Астрид Фритц - Охота на ведьму [litres]

– Нет-нет, я такого не говорю, – пробормотал отец. – Но вы, юные девушки, иногда бываете такими впечатлительными и можете что-то воспринять превратно. Одно неверное слово, неверное движение, и вы…

– Впечатлительные, значит, ха! Приор – чудовище! Он не помолиться со мной хотел, он хотел совсем другого…

– Успокойся, Сюзанна! – Вскочив, папа сжал мои ладони. – Ты явно что-то не так поняла.

Все это было бессмысленно. Он мне не верил. Никто из моих родных мне не поверит. Особенно Мартин.

– Может быть, ты прав, – прошептала я. – Пожалуйста, забудь, что я сказала.

Папа крепко сжал меня в объятиях, чего давно уже не делал.

– Ох, Сюзанна, дитя мое… Ты сама не думаешь, что лучше бы тебе поскорее выйти замуж?

– Я не выйду замуж, – удрученно выдавила я. – Я приму постриг в монастыре в Кольмаре.

Отец отпрянул, точно обжегшись.

– В Кольмаре? Постриг? Я, должно быть, ослышался.

– Нет, не ослышался. – Гнев все еще бурлил во мне. – Я хочу уйти в женский доминиканский монастырь Унтерлинден. Я сыта мужчинами по горло, Аберлином, Зайденштикером, братом Генрихом.

– О Господи! О Господи! – качая головой, папа расхаживал туда-сюда перед кроватью. – Если бы только Маргарита была со мною… – Он остановился. – Послушай, Сюзанна. Не уходи в монастырь. Если ты настолько не хочешь выходить замуж за купца Зайденштикера, я не стану тебя принуждать. Рано или поздно появится мужчина, который придется тебе по сердцу. А до тех пор останешься у нас. Пусть тут и будет тесно, когда сюда переедет Мария.

Во дворе раздался голос Грегора.

– Мне нужно идти, – пробормотал отец и двинулся к двери.

Я схватила его за руку.

– Ничего не говори Грегору, пожалуйста. И Мартину – ни в коем случае!

Он кивнул.

– Мы с тобой еще поговорим. О том, на что ты намекнула мне.

Отец вышел из комнаты, я же осталась в смятении. Что из случившегося сегодня в кухне могло быть плодом моего воображения?

Но вдруг я словно вновь ощутила все это, будто наяву – гнусные объятия приора, его влажный рот на моей груди и губах. Я почувствовала все это так отчетливо, будто он вернулся ко мне во плоти. И в ушах у меня зазвенел отголосок его слов: «С каким демоном ты сговорилась?», и снова услышала я его крик: «Мерзкая ведьма!».

В доминиканском монастыре, несколько дней спустя, май 1485 года

Над алтарем разносились низкие мужские голоса, восхвалявшие начало нового дня молитвой «Песнь Захарии» [124] Лат. Benedictus («Благословен…») – богослужебный библейский текст из Нового Завета. . Эти слова окутывали Генриха теплым покрывалом, защищавшим не только от утреннего холода, но и от всех бед мира. Здесь, в кругу собратьев, под защитой Отца, и Сына, и Святого Духа, он чувствовал себя в безопасности.

Ах, если бы мир населяли только мужчины! Насколько достойнее и спокойнее стала бы жизнь людская… Еще в юные годы Крамер не раз задавался вопросом, зачем Творец создал людей, разделенных на мужчин и женщин. В неизмеримой мудрости своей мог бы Господь изыскать и иные пути размножения, чем это гадкое, по сути своей животное совокупление мужчин и женщин. Создатель мог наслать такую напасть на людей только лишь для вечного искушения, в противостоянии которому каждый муж укреплял бы свой дух и веру. А значит – во искушение мужчине, чтобы тот держался от женщин подальше!

Дьявольское укрыто в женском теле, что есть сосуд греха, столь притягательный и столь отталкивающий для мужчины. Похоть людская омерзительна во всех своих проявлениях, как в мужчине, так и в женщине, но только и единственно женщина толкает мужчину во грех! В акте соития Сатана обретает куда большую силу, чем во всех иных проявлениях злонамеренных чар, ибо скверна первого, первородного греха передалась всему роду людскому после совокупления Адама и Евы. Иначе и быть и не может – со времен грехопадения Евы на роде женском лежит проклятье!

И о том было ведомо еще мудрецам древности. Катон [125] Катон Старший (234–149 до н. э.) – древнеримский полководец, политик, историк и писатель. познал эту истину: «Не будь в мире женщин, жизнь наша была бы прекрасна». Валерий [126] Валерий Максим – древнеримский писатель, живший в I в. н. э., пользовался большой известностью в средневековье. также предупреждал, что, пусть облик женский и прекрасен, прикосновения их смертоносны, а сношения с ними сулят погибель. Того же мнения придерживались и Отцы Церкви, такие как Августин и Иероним [127] Иероним Стридонский (347–420) – ученый, святой, Отец Церкви времен раннего христианства. , ведь его же подтверждала и библейская история о сотворении мира. Схоласты во главе со святым Фомой Аквинским исходили из духовной неполноценности женщин и подчеркивали исходящий от женского рода искус. Но на сегодняшний день все больше ученых и представителей духовенства отрицали этот факт.

Да, по меньшей мере с тех самых пор, как в среде дворянства утвердилась показная и лживая куртуазность, женщинам стали выказывать уважение, коего они по природе своей не достойны. В городах женщины получали все больше прав, отчего все становилось еще хуже. Вдовам гильдейских мастеров даже дозволялось управлять мастерскими, но к чему такое могло привести, когда они даже не могли прочесть Священное Писание, не говоря уже о том, что им не дарована ясность рассудка? Для Генриха Крамера переход многих набожных женщин в ряды бегинок и еретичек был лишь логическим следствием такого чрезмерного обилия свобод.

После службы приор задержался у главного алтаря, в то время как его собратья вышли в клуатр. Опустившись на колени, он взглянул на измученное тело распятого Спасителя и тихо взмолился:

– Возлюбленный Господь, Иисус Христос, уже избавил Ты меня от власти демона, так почему же дозволяешь Ты, чтобы диавол в облике женском вновь и вновь искушал и одурманивал народ? Молю Тебя, смилуйся над творениями Твоими, именем Твоим заклинаю, спаси нас, мужчин, от искуса и погибели, придай нам сил противиться скверне. Аминь.

И вдруг он услышал ответ Искупителя:

– Обратись к труду твоему, брат Генрих, и исполни свой долг!

Благодарный за такие слова, Крамер опустил взгляд. Как верно! Единственным, что помогало от искушений мирских, был тяжкий духовный труд. Это Генрих понял еще во времена своей учебы в гимназии. Образованность, начитанность, способность облекать мысль свою в слова, как в речи, так и на письме – вот что его отличает. И, полагаясь на этот дар, он хотел наконец-то создать что-то великое, что-то, что давно уже зрело в нем – всеобъемлющий, всесторонний опус о злодеяниях ведьм и борьбе с оными, произведение, которого так не хватало всему христианскому миру. И тогда во всех немецких землях мирские судьи будут единодушны в противостоянии своем этому сатанинскому бичу нашего времени, а он сам, доктор Генрикус Инститор, заложит тому краеугольный камень.