Александр Лебедев - Рассказы. Выпуск 1

– Даня, ты где?! – в прихожую Лена вошла ощупью. Ответа не было: только леденящий душу вой несся откуда-то с антресолей. Но затем глаза чуть привыкли к темноте – и она разглядела мальчишку, прижимавшего указательный палец к губам, а свободной рукой обшаривавшего карманы куртки Петра Ефимовича.

– Ма, надо мобилку забрать, чтоб позвонить папе, – быстро зашептал он. – А тебя я тоже напугал, что ли? Ты разве не помнишь? Эти штуки мы вместе на Хэллоуин делали, с лесками и радиоуправлением… Круто вышло, да?

– Лучше, чем в кино! – соврала Лена, потому что была плохой матерью и просидела весь Хэллоуин в наушниках. – Забей на мобилку. Погнали отсюда, Спилберг!

Она осторожно – «не скрипни хоть раз в жизни!» – открыла входную дверь, затем так же осторожно притворила ее за собой, схватила сына в охапку и бросилась бежать вниз по лестнице.

К недоумевающим, но гостеприимным соседям – и к телефону.

Первым делом Лена набрала мужу, Андрей не отвечал. Она попробовала еще раз. Длинные гудки шли один за другим: девять, десять, одиннадцать…

Когда на другом конце наконец подняли трубку и незнакомый надтреснутый голос слабо сказал: «Я слушаю» – самообладание окончательно оставило ее, и она суматошно затараторила: «Кто вы? Позовите Андрея! Он в беде, за ним выехали вооруженные люди… Пожалуйста, помогите!»

В подвале было градусов десять, но Андрей обливался холодным потом. По правую руку клубилась по углам и растекалась лужицами на полу темнота; в те мгновения, когда ее очертания становились четче, ему очень хотелось закрыть глаза. Он бы, возможно, так и сделал, но по левую руку стояли два подонка с «Сайгой». Одной на двоих, но большего и не требовалось. У Ивана если и хранилось дома оружие, то где-то в сейфе, а здесь он мог разве что кинуть в незваных гостей мелком.

Колоритного вида бородачи в кожаных куртках поверх ряс появились почти сразу после того, как Тот, кто в темноте заговорил: просто вошли в дверь и, держа хозяина под прицелом, спустились по лестнице.

– Зрители… Я люблю, когда много зрителей, – шелестела темнота и смеялась.

– Делайте уже, что собирались! – Старший из двоих заметно нервничал.

– Мы вам нужны. А нам нужны гарантии безопасности наших семей, – уже в третий раз повторил Иван, в котором проснулся бизнесмен-переговорщик. – Мне нет смысла лечить жену, раз через пять минут вы ее застрелите как свидетеля. Если вы не дураки, то так и поступите. А вы не дураки, но и я не дурак.

– Да какие тебе гарантии?!

– Это я у вас спрашиваю, – вкрадчиво сказал Иван. – Предложите – и я подумаю.

– Да чтоб тебя!..

Переговоры третий раз зашли в тупик.

– Я мог бы подсказать, как правильно составить договор, – прошелестела темнота и облизнула Ивану носки ботинок. – Но это потребует платы.

Андрей смотрел в густую и черную, словно разлившаяся нефть, тьму и думал о красном заборе. Красивом кирпичном заборе, что не смог остановить ни подонков, которые вошли снаружи, ни тьму, которая появилась изнутри, не мог сдержать ни рвущихся изнутри дома криков, ни приходящих снаружи дурных вестей. Зачем он вообще был нужен? Во всем мире не было более нелепой вещи, чем этот забор!

Во всем мире не было более нелепого человека, чем Андрей Прохоров, зависший над пропастью между непостижимым злом и обыкновенной мразью с заряженным карабином, и вынужденный думать о заборах, чтобы не сойти с ума.

– Перед последним актом займите свои места, – со смешком сказал Тот, что в темноте. Свечи вокруг разгорелись ярче.

– Великий О-хон, Великий О-хон… – Молодой сектант благоговейно опустился на колени. Андрей при некотором везении смог бы его достать.

Но карабин был у старшего – и тот направил его на Ивана:

– Хватит болтовни, давай заканчивай! А то жена раньше помрет, чем ты тут отелишься…

– Но ты, выродок, будешь первым, – тихо сказали откуда-то сверху.

Андрей оглянулся.

На лестнице у двери в подвал стояло приведение. В белой ночной рубашке, свободно болтавшейся на теле – на обтянутых кожей костях, – оно смотрело на них и на разлившуюся вокруг тьму.

– О-хон, слушай последнее желание! Забери двоих за двоих, – сказало приведение, и рука-спичка указала на «гостей». – Двое отдадут, что взяли, но получат свободу. Это по правилам. А потом ты получишь меня.

– Галя… – прошептал Иван побелевшими губами.

Глядя на Галину, невозможно было понять, где она взяла силы, чтобы добраться до подвала, да просто чтобы встать с кровати. Но она преодолевала ступеньку за ступенькой, и глаза – единственное, что не изменилось в ней – горели недобрым ведьмовским огнем. Андрей, словно завороженный, смотрел, как она спускается.

– А ты хорошо знаешь правила, – сказал Тот, что в темноте.

– Всегда любила читать. Поторопись, О-хон!

Тот, что в темноте ничего не ответил: нефтяная лужа просто окружила бородача с карабином – и начала его пережевывать. Напарник завопил, но через секунду заткнулся: настала его очередь.

У темноты не было зубов, однако она жевала: хрустели перемалываемые кости, хлюпал ливер, потусторонняя нефть теперь отливала красным.

– Душа есть слово, а слово есть прах, – прошептала темнота и отступила, облизнувшись. – Тело – совсем иное.

На полу остались карабин и две кучи окровавленной одежды – как шкурки от помидор.

– Меня уже обгрызло до костей, О-хон. – Галина прикоснулась к впалой груди. – Но ведь с тебя довольно и объедков? – Ее бескровные губы скривились в улыбке. – Возможно, моя прежняя жизнь – лишь прелюдия к встрече с тобой…

– Возможно, – согласился Тот, что в темноте. От опрокинутой свечи занялись доски пола; по подвалу пополз черный дым, в котором все четче и четче проступала высокая фигура с увенчанной рогами головой. Под ногами твари плясали языки пламени.

– Прости за все, Вань, – сказала Галина, мельком взглянув в сторону мужа. – Андрей, уведи его, позаботься… И жене перезвони: она беспокоится. Ну же, уходите!

Пожелание было своевременным. Задыхаясь от дыма и прикрывая локтем лицо от нестерпимого жара, Андрей потащил застывшего в ступоре Ивана к лестнице.

Когда они выбегали из ворот, воздух позади содрогнулся от чудовищного крика, полного невыносимой боли. Или неудержимой страсти. Или того и другого вместе…

Через несколько мгновений крик стих. А еще через полминуты, когда Андрей уже стучался в ворота дома напротив, в подвале взорвались газовые баллоны.

Петр Ефимович успел покинуть квартиру до приезда полиции, а обитатели роскошного особняка в Нижних Озерцах исчезли задолго до появления ОМОН, так что уголовное обещало остаться «висяком».

Прошло три месяца: Валентина Павловна отлежала свое сначала в кардиодиспансере, потом в психоневрологии, и вскоре должна была отправиться домой в Озерцы.