, где он, – подала голос Люс.

– Горит в аду, – не соврал Северьян и нырнул на изнанку города, чтобы выйти из полупути уже далеко от этого дома.

Он чертовски спешил, чтобы успеть до рассвета. Нужно было найти остальных.

Снежана Мяль была первой. «Слоня» – вспомнил Северьян, даже во рту стало горько. Психи чокнутые, пусть вас рыбы пожрут. Вместо носа к фарфоровому личику был приделан меховой хобот. Сестра Владимира, имени которой Северьян так и не узнал, катала эту странную куклу в коляске по улицам города. Переодевала ее, укладывала спать, пела ей колыбельные, потому что видела в ней свою дочь, но в целом мире не было ни одного человека, который поверил бы ей. Кроме, разумеется, Северьяна.

Он остановился перед спящей женщиной, стараясь не слишком глубоко дышать – запах в комнате стоял такой, словно она ходила под себя. Сестра Владимира лежала на полу, на непокрытом матрасе, укутанная в тряпье, поверх которого виднелись только сбитые в плотный колтун волосы. Выпущенная из слабых пальцев Слоня откатилась чуть в сторону – с этим своим выпуклым животиком она должна была быть не слишком усидчивой. Северьян наклонился и взял ее в охапку. Места на руках почти не осталось. Хоть и маленькие, эти куклы ухитрялись быть неудобными. Именно так он и подумал – неудобными, и сразу же вспомнил, что речь не об игрушках, и еще о том, что неудобность этих детей превратила их в кукол. Мнимая неудобность. Самим фактом своего существования они мешали взрослым при жизни, а теперь не умещаются в руках.

Будто в отместку за эти мысли Слоня выпала из-под его локтя, брякнулась на пол и покатилась. Северьян поймал беглянку на полпути к двери.

– Положу в пакет! – пригрозил он, уже покидая комнату.

Заметил только, что сестра Владимира открыла глаза.

Мистера Зая купили в подарок маленькой девочке. Мишу Баринова, который учился в школе для одаренных детей, подарили совсем еще крошке. Северьян бесшумно обошел освещенную ночником детскую – зефирно-розовую, будто башенка заколдованного замка, любимую спальню любимой дочки, кровать с балдахином, принцессы и пони, запах свежих обоев. Где же ты, мистер Зай? Лошадка-качалка, букет одуванчиков в чашке, звук телевизора из-за стены, женский смех. Найдись, пожалуйста, мне нельзя задерживаться здесь надолго, слишком больно внутри, сам не знаю отчего, просто больно – и все. Ты прячешься? Хочешь остаться? Но это не твоя семья, Мишка. Тебя ждут одноклассники и друзья. Ты не мистер Зай, пожалуйста, дай мне тебя забрать.

«Мамочка, я тебя люблю!» – отозвался мистер Зай. Девочка в кровати под балдахином заворочалась, но не проснулась, игрушка выскользнула из-под одеяла и осталась лежать, прижатая к стене подушкой. «Я возьму тебя, ладно? Только не буди ее. Ш-ш-ш. Прежде чем мы отправимся в путешествие, нужно найти еще одну куклу».

– Мой зайка! – услышал он, перед тем как закрыть глаза.

Аня, пожалуйста, спи.

Она не спала. Конечно, она же перестала спать. Сидела на той же самой кровати, держала на коленях Сплюшку, рядом лежал телефон, Северьян слышал звуки детской песенки про дружбу, вот только Аня их не слышала. За ее дочь Северьян поручиться не мог.

«Иди к черту», – изобразила Аня. Северьян помотал головой. Он стоял перед ней с руками, полными игрушек, и мучительно раздумывал о том, как попросить пакет.

Она подняла ладони, собираясь с мыслями. Северьян не сводил с нее глаз.

«Ты самый ненадежный человек из всех, кого я знаю. Ты очень сильно меня обидел, а теперь являешься ко мне из воздуха, проходишь сквозь запертую дверь и стоишь тут как ни в чем не бывало с этими куклами, но я по-прежнему не хочу тебя видеть, потому что мне очень больно, и я не понимаю, чем обидела тебя настолько, что ты выставил меня за порог и заставил подбирать с пола журналы, которые я принесла для твоей дочери».

– О’кей, – сказал Северьян, указав взглядом на свою ношу. – Просто дай мне что-нибудь для этого.

Ее пальцы снова зажили своей жизнью. Он, конечно, не понимал и половины, но догадывался об остальном.

«У тебя нет никакой дочери?»

– Нет.

«Ты наврал мне?»

Северьян пожал плечами, что можно было трактовать как «лично я тебе ни слова не сказал» и «самые значительные климатические процессы за последние несколько миллионов лет – это смена гляциальных и интергляциальных эпох текущего ледникового периода».

С ледниковым периодом не получилось, он понял это сразу.

Аня спрыгнула с кровати и ушла на кухню. Куклу, к величайшей досаде Северьяна, она забрала с собой. Вернулась не с пакетом, а с корзинкой для пикника – достаточно вместительной, чтобы уложить туда всех. Дно корзинки она застелила разноцветной тканью и одну за другой ловко устроила там кукол. Когда дело было завершено, Северьян указал на единственную оставшуюся – девочку-сову.