Адам Нэвилл - Никто не уйдет живым [litres]

Драч с трудом сгибал правую ногу, и Стефани видела сквозь джинсы, как распухло его колено. Похоже, он не мог пользоваться одной рукой, безвольно свисавшей вдоль бока. Или, возможно, у него были сломаны ребра, и он прикрывал их. В пальцах болтавшейся руки был пузырек с кислотой.

Он заметил, как Стефани смотрит на пузырек.

– Не думал, што к этому придет, типа. Извини и все такое, ага? Но ничего уже не переиграешь, типа. Ты знаешь, как оно бывает.

Он поднял другую руку. В ней был зажат синий пакет; такие были ей знакомы по магазинчику сикха, торговавшего в конце Эджхилл-роуд. Драч сглотнул, облизнул верхнюю губу.

– Ты знаешь, что к чему, девочка.

Несколько секунд она недоумевала, зачем ему пакет, а потом догадалась: Драч собирался задушить ее, надев пакет ей на голову и сжав вокруг шеи.

– Ага? Знаешь? – спросил он, потому что понимание в глазах Стефани, должно быть, выдало неожиданное осознание того, как ей предстояло умереть.

Он вытянул пакет перед собой и потряс им, чтобы точно завладеть ее вниманием.

– Лучше поспешить, типа. Не то штобы другие тут это оценили, но я работу сделаю, ага? И будет быстрее, если ты мне поможешь с этой штукой. Ты ничего не почувствуешь. Обещаю.

Прежний брехун, лжец, снова выглянул на поверхность, чтобы убедить ее, что она должна позволить себя убить и умереть без всякой возни.

– Лучше сама надень, ага? Это как заснуть. – Он сказал это, словно сам так делал сотню раз. Но под синяками его лицо лишилось цвета и стало бледнее, чем она когда-либо видела. Он согнулся пополам. Сплюнул кровью на ковер, а затем его вырвало.

– А, сука. А, сука. А, сука, – пробормотал он, прежде чем выпрямить спину. – Бляха-муха.

Он шмыгнул и снова посмотрел на нее своим красным глазом.

Стефани бросила взгляд на дверь и задалась вопросом, не стоит ли за ней, подслушивая, долговязый бабуин; Фергал мог двигаться бесшумно, если хотел. Поэтому она заговорила очень тихо и быстро:

– Кислота. Плесни ему в лицо. Я скажу полиции, что ты тоже был пленником. Клянусь. У тебя не будет неприятностей. Обещаю. Обещаю.

Драч сглотнул.

– Не. Не сработает, Стеф.

– Отпусти меня. Нас двое. Мы справимся. Он и тебя убьет. Ты это знаешь.

Ее искушала мысль вытащить зеркальный нож и сказать: «Вот что у меня есть», – но другой, более глубокий инстинкт не дал ей раскрыть этот козырь.

Драч покачал головой.

– Надо делать так, как я объяснил. Или возьмусь за пузырек.

Скривившись, он приподнял руку с кислотой.

– Часики тикают. Надень пакет на лицо, типа. Ну, знаешь, как капюшон. Или я тебя оболью, девочка. Если б я был тобой, я знаю, что бы выбрал.

Стефани сглотнула. Стиснула рукой осколок зеркала.

– Ладно. Сделай это сейчас. Пока он не вернулся. Я готова.

Драч выглядел удивленным, но ему так хотелось разделаться с работой, пока не вернулся Фергал и не вышиб ему зубы, что он подковылял к ней немедленно. Потом протянул руку с пакетом.

– Вот. Просто надень на голову, типа. Потом я возьмусь сзади. Мигом управимся. Никаких дырок нет, штобы дышать. Я проверял. Мучиться не будешь, типа. Мамой клянусь.

«Если у тебя на голове будет пакет, ты не увидишь, куда бить. Действуй, когда он подойдет».

Она взяла пакет.

Красный глаз Драча следил, как она забирает его, но сам он стоял чуть поодаль, чтобы она не могла дотянуться; ему и так было больно, и он не хотел рисковать.

