Станислав Романов - Самая страшная книга 2020 [антология, litres]

– Он последние дни сам не свой был, – вдруг подала голос одна из соседок-понятых. – Все жаловался, мол, с ума сходит. А еще – приходил к нему кто-то по ночам. Я только засну, так у него домофон трезвонить начинал.

Из кармана куртки, висящей на вешалке в прихожей, раздалось короткое гудение. Алина подала знак участковому, тот вышел и вернулся с мобильником в руках.

– Батарея разряжается, просит подключить зарядное устройство.

– Можно? – Алина взяла телефон из рук участкового. – Покойный перед смертью что-то на диктофон записал. Послушаем?

Запись начиналась с пронзительного сигнала домофона, затем зазвучал голос, судя по всему, записанный через домофонную трубку:

– Я это, я! Хватит дурачиться, открывай. Я вымок весь, замерз как цуцик!

Затем шел короткий писк, видимо, хозяин квартиры нажал кнопку «Открыть», после чего запись обрывалась.

– А что, прошлой ночью разве был дождь? – Алина повернулась к участковому и увидела, как тот побледнел. – Вам что, знаком этот голос?

– Афанасия это голос, – ответила за участкового понятая. – Покойник ему сыном приходился.

– И как его можно найти?

– Так помер он. В феврале еще схоронили.

– Не было, – произнес невпопад участковый.

– Чего не было? – не поняла Алина.

– Дождя ночью не было.

Соглашаясь подменить Петрушина, Алина умолчала, что в квартире своей, которая, действительно, была совсем недалеко от места происшествия, не появлялась уже очень давно. Сначала просто не хотелось терять время на дорогу через весь город – из больницы, где лежал Сашка, домой и обратно. А теперь сама мысль о возвращении туда казалась кощунством. Благо Сергей, старый, еще школьных времен, приятель, пригласивший Алину пожить в его доме, был готов терпеть ее присутствие сколь угодно долго. Жил он в коттеджном поселке по соседству с больницей. Когда-то больницу планировали расширять, организовывать на ее базе клинику республиканского значения, расчистили территории под новые корпуса, собирались строить. Увы, времена изменились, и кусок соснового леса внутри городской черты стал представлять больший интерес не как источник целебного воздуха, способствующего скорейшему выздоровлению, а как место для возведения элитного жилья. Сама больница лишь чудом избежала закрытия и сноса.

Впрочем, к проблемам больницы Сергей отношения не имел, просто в свое время приобрел дом, соответствующий статусу успешного предпринимателя средней руки. Как бы то ни было, этот дом находился на другом конце города. Служебный микроавтобус давно уехал (у Алины не возникло никакого желания посвящать водителя в детали своей частной жизни), общественный транспорт еще не ходил, но даже на такси путь в коттеджный поселок, а затем – на работу в управление занял бы почти все отпущенное до обеда время.

Алина уже решила, чем займется вместо дороги домой, но прежде, чтобы не свалиться с ног от недосыпа, ей было нужно раздобыть немного кофе. Достав смартфон и открыв приложение с картой города, она отыскала ближайшую автозаправку с круглосуточным магазином при ней – та оказалась всего в паре кварталов и как раз по дороге.

Уверенно шагая по пустынной центральной аллее городского кладбища, отделявшего жилые дома от промзоны – того самого автозавода, давшего название всему району, Алина направлялась к участку номер девятнадцать. Там, в третьем от главных ворот ряду, в могиле, отмеченной временным крестом из лакированного дерева, лежал ее сын.

Еще недавно сцены в кино и книгах, где персонажи, похоронившие близкого человека, приходят на могилу к умершему и беседуют с ним, казались Алине абсолютной выдумкой, растиражированным клише, не имеющим ничего общего с действительностью. Но теперь потребность в подобном ощущалась как вполне естественная.

– Ну, здравствуй, сынок. Мне очень плохо без тебя.

Алина вдруг осознала, что не чувствует большой разницы между разговором с мертвым ребенком и с ребенком еще живым, но утратившим способность говорить и не реагирующим на окружающее. Ты точно так же произносишь мало что значащие слова и надеешься, что тебя слышат. И то, что с живым оснований надеяться больше, – лишь иллюзия. А главное, шансы услышать что-то в ответ примерно равны для обоих случаев.

– Как же я скучаю по твоему голосу.

Несмотря на ранний час, Алина была на кладбище не одна. С первыми лучами солнца – иначе не успеть, традиция предписывает хоронить умерших никак не позднее полудня – на соседнем участке принялись за работу могильщики. Могилу они копали внутри оградки другого захоронения. И, если судить по доносившимся обрывкам разговора, покойный, которому эта могила предназначалась, был, как и ночной «клиент» Алины, самоубийцей.

– Нет, с одной стороны, конечно, все правильно, кладбище у нас не церковное, за оградой хоронить никого не должны, будь ты хоть трижды страшный грешник или, скажем, атеист, – говорил один труженик лопаты, тот, что постарше. – Но ведь его и отпоют, и отчитают, и крест православный поставят. Что же, выходит, самоубийство уже и не грех?

– Самоубийство самоубийству рознь, – отвечал молодой могильщик. – Бывает, человек больной или одурманенный, и не отдает себе отчета в том, что делает. Тогда – не грех.

– Или родичи батюшке сунут пятихатку, и, опять же, не грех, – это снова первый.

– Бог в помощь! – Алина подобралась к работникам поближе. – И что, часто приходится подзахоранивать к старым могилам?

– Вы для себя интересуетесь, или как? – резко ответил молодой могильщик.

– Не кидайся на человека, Федор, – урезонил коллегу тот, что постарше. – По-всякому бывает. Дети часто, когда родителей хоронят, просят и для себя местечко оставить. Чтобы, значит, когда придет время, воссоединиться.

– Не быстро ли это время приходит? – Алина взглянула на дату смерти, высеченную на могильной плите. – Тут вон и года не прошло…

– Бывает и такое, – согласился могильщик постарше.

– А вы не подскажете, к февральским могилам мне как пройти?

– Этого года? Не пройдете, – могильщик покачал головой.

– Почему это?

– Двадцать третий участок. Низина, почва глинистая. Зимой-то хоронить нормально было, а как снег стаял – так вода стоит, не уходит. Того и гляди, гробы поплывут. Начальство распорядилось в той части не хоронить больше.

Когда Алина уже подходила к воротам кладбища, молодой могильщик спросил у старшего коллеги:

– Чего это ты с ней разоткровенничался?

– Это ты чего сразу в бутылку полез, дурик? Она же следователь, лучше ей сейчас ответить, чем потом повестки ждать.

– Ну, я-то не знал…

Завершение долгого рабочего дня, затянувшегося почти на сутки с половиной, Сергей предложил торжественно отметить собственноручно приготовленным ужином. Их с Алиной отношения складывались странно. Обычно, прежде чем начать жить под одной крышей и вести совместное хозяйство, пары, испытывающие взаимную симпатию, проходят несколько последовательных стадий, которые в данном случае были пропущены. Однако Сергей, довольствовавшийся ролью друга, не оставлял надежды, что отношения перерастут в нечто большее и разовьются в полноценный роман.