Наталья Тимошенко - Дар

Марк тоже молчал, только крепко сжимал ее ладонь свободной рукой, второй опираясь на трость и хромая сильнее обычного. Рита давно заметила, что в моменты нервного напряжения его нога как будто болит сильнее. На окраине сознания мелькнула даже мысль о том, что если он на самом деле бросит реабилитацию, скоро все снова вернется на круги своя и он не сможет вообще без нее ходить, но она отбросила эту мысль. Может быть, в этот раз прав именно он? Кто знает, сколько времени отпущено каждому? Может быть, на самом деле глупо тратить жизнь на медленную и почти бесполезную реабилитацию?

Они вышли во двор, уже не обращая внимания ни на отсутствие света, ни на орущих в подвале котов, дошли до машины, и Марк, забывшись, сел за руль.

— Как думаешь, зачем ей все же мой дар? — наконец прервала гнетущее молчание Рита, когда он завел двигатель, но отъезжать от поребрика не торопился.

— Чтобы ты не могла отбирать у нее намеченные жертвы? — предположил Марк, слепо уставившись в лобовое стекло. — Целительский дар передается в вашей семье всем, но дар воскрешать мертвых есть только у тебя. Может быть, она имеет в виду именно его? Даже если он у Гретхен все же есть, то не такой.

Рита кивнула. Это было похоже на правду. Теперь, когда они знали, кому именно понадобился ее дар, все выглядело именно так.

— Наверное, она и Карпову не собирается помогать. Медсестра из моего отделения сегодня рассказывала, что он был прекрасным хирургом, буквально вытаскивал с того света даже самых безнадежных больных. Что если она посчитала, будто и он отбирает у нее намеченные жертвы?

— Думаешь, она начала охоту на таких, как вы?

Рита не знала наверняка, но почему-то сейчас это казалось единственно верным вариантом.

— Она подослала Женю подарить мне игрушки, а затем убила ее. Она подослала Ивана избить Карпова, и тоже его убила. Сам Карпов одной ногой в могиле, не факт, что выберется.

Марк сжал руль так крепко, что побелели костяшки пальцев.

— Вполне вероятно, я следующая, — продолжила Рита, испытывая странную потребность договорить до конца, хотя по выражению лица Марка видела, что он и сам думает о том же. — Карпова избили, потому что он был здоров и прожил бы еще долго, ему нужно было помочь. А я… — она осеклась на мгновение, но затем все же закончила: — А я уже переступила черту, о которой бабушка меня предупреждала. Она говорила, что я умру, если продолжу помогать людям. Мой отец умер, когда ему было примерно столько же, сколько мне сейчас. Никто из нас не знает, как часто он помогал людям как врач, а когда пользовался даром. Никто из нас не знает той черты, после которой умираешь сам. Возможно, я уже перешла ее. Ведь не зря же у меня начались эти странные видения. Я вижу людей, которых спасла, такими, какими они были бы сейчас без моего вмешательства. Я вижу на себе все те травмы, которые когда-либо лечила. Смерть пришла за мной. Теперь просто ждет, когда я ошибусь в последний раз, чтобы наконец получить то, что ей нужно. Возможно, мы с самого начала неправильно понимали смысл слова «дар». Что если ей нужна не способность исцелять и возвращать к жизни других людей, а моя собственная жизнь? Ведь это в каком-то роде тоже дар. Особенно, должно быть, в глазах самой Смерти.

Марк еще сильнее стиснул руль, так что заскрипела кожа под его пальцами.

— Замолчи, — сквозь зубы велел он, выезжая на дорогу.

Рита послушно замолчала, откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза. Слова, произнесенные вслух, показались вдруг единственно правильными. Они опустошили ее, вывернули наизнанку, отобрали последние силы.

Она совсем не помнила ту аварию, в которой погибли ее родители, а она впервые в жизни воспользовалась своим даром, чтобы спасти бабушку, но, возможно, именно тогда Смерть впервые обратила на нее внимание. Может быть, бабушка, как и Марк, тоже видела ее? Потом была авария Марка, затем их добровольный эксперимент. Три раза она возвращала людей к жизни. Затем узнала, что может лечить других, и иногда даже пользовалась этим, несмотря на запреты бабушки. Наверное, она окончательно доигралась, и Смерть пришла за ней. Рите показалось, что она точно знает, когда именно переступила черту: в Вене в тот день, когда в очередной раз принялась тайно лечить ногу Марка. Быть может, новогодние игрушки стали своего рода предупреждением? Или поздравлением?

Она открыла глаза и с удивлением заметила, что они едут вовсе не к выезду с острова.

— Куда мы едем?

— На кладбище, — коротко ответил Марк.

Рита нервно рассмеялась:

— Я же еще жива.

Гневный взгляд, брошенный в ее сторону, дал понять, что Марк шутку не оценил.

— Я собираюсь вызвать твоего прадеда и вытрясти из него информацию о его матери, а затем из нее — способ восполнять потраченную энергию. Если ничего не получится, мы поедем домой, и я вытащу ее имя из Веры Никифоровны. Чего бы мне это ни стоило.

— Я не знаю, где похоронен прадед, — осторожно заметила Рита.

— А это и не важно. Мне нужна не его могила, призраки редко привязываются к месту своего захоронения, тем более те, кто умер так давно. Мне нужно любое кладбище и его энергетика. Возможно, там у меня получится лучше, раз не вышло дома.

Она больше ничего не сказала. Наверное, если бы речь шла только о ее жизни, она попросила бы его не нервничать и не суетиться, как минимум не гнать на такой скорости по ночным улицам, но как любая женщина на ее месте, Рита в первую очередь думала о дочери. Как она будет расти без матери? Она сейчас в таком нежном возрасте, когда мама ей просто необходима. А если у нее все же есть дар? Рано или поздно эта рыжая тварь придет и за ней, если они не найдут способ пополнять энергию. Соне еще нет трех, но уже видно, что характером она пошла в мать: она не сможет не помогать людям, если будет знать, что это в ее силах.

И это заставляло Риту молчать сейчас.

Кладбище возникло из темноты неожиданно. Только что перед ними мелькали дома, погруженные в сон, с редкими светящимися окнами, магазины и автосервисы, как вдруг машина уперлась в забор, за которым мир словно исчезал. Лишь подъехав совсем близко, они смогли разглядеть за ним деревья и кресты между ними. Марк медленно направил машину вдоль забора, ища вход, и наконец остановился возле калитки. Та оказалась прикрыта, но не заперта.

На кладбище стояла такая темнота, что не было видно даже собственных рук. Рита первым делом зажгла фонарик в телефоне, но Марк шел вперед без него, то и дело проваливаясь в снег, который иногда доходил до щиколотки. Во всем городе его почти не осталось, а тот, что еще лежал, давно почернел и скукожился, здесь же между деревьев то и дело виднелись небольшие белые пятна как бельмо на черных глазах неправильной зимы.