Георгий Старков - Сказка об уроде [сборник]

— Я возьму весь оставшийся порошок, — сказал Антон.

Женя несколько секунд молча сверлил его взглядом, и тут подоспела официантка с подносом, на котором стояли три кружки золотистого напитка.

Когда Антон вышел из «Белой рыбы», было уже девять часов вечера. Снова накрапывал дождь; небесный свод нависал на угрожающе малой высоте. «Форд» Антона вырулил на дорогу, освещённую тусклыми мячами фонарей.

С Женей договорились на том, что его человек наведается к нему домой через два часа, когда он точно будет дома. Антон так и не сказал ему, что за беду натворили грибы, но настоятельно посоветовал больше не брать их у поставщика. «Ну, раз уж ты мне говоришь, что они такие проблемные, — Женя усмехнулся. — У меня есть и другой товар, который расходится куда лучше. Но знаешь, это ведь не остановит проникновение грибов. Не я, так другой купит их и будет продавать — свой круг ценителей у этой гадости имеется».

Удушливая тьма, окутавшая город, действовала на нервы. Антон почувствовал, что задыхается в тесном салоне автомобиля. Он остановился у небольшой площади с памятником Пушкину и вышел из салона. Подставив лицо мелким каплям дождя, Антон сделал глубокий вдох.

Итак, он выяснил, что грибы возят из Европы. Может, напрямую из Финляндии, а может, и нет — страна не так далека от России, туда могли привезти грибы через один и тот же канал сбыта хоть из Африки. В том, что бедная девушка, лишившаяся лица, стала жертвой того же фиолетового порошка из грибов, Антон теперь почти не сомневался. Только ему удалось убежать от чудищ, обитающих в синем сумраке, а ей, видимо, повезло меньше, и она застряла в том дьявольском мире — и они что-то с ней сделали… Он содрогнулся и спросил себя, как может такое быть. То, о чём он рассуждал, было чистым безумием — попранием всех мыслимых законов природы и доводов рассудка. Но он сам её видел, вёл её за руку, дал ей свою одежду…

А ещё он купил последние грибы. Он не совсем отдавал себе отчёт, для чего проклятый порошок ему понадобился, но чувствовал, что лучше иметь его под рукой. Это был единственный мостик между дождливой реальностью и синим миром жутких видений.

Теперь ему нужен был человек, который мог бы разговаривать по-фински.

Человек, которому он доверял бы настолько, чтобы привести его в свою квартиру и показать девушку без лица.

Антон открыл рот и запрокинул голову. Дождинки, влетающие в рот, приятно холодили язык. Жалеть было бессмысленно, он себе не раз это говорил, но сейчас он именно это и делал. Как всё было бы хорошо, если они с Леной оставили своего ребёнка в живых. Они сейчас были бы в мире и любили друг друга. У неё стал бы расти пухлый животик. Конечно, рано или поздно нужно было бы сообщить родственникам. Потом помолвка… свадьба. Не прошло бы и года, как то, что вчера лишилось права на первый вдох, стало бы их первым малышом…

Он отогнал пустые мечты. Тем более что они никаким боком не касались того, что ему нужен специалист по финскому языку.

Антон сел в машину и поехал. Дождь пошёл сильнее. В салоне висела давящая тишина, но включать радио не хотелось. Остановив машину у входа в подъезд, Антон поднялся на шестой этаж. Лампочки в коридоре горели тускло — он едва различил серебристое число «63» на нужной двери. Нажав на кнопку звонка, он услышал мелодичный звон и машинально шагнул в сторону, чтобы его не увидели в глазке.

— Кто там? — послышался встревоженный женский голос.

— Это я.

Повисла пауза, показавшаяся ему бесконечной.

Потом голос с той стороны сказал:

— Уходи.

— Лена, послушай меня… Мне нужно с тобой поговорить. Очень нужно.

Она молчала, но и не отходила от двери. Он приободрился:

— Я… в неприятном положении. Лена, только ты можешь мне помочь, иначе бы я не пришёл. Прости за наглость, но другого выхода у меня нет.

Щелкнул замок, и Антон зажмурился от яркого электрического света, ударившего ему в глаза. Лена наклонилась вперёд, не переступая за порог:

— Что ты здесь делаешь? Ты чем вообще думаешь? Слава богу, мама уже легла спать…

— Знаю, — виновато ответил он. — Потому и пришёл. Ты мне как-то говорила, что она всегда ложится спать в девять вечера.

— И чего тебе надо? Только быстро.

Глаза привыкли к свету, и он увидел, что она в домашнем халате и шлепанцах.

— Мне нужно поговорить.

— Ага, а со своей финкой поговорить не судьба?

В её голосе не было злости, лишь усталая ирония.

— Она не моя финка, — Антон замялся. — И я действительно не могу с ней поговорить… в общем… во-первых, я не знаю языка… а во-вторых, она попала в беду, а я не знаю, как ей помочь. — Он посмотрел Лене в глаза. — Она изуродована. Не может говорить. Не может видеть…

«И дышать», — добавил он про себя, видя, как поднялись брови Лены.

— Она нуждается в помощи, — закончил он. — В срочной помощи. Поэтому я пришёл сюда… Я больше никого не знаю, кто говорит на финском.

— Боже мой, — тихо сказала Лена. — Во что ты опять вляпался?

Он промолчал, изучая взглядом носок своего ботинка.

— Ты говоришь, она ранена? Вызови скорую.

— Не могу. Это не те раны, из-за которых вызывают скорую или полицию. Это… нет, лучше увидеть, чем объяснить.

— Если она не может говорить, почему ты так уверен, что она из Финляндии?

— Я звонил тебе днём, помнишь? Ты сказала, что «Suomi» — это по-фински. А она это слово написала на листе, когда я пытался выяснить, откуда она.

Лена надолго замолчала, и Антон подумал, что она сейчас захлопнет перед ним дверь.

— И ты пришёл сюда, — наконец сказала она, — считай посреди ночи, чтобы я поехала с тобой осматривать эту твою… финку?

— Я же говорил, она не моя. Я нашёл её случайно. Честно говоря, не понимаю, как она вообще тут оказалась. Надеюсь, что если удастся с ней вступить в контакт, это что-нибудь прояснит. Тогда и можно будет обратиться в полицию или сразу в посольство. Лена… — сказал он с мольбой.

Она приложила ладонь ко лбу, как будто у неё разболелась голова.

— Господи, ну… ну ты даёшь. После того, что было, вот так врываться… Только ты способен на такую наглость. — Она выпрямилась. — Ладно, хорошо. Сейчас разбужу маму, что-нибудь ей скажу, чтобы не беспокоилась, потом поедем. И учти: не ради тебя. Ради неё .

— Отлично! Спасибо, Лена! — просиял Антон.

Через десять минут они уже были в машине. Дождь прекратился; в свете фар поблескивали лужи на асфальте. Лена молчала, да и Антон не пытался заговорить. Он понимал: то, что Лена согласилась поехать с ним, само по себе величайшее чудо, и добиваться чего-то большего — это уже через край.

Разомкнул он губы только на лестничной площадке, когда они приближались к его квартире:

— Лена, я должна тебя предупредить. Она выглядит… не очень хорошо. Ты можешь быть напугана. Но она обычный человек, просто с ней что-то такое сотворили.