Грэм Мастертон - Маниту

Я развел руками.

— Если применить психологический закон, согласно которому все создания используют простейшие средства, чтобы сделать что-нибудь, то можно заключить, что, затапливая комнату, его убийца использовал простейший доступный ему способ.

Дэн вздохнул.

— Что же за создание, черт побери, которое находит такой способ простым? Кит?

— Я не знаю. Я просто размышляю.

— Заметно. Итак, ты думаешь, что Оливера убил кит. А как насчет микробов в воде? И в чем еще ты не уверен? — ответил Дэн с сарказмом. — А то уж я испугался, что мне не остается материала для исследований.

Я достал сигару и прикурил. Выпустив облако дыма, я сказал:

— Объяснение, которое удовлетворяет фактам, обстоятельствам, психологии?

— Не знаю. Но ты заведомо предполагаешь, что это какое-то создание, которое способно перенести двадцать тонн воды на два этажа дома Бодинов, а потом обратно. Ты предполагаешь, что есть существо, которое имело бы желание это сделать?

— Да, кому-то или чему-то захотелось это сделать, — парировал я, — потому что он — или она — сделал это.

Дэн долго не отвечал, а затем сказал:

— Хорошо, оставим этот вопрос. Может быть, Картер сообщит какие-нибудь детали. Как насчет жучков? Какая у тебя теория?

Ответила Рета:

— Может быть, их поместили в воду намеренно. Может быть, это бактериологическое оружие.

— Верится с трудом, — сказал Дэн, качая головой.

— А почему? — спросила Рета. — У Советов есть нервно-паралитический газ, ботулит, вирусы. Почему у них не могло быть жучков, превращающих людей в чудовищ?

— Потому что это дурь, — бросил Дэн. — Советам надо убивать людей, а не превращать их в чудовищ, а кроме того, вряд ли Нью-Милфорд является стратегическим пунктом.

— Я думаю, что утопленник и жучки в воде — проявление одной проблемы, — вставил я. — Нам нужно думать о них, как о ключах к разгадке.

— Я знаю, — сказал Дэн. — Гигантский кит с наклонностями убийцы.

Я посмотрел на грозовое небо. Было уже почти темно, а темнота означала рандеву с Джимми и Элисон. У меня странно покалывало ладони, и я вдруг осознал, что почти разжевал пластиковый наконечник.

— Одно ясно, — сказала Рета. — У нас недостаточно свидетельств, чтобы сделать какой-нибудь разумный вывод. Нам придется подождать, пока Джек Ньюсом придет с медицинским отчетом и пока мы закончим опыты с мышью.

Я спросил у Дэна:

— Ты пойдешь со мной на ферму Паско? Мне может понадобиться помощь.

— Конечно, если я не отпугну их.

Я криво усмехнулся.

— Я думаю, что отпугнуть могут они нас. У тебя фонарь здесь есть? Мой, по-моему, дома. А камера есть. Даже если мы не увидим их хорошо, хоть снимки сделаем.

— У меня есть инфракрасная камера. Рета, там осталась пленка?

Рета пошла проверить в морозилке. Пленка чувствительна к теплу, а не свету, поэтому ее хранят в холоде. Пока она копалась в ящике, мы, трезвые до безобразия, смотрели на задыхающуюся мышь и думали, во что мы вляпались.

Снаружи оглушительно громыхнуло, и дождь застучал по крыше лаборатории с такой силой, будто хотел пробить ее и пролиться на наши головы.

— У тебя Библия есть? — спросил я у Дэна. — На случай, если нам надо будет построить ковчег.

До фермы Паско ехать было недолго, но дорога вилась между холмов по направлению к Шерману, а дождь превратил ветровое стекло в калейдоскоп бликов, теней и отражений. Шелли рассудил, что на заднем сиденье холодновато, и перебрался на колени к Дэну и с несчастным видом сидел там, вонзая когти в ноги Дэна каждый раз, когда нас заносило на повороте.