Она встряхнула пакет рукой, которая была как чужая, и неуверенно положила на голову так, что он сидел как бумажная шапка из рождественской хлопушки.

– До конца, типа. Иначе не сработает. До самого подбородка, – добавил он деловым тоном, как будто проводил инструктаж по надеванию мотоциклетного шлема. – Обе руки используй, типа.

У нее не было выбора; она должна была натянуть пакет на голову, потому что Драч подошел бы только чтобы стянуть ручки у нее на шее и задушить ее. И когда он будет так близко, она нанесет удар.

Она сдвинула пакет ниже, на лоб, при помощи одной руки. Если бы она воспользовалась обеими, ей пришлось бы отложить зеркало, а она могла его не нащупать, когда пакет окажется у нее на голове.

«Может быть, он все равно использует кислоту, просто не хочет смотреть тебе в глаза, когда будет лить ее на твою голову».

Но другого способа приманить его ближе не было. Стефани попробовала надеть пакет одной рукой, потом протолкнула нож вокруг ягодиц и прижала бедром, чтобы Драч не заметил острия.

Она нервно натянула пакет на лицо, а потом на затылок. Он шуршал у Стефани перед глазами, и ее окутал запах полиэтилена. Она огляделась и увидела пол и собственное тело через верхушку пакета, открывавшуюся рядом с ее шей.

А потом Драч оказался сзади, очень быстро, тяжело дыша.

Он был нетерпелив. Помня о времени и угрозах Фергала, он, должно быть, торопился задушить ее. Пакет сомкнулся вокруг ее горла. Свет померк.

«Слишком поздно!»

Колени Драча врезались ей в спину. Он сел на кровать позади нее, чтобы плотно затянуть пакет у нее на шее.

Стефани втянула в себя воздух, и полиэтилен смялся вокруг ее лица. Она выдохнула, и пакет частично надулся. Внутри не хватало воздуха для чего-то большего, чем слабый вдох.

Она запаниковала, поднялась на колени, выгнула спину дугой, пока Драч коленями пытался удержать ее на месте. Но именно его усердие зажгло ее, как спичка, упавшая на дорожку из пороха; дорожку, которая начиналась у нее в желудке и поднималась к мозгу. Стефани раскалилась докрасна и вся пылала черным огнем, и внутри тоже. И она поддалась ненавидящему, мстительному хаосу, воспламенившему ее кровь. Выбросила руку назад. Ударила Драча по лицу.

– Э, э. Не надо тут, типа. Так подраться хочется, да? Думаешь, я забыл, как ты мне врезала? Э? Вот что бывает, сука, когда в меня харкаешься. – Его тон изменился; смирение и вежливость палача поневоле улетучились. Очередная маска.

Стефани выгнула плечи и голову назад, как гимнастка, и провела пальцами по его лицу, заставив отдернуться.

– Пошла на хер, – прошептал он.

Она запустила пальцы в его открытый рот и нащупала язык, похожий на нервного обитателя моря, растревоженного вторжением в его раковину. И прежде, чем Драч смог выплюнуть ее пальцы или укусить их, она сжала кулак со всей силой, на которую была способна, разместив большой палец под его челюстью.

Ее ногти были длинными, и острыми. И они прошли сквозь его язык, как зубцы вилки – сквозь тонкий ломтик ветчины.

Драч забулькал, подавившись криком.

Стефани держала его челюсть крепко, ее большой палец лежал глубоко под подбородком и утыкался в выпирающий кадык. И она дернула голову Драча вниз, одновременно с этим извернувшись так, чтобы оказаться к нему лицом.

Пакет больше не стягивал ей шею; Драч отпустил его, чтобы ухватиться за руку у себя во рту. И к своему удовлетворению Стефани поняла, что он не мог укусить ее пальцы, потому что она держала его за нижнюю челюсть. Внутри у нее нарастала эйфория; она укротила свинью кулаком, и ей пришлось стиснуть зубы, чтобы не завопить от счастья, что эта тварь оказалась в ее руках.