Кристиан Винд - Призраки глубин

Я выдохнул и устало опустил плечи, чтобы перевести дух. Все трое не проронили ни слова, и под сводами пыльной комнаты царила звенящая тишина. Изредка ее нарушал только свист ветра, резвящегося за окном.

– Помнишь тот жутковатый детский рисунок, Херес? – я обернулся к застывшей фигуре капитана. – Чудовище с белыми, как туман, глазами. Оно забирало то, что ему было нужно, а тела отправляло в море, используя подземный грот вместо погребальной ямы…

– Неужели все это возможно? – тихо произнес инспектор, лихорадочно перебирая свои пальцы.

Его лицо исказила гримаса ужаса, смешанного с отвращением. Но, казалось, горбуна все это по-прежнему нисколько не трогало. Он безмолвно возвышался посреди комнаты, окруженный сломанными игрушками, как поверженный король убитыми солдатами.

– Ты задаешь не те вопросы, толстяк. Нужно спрашивать о том, что сказала ему девочка. Потому что это – единственное, чего я никак не могу понять…

– Вы никогда не сможете понять… Глупцы!

Горбун неожиданно вынырнул из своего кресла и уставился на меня тусклыми глазами. Его испещренное морщинами лицо исказил гнев, сухие руки сжались в кулаки. Херес тут же вскочил на ноги и сделал шаг вперед, но я жестом попросил его остаться на месте.

– Грейс совсем не нравилось то, что вы заставляли ее делать. Часть души девочки, свободная часть, все это время искала способ, чтобы закончить вереницу этих бессмысленных и противоестественных преступлений.

– Мои глаза давно не могут видеть ясно, но вы еще более слепы, чем я, – исступленно проскрежетал старец.

– Вы хоть представляете, какое наказание вас ждет, – взвизгнул полицейский за моей спиной.

Теперь он уже не перебирал в смятении свои толстые пальцы, а с омерзением наблюдал за сухой фигурой механика, сгорбившегося возле продавленного кресла посреди гостиной. Капитан «Тихой Марии» остался возвышаться за моей спиной, шумно выдыхая воздух.

– Остановите это. Вы знаете, что время пришло. Это конец, – проговорил я.

Горбун неожиданно обмяк, а затем кивнул, словно вновь безропотно соглашаясь с моими словами. Он упал обратно в кресло, вытянув ноги вперед и уронив голову на грудь:

– Времени действительно больше нет… Мы все обречены.

Я шагнул ему навстречу, пинком отодвинув в сторону еще один ящик с проржавевшими деталями:

– О чем вы говорите?

– Птица, птица уничтожила все! Я был уверен, что внутри нее не осталось ничего, но я ошибался… Да-а… большая часть девочки жила в игрушке, таилась в ней и выжидала… – старец вымученно улыбнулся, подняв свою белую голову и посмотрев мне в лицо. – Теперь ее нет. Никого нет…

– Да о чем вы толкуете?! – взревел Херес, потеряв остатки терпения.

– Я не хотел причинить твоей девочке боль, – тяжело выдохнул горбун, вновь опуская голову. – Я… я просто желал спасти ее. Спасти всех их…

– Погоди, Херес, – я едва смог удержать рванувшего вперед капитана, который жаждал расправиться с потерявшим рассудок механиком. – Неужели ты не понял?

– Что я должен был понять, детектив? Что?! Я уже не знаю, что мне нужно понимать, – прокричал он, глубоко дыша и утирая рукавом крупные капли со своих щек.

– Она звала нас сюда не для того, чтобы мы остановили все это. Она знала наперед, Херес… Мы лишь помогли ей. Грейс хотела, чтобы я все узнал, чтобы я знал правду. Для нее это было важно…

– Что ты хочешь сказать, детектив? Черт тебя подери, говори прямо, потому что я больше не могу выносить всего этого!

Он закрыл лицо руками и судорожно вдохнул. Его гнев утих, и теперь ему на смену пришло полное отчаяние. Я хорошо знал это ощущение – все это я уже переживал раньше. Только сейчас я вспомнил слова железной птицы и ее странную просьбу. Нужна ли была вообще правда человеку, потерявшему единственного ребенка?

– Теперь уже все позади, дружище…

– Вы слепы! Слепы! – взвыл внезапно хозяин дома, заламывая руки. – Все, что я делал, все, ради чего я старался… Все сломано! Сломано!

Он вытаращил безумные глаза и с остервенением рвал на себе волосы, содрогаясь всем телом. Барри с ужасом наблюдал за этой картиной, все еще не веря в то, что происходит.

– Пойдем отсюда, Херес. Оставь этого несчастного. Он уже сполна отплатил за то, что наделал.

Я потянул громилу за рукав. Но он продолжал безмолвно наблюдать за истерикой старого механика, который, потеряв остатки рассудка, принялся бегать по комнате, сшибая на ходу полки с игрушками и расшвыривая металлические детали. Ударяясь о стены и пол, они рассыпались с громким звоном, издавая гулкую мелодию.

– Все сломано! Все кончено!..

Горбун возобновил свои истошные стенания, в исступлении громко завывая в пустом доме, как смертельно раненый зверь, когда мы покинули его безжизненное жилище. Моряк первым вышел на улицу, с удовольствием подставив лицо холодным порывам ноябрьского ветра. Я видел, как он глубоко вдохнул, а затем расправил свои плечи, отчего ткань рубахи натянулась на его спине до хруста. Он мог ничего не говорить – я и без слов понял, что он сейчас чувствовал.

В его голове, под седыми спутанными космами, наконец, воцарилось долгожданное смирение. Теперь он был уверен в том, что за тонкой гранью этого серого мира существует другой, и больше ничто не могло подорвать его железную веру и слепую надежду. Он вновь положился на свет всезнающих небес, окончив свои внутренние терзания. Я не мог выбросить прочь мысль о том, как сильно я завидовал старику в этот момент. За считанные секунды ему удалось собрать осколки своего разбитого сердца воедино, в то время как мое оставалось намертво втоптанным в пыль. То, что разрушало меня все эти годы, отравляя изнутри, не сумело даже пробраться сквозь толстую кожу моряка, словно натолкнувшись на невидимую преграду.

Казалось, Херес заворожено наблюдал за унылым пейзажем вокруг, высоко подняв голову и засунув грубые ладони в карманы брюк. Он не выглядел ни раздавленным, ни сломленным своим горем. Напротив, вокруг его массивного силуэта прозрачной аурой растекалось тихое спокойствие, как будто моряк сейчас видел что-то, недоступное для глаз остальных, всецело поглощенный этим тайным представлением. И я невольно ощутил себя еще более ничтожным и жалким, испытав этот внутренний контраст.

Толстый инспектор судорожно сжимал свой череп, словно силясь выдавить из него все то, что несколько минут назад ему пришлось пережить.

– Это какое-то безумие, Том…

– Можешь закрыть это дело с чувством выполненного долга, Барри.

– Что же это такое, Том? Как будто… будто весь мир сошел с ума!

Я собирался было ответить ему, но что-то в его словах вызвало смутный всплеск воспоминаний в моей голове, словно кто-то бросил камень в мутную воду. Я застыл на месте, так и не проговорив то, что собирался. Я видел, как мерно плещутся волны ночного моря за бортом лодки. Как туман мягко подползает из-за рифов, чтобы скрыть меня в своей липкой пелене.