Нова Рен Сума - Место вдали от волков [litres]

Это была та же девушка. Только теперь в парике, и она почему-то хотела, чтобы я это знала. Никому даже не надо было представлять ее мне – это Моне.

Она демонстративно осмотрела меня с головы до ног, оценивая платье, чтобы я признала, дала ей знать.

– Спасибо, – проговорила я губами. – За платье.

Я не знала, как спросить ее, откуда она могла знать про платье. Ей сказала мисс Баллантайн? Она сама догадалась?

Она пожала плечами, как бы говоря: «Пустяки».

Мы до сих пор находились по разные стороны комнаты, в которой слышались разговоры и звон бокалов. Нас разделяли девушки, мебель и пианино, но казалось, будто она стояла у стены рядом со мной, и я говорила ей это на ухо.

Я отвела взгляд и неспешно двинулась к одному из столов – темных, с поверхностью, обработанной маслом, и высотой по бедро. На кружевных салфетках стояли различные предметы. Сувениры. Артефакты. Я провела пальцами по сделанному из серебра трехстворчатому трюмо с посеребренной щеткой, зеркалом, двумя заколками в форме веера и небольшой серебряной расческой. Зубчики расчески оказались острее, чем я ожидала. Я как раз указательным пальцем ковыряла один, как меня прервали.

В поле моего зрения появилось лицо светловолосой девушки. Сразу после ее белоснежной улыбки я отметила сияющие волосы, которые, казалось, были повсюду. Она держала в руках небольшую стеклянную тарелку с виноградом и порезанным кубиками сыром и пихала ее мне в лицо. Очевидно, эта еда предназначалась мне.

– Возьми, пока не уронила, – попросила она. – Моне сказала, я должна отдать тебе это в качестве извинений за произошедшее днем. Что она сделала?

Я держала тарелку в руке, но ничего не ела. С винограда стекал конденсат; под ним уже собралась лужица. Я не могла заставить себя положить в рот хотя бы одну ягодку.

Я вспомнила сказанное Моне на улице, за несколько часов до этого: чтобы я не раскрывала карты и продолжала в том же духе.

– Не могу сказать, – ответила я. – Это только между нами.

Мне нравилось, как это прозвучало. В этот момент я дала начало секрету.

Блондинка несколько раз моргнула. Я поставила ее в тупик.

– Кстати, я – Бина, – сказала я. – Заехала сегодня.

– Как будто мы этого не знаем. Я Харпер с третьего этажа.

– Я с пятого, – добавила я, гадая, имел ли в этом доме значение этаж, на котором располагалась твоя комната, выведет ли он что-то из-под моего контроля.

– Да, мы знаем , – сказала Харпер.

Значит, они знали мое имя и комнату, но они ничего не знали обо мне. Мой макияж был обновлен, хотя я переживала, что мог потечь из-за жары. Я могла сказать, что со мной произошло что угодно: автомобильная авария или падение со скейтборда, ограбление, как я озвучила Анджали, даже обычная неуклюжесть – например, не вписалась в дверь.

Но Харпер ничего не сказала. Возможно, из вежливости.

– Сколько ты уже здесь живешь? – спросила я ее.

– Какое-то время, – неопределенно ответила она и перевела взгляд на диванную подушку с золотистыми кисточками.

Я хотела узнать, что привело ее сюда – если попала в беду, то в какую? От чего-то пряталась – или от кого? Она не казалась чем-либо обеспокоенной и рассказала все сама.

– Из-за отчима, – выдала она, почти безэмоционально глядя на меня. – Он пытался меня убить, поэтому я попыталась убить его. В общем-то и все.

– Что? – поразилась я.

Она закинула в рот ягоду, прожевала и проглотила ее, затем еще одну.

– Тебе было интересно, откуда я в «Кэтрин Хаус», верно? Это грустная история, бла-бла-бла, он сказал, она сказала и все такое. Кто знает, что случилось? Это произошло давным-давно.

Ей на вид столько же, сколько мне, но ведет она себя так, будто это случилось много лет назад.

– Но здесь я в безопасности. Мы все. – Она замолкла, и в ее глазах отразилась вспышка понимания. – Даже ты.

Теперь я гадала, сколько она знала обо мне. Похоже, эта комната кишела секретами, но я могла сосредоточиться только на своем.

Мимо проплыла мисс Баллантайн, и лицо Харпер снова стало безучастным, пустым, как доска, с которой все стерли.

– Классное платье, – громко заявила Харпер. – Такое блестящее. Где взяла?

Тело предало меня. Не успела в голову прийти осознанная мысль, как голова в поисках нее повернулась в сторону пианино. Моне разговаривала с девушкой, стоя к нам спиной, линия ее длинной шеи вызывала во мне любопытство. Парик казался еще одной игрой, возможно, в которую она играла ради меня. Какие у нее секреты? Какая история?

– Эй? – сказала Харпер. – Твое платье? Откуда оно?

– Купила, – ответила я. – В магазине.

– Точно, – сказала она. – Я слышала о них. О магазинах.

Я поняла – она знала, кому принадлежит это платье, узнала его, просто испытывала меня. А я провалилась.

Я заметила проходящую мимо нас Лейси.

– Эй, – позвала я ее. – Подожди.

Она продолжила идти к закускам, но я потянулась к ее руке. Она была такой холодной.

– Я из четырнадцатой комнаты, – сказала я, как только она остановилась.

– Я знаю , – ответила она. – Видела тебя наверху, помнишь?

– Ты когда-нибудь… – начала я. Харпер внимательно слушала, наблюдала за моим ртом. Я подалась к Лейси. – Что с этой дверью? – наконец спросила я, не зная, как передать словами ощущения, которые я испытала, когда добралась до верха лестницы, встретилась руками с кирпичом, глазами – с темнотой и непролазным отверстием. Это вообще было на самом деле?

– Какой дверью? – спросила она громче, чем мне хотелось бы.

– Дверью в стене. Которая за кроватью.

Прошло не так много часов, но грусть покинула глаза Лейси – однако в них осталась тень, нечто невыразимое. В глазах Харпер я видела такую же тень. И у Гретхен. Даже у Анджали. Неужели все девушки, даже когда улыбались, носили в себе что-то тяжелое, о чем не расскажут?

– Ах, эта, – сказала Лейси. – Это всего лишь кладовка. Я нашла там старый пылесос и кучу вешалок.

Она произнесла это с невозмутимым лицом. И, похоже, не врала. Но все же.

– Знаешь, что, Бина? – вмешалась Харпер. – Мы тут все гадали, откуда ты узнала о «Кэтрин Хаус». О нем же не дают никаких реклам. Нужно покопаться в поисках информации о нем либо ты должна знать того, кто о нем знает. Ты появилась будто из ниоткуда. Как ты нашла нас?

– Я знаю того, кто знает. Моя мама. Она жила здесь очень давно, восемнадцать лет назад. В десятой комнате. Я хотела эту же комнату, но мисс Баллантайн сказала…

Из-за нервов я разболталась, но быстро замолкла, потому что они обе удивлены. Меня предупреждали, что нельзя раскрывать карты, а я тут рассказала о маме.

– Восемнадцать лет? – спросила Харпер. – Это так… точно.

Я пожала плечами. Именно столько.

Харпер посмотрела на Лейси.

– Восемнадцать лет, – повторила она, подчеркнув эти слова.