Наталья Тимошенко - Дар

Другая же часть его жаждала обладать этой девушкой немедленно. К черту кофе, вызвать такси и отвезти ее к себе домой. И уже там касаться ее кожи не мельком, а сжимать в горячих объятиях, сильно, на грани с грубостью. Видеть потемневшие от страсти глаза, слышать шумное дыхание, ощущать такую же ярость в движениях. Этой его части казалось, что в глубине души зеленоглазка именно такая: стремительная, решительная, не терпящая компромиссов и нежностей.

— Это не лучшая идея, — разбивая видение, произнесла девушка, и Юре снова показалось, что она заглянула в его мысли и имеет в виду вовсе не приглашение на кофе.

— Почему?

— Потому что вам не стоит водить знакомства с такой, как я.

— С такой, как вы?

— Просто поверьте.

Юра ничего не ответил, но и не ушел. В молчании прошла минута. Хотелось закурить, но он не рискнул. И даже не потому, что на больничной стене рядом с дверью висела табличка «Курение запрещено», а потому что шевелиться, разрушая момент, казалось кощунственным.

— Не уйдете? — прервала молчание девушка.

Пришла его очередь улыбаться.

— Буду ждать вместе с вами. Хочу посмотреть, из-за кого вы отказываетесь выпить со мной кофе.

— Лучше чая, — мягко произнесла незнакомка. — За столько лет я так и не поняла смысла кофе.

Юра покосился на нее. На вид ей было немногим больше двадцати. Она поймала его взгляд и рассмеялась.

— Пойдемте, — она внезапно взяла его под руку и потащила по ступенькам вниз. — За тем, кого я ждала, приду завтра. Покажите мне ваше любимое место. А в следующий раз я покажу вам свое.

Утром, еще до завтрака, мужчины первым делом отправились в детскую, чтобы починить разбившееся ночью окно. Несмотря на стабильное финансовое положение уже много лет подряд, Гедеон Александрович многие вещи по дому предпочитал делать самостоятельно: сам косил газон летом, мог починить протекающий кран в ванной или внезапно сломавшуюся розетку. Не касался только крыши и фасадных работ выше первого этажа из-за боязни высоты, в чем не стеснялся признаваться. Из всего штата прислуги у них с Елизаветой Дмитриевной была только помощница по хозяйству Галина. И то она уже давно стала членом семьи. Если в самом начале отношений с Марком Рита страшно боялась его родителей, то очень скоро они заслужили ее безоговорочное уважение.

За ночь, несмотря на все старания Франца, в комнату успело намести приличное количество снега, поэтому после того, как мужчины установили стекло в раму, Рита вызвалась вытереть лужу под окном. Марк остался в комнате вместе с ней.

— Ну что? — спросила она, когда все остальные вышли за дверь и даже шаги в коридоре стихли.

— Черт его знает, — пожал плечами Марк. — Никаких следов, что кто-то забирался в комнату снаружи, мы не нашли. Снега, конечно, нападало за ночь много, но дерево выглядит нетронутым, а по-другому до окна не добраться. Да и следов на подоконнике тоже никаких.

— Значит, все же призрак? — напряженно спросила Рита. Она не знала, что пугает ее больше: присутствие в комнате девочек потусторонней сущности или же живого человека.

— Я не чувствую здесь ничего необычного, — возразил Марк. — Прошло, конечно, много времени, но если бы это был он, запах все равно мог остаться.

— Но мог и не остаться?

Марк снова пожал плечами.

— Окно было открыто, все, что угодно, выветрилось бы.

Так и не придя ни к какому решению, они спустились вниз на завтрак. В этот раз Ирина проигнорировала даже его. Завтрак проходил в сонном молчании, поскольку ночью плохо спали все. Рита даже обрадовалась этому: никто не задавал ей лишних вопросов и не вспоминал о ночном происшествии. Елизавета Дмитриевна бросала на Марка немного недовольные взгляды, но вслух ничего не говорила. Зато с Алексом они переглядывались как настоящие заговорщики.

Сразу после завтрака Марк и Рита засобирались домой, чтобы успеть просмотреть документы до возвращения бабушки. Обычно со встреч с подругами она приходила не раньше обеда, а то и вовсе вечером, если в процессе посиделок решали сходить на какое-нибудь культурное мероприятие, однако рисковать они не хотели. Находясь дома, бабушка любила сидеть перед телевизором в гостиной, где стояла старая «стенка», в которой хранились все документы.

До дома оставалось совсем немного, когда телефон Риты, лежащий в подстаканнике, издал звуковой сигнал. Это был не входящий вызов, а напоминание о каком-то событии.

— Посмотри, что там, — попросила она, не желая отвлекаться от дороги.

Марк потянулся к телефону.

— Художка, — вслух прочитал он.

— Черт… — Рита вздохнула, наконец вспоминая.

По вторникам Соня ходила в художественный кружок для самых маленьких, а она совсем об этом забыла. Точнее, помнила, но без ежедневного посещения работы дни и даты путались в голове, и суббота ничем не отличалась от среды. Поэтому она и ставила себе напоминания для всех важных событий.

Везти сейчас Соню на кружок значило потерять время и документы сегодня уже не посмотреть, но вариант не везти Рита не рассматривала. После Нового года девочке предстояло идти в детский сад, и Рита использовала любую возможность для социализации. Не то чтобы у Сони были с этим проблемы. Проблемы были, скорее, у Риты в голове, и она это даже признавала, но ничего не могла с собой поделать.

— Отвезешь ее сам? — предложила она, уже сворачивая во двор. — Я пока посмотрю документы.

— Конечно, — согласно кивнул Марк, и Рита в который раз порадовалась, что он все же занялся ногой и может теперь нормально водить машину.

Пока она бегала домой, чтобы взять Сонин рюкзак с необходимым вещами, Марку успел позвонить Максим, с которым он связался, едва проснувшись. Рита поняла, что что-то произошло, едва только спустившись вниз. Марк выглядел слишком возбужденным. Совсем как вчера.

— В чем дело? — настороженно спросила она.

— Макс выяснил адрес парнишки, — сообщил он.

— Ты везешь Соню на кружок, — напомнила Рита. Ей не нравился его энтузиазм. Казалось, он готов был ринуться в гости к родителям покойного Ивана прямо сейчас, наплевав на все дела.

— Да, поэтому ты, разобравшись с документами, поедешь к нему.

— Сейчас первая половина вторника. Ты думаешь, там кто-то дома?

— Я уже позвонил. Представился директором школы, где учился Иван, сказал, что к ним придет соцработник. Так что они тебя ждут.

Рита испытала непреодолимое, почти забытое желание треснуть ему. Он всегда втягивал ее в сомнительные с точки зрения морали и закона мероприятия, а она, как ни пыталась сопротивляться, отказать ему не могла. Четыре года прошло, ничего не поменялось, стоило только призракам возникнуть на горизонте.

Вернувшись в квартиру, она торопливо разделась и прошла в гостиную. Ящик в старой «стенке», где хранились документы, выезжал с таким натужным скрипом, словно укоризненно сообщал Рите всю подлость ее задумки рыться в документах за спиной бабушки. Хорошие девочки так не поступают, но желание выяснить секрет давно умершей родственницы глушил голос совести. И потом, она же не только для себя старается. Зная секрет, она сможет помогать людям. Рита не понимала упрямого желания бабушки оградить ее от этого дара.