Мы особо не разговаривали, пока ехали. Дэн не был настроен размышлять, а я сильно нервничал. Может быть, Дэн тоже нервничал. Я думаю, каждый бы занервничал, имея в перспективе встречу с людьми, превратившимися, По всей видимости, в ракообразных.

Но меня удивляло, что мы относительно спокойно воспринимали ситуацию. То, что происходило, было пугающе нелогичным, и все же мы встречали это без паники и с практичной точки зрения. Стоит отметить, что смелость наша происходила от незнания. Мы не знали, против чего пошли, и это нас не пугало.

Ферма старика Паско всегда закрывалась на зиму. Он был ведущим молочником в округе Шермана, но после того, как умерла его жена, а сыновья выросли и уехали, он потихоньку превратился в дряхлого старика. Он по-прежнему приезжал в Коннектикут летом и сидел на крыльце под гордо развевающимся звездно-полосатым флагом, махая или окликая всех, кто шел или ехал на велосипеде, но зимой было слишком холодно для его костей, и он улетал в Майами и жил с сыном Уилфом, который занимался страховым делом.

Мы добрались до почтового ящика с надписью блестящими буквами «Паско» и внизу готическим шрифтом — «Нью-Милфорд Трибьюн». Потом я направил машину через стену берез, в гулкую темноту замусоренной дороги, к призрачному белому дому с зелеными верандами. Развернувшись, я выключил двигатель, а фары оставил включенными. Дождь стучал и стекал с крыши по ветровому стеклу, и мы сидели, как в шлюпке посреди моря.

— Сарай в семидесяти — восьмидесяти ярдах вглубь, насколько я помню, — сказал я Дэну. — Лучше, если я проверю, а потом позову тебя.

— Ты возьмешь камеру? — спросил Дэн.

— Я не умею фотографировать даже автоматическим фотоаппаратом, — сказал я ему. — Подожди, пока я не позову, и выходи с камерой наготове.

— Хорошо, но поосторожней. Если я не услышу тебя через пять минут, я пойду следом.

Я взял Дэна за руку.

— Дэн, — сказал я, тронутый. — Это тебе не вестерн, эти люди мои друзья.

Дэн отвел глаза.

— Может быть, когда-то они и были твоими друзьями, — сказал он тихо. — Прежде чем спешить, проверь, что они сейчас из себя представляют.

Подержав руку Дэна еще немного, я отпустил ее и сказал:

— Хорошо, пусть будет пять минут. Сзади есть большой ключ, если тебе захочется что-нибудь взять с собой.

Я потянулся за своим заляпанным и мятым плащом, который обычно лежал на заднем сиденье. Затем я открыл дверь и вышел на дождь и ветер. Как можно быстрее натянув плащ, я поднял воротник, но все равно промок. Пришлось стряхивать воду с ресниц и вытирать капли с носа, а потом я крикнул Дэну.

Фонарь, дай фонарь!

Он открыл дверь и быстро передал его мне. Я посмотрел на фонарь — это был детский фонарик с изображением Микки Мауса, и света от него было не больше, чем от свечки на торте. Я, нахмурившись, посмотрел на Дэна сквозь стекло, но он только пожал плечами.

Застегнувшись поплотнее и ссутулившись, я перешел дорогу и осторожно пошел вдоль дома на задний двор.

Из того, что я мог видеть сквозь дождь, было ясно, что сарай был в ста метрах от меня, если идти через мокрую траву и неистово размахивающие ветками деревья. Я вытер лицо рукой и пошел через задний двор, держа фонарь перед собой. Один раз я споткнулся о ржавый и заброшенный плуг, порвав носок. Я поднял голову и прислушался, но кроме шума деревьев и дождя ничего не было слышно. В небе надо мной с дикой скоростью неслись тучи, похожие на сборище призраков. Послушав еще немного, я пошел к сараю Паско